Родина, вертолёт и ржавая скамейка - Игорь Озеров

со мной рядом всегда были собаки. Помню Рыдая — русскую гончую, которую привёз деду дядя Толя. Это было последнее моё лето перед школой, но меня уже брали на сенокос. Небольшие лужайки среди леса объединяла небольшая речка с прозрачной холодной водой. Там, где было чуть поглубже, под камнями и корягами прятались налимы, а на перекатах между длинными изгибающимися от течения водорослями можно было увидеть хариусов.

Рыдай, как только оказывался в лесу, следуя своему инстинкту, с громким лаем носился за зайцами, пытаясь выгнать их на нас. Набегавшись, он возвращался к реке, жадно пил воду и забирался в тень… Хорошее было время.

Говорят, что человек жив, пока его помнят. Это ерунда.

Человек жив, пока он сам что-то помнит. А точнее, когда ещё живы те, с кем у человека есть общие воспоминания.

Что толку от того, что я не забыл тот фантастический то ли закат, то ли расцвет на Ладоге во время белых ночей, если нет человека, с которым я могу об этом вспоминать.

Мы и есть наша память.

Есть генная память, заложенная в процессе эволюции. Она знает, что можно, что нельзя. Есть родовая память. Благодаря ей мы знаем, что такое хорошо, что такое плохо. Кто враг, кто друг. Есть личная память.

Сотни моментов, много из которых мы почти забыли, составляют наш характер. Создают рисунок нашей жизни, как цветные стеклышки и зеркала создают узор в детском калейдоскопе. Чуть влево или чуть вправо — тот самый взмах крыльев бабочки и всё изменилось.

За что-то нам стыдно, чем-то мы гордимся, что-то боимся вспоминать.

Я вышел к краю деревни, где строил свой дом. Участок был вдалеке от других домов. Он почти весь зарос молоденькими соснами и берёзами. Сразу за ним петляла под деревьями маленькая речка, очень похожая на ту, из моего детства. Три парня сидели под большим дубом у моего забора. Рядом стояла бортовая «Газель», на которой они приехали.

Я подошёл и поздоровался. Это были те самые строители, с которыми я приехал встретиться.

Двое из них даже не встали для приветствия, продолжая между собой какой-то разговор. Наверное, этим они хотели мне показать, что не очень-то заинтересованы в этой работе. Поднялся лишь тот, кто был на фото в объявлении — бригадир Вася.

Золотистые толстые бревна сруба, освещённые солнцем, пахли смолой и сулили тепло и уют домашнего очага. Но это чуть позже. А сейчас…

— Почему решили строить именно здесь? — спросил Вася, обходя дом. — Глушь и тоска. Станция далеко, магазин далеко. Что здесь, вообще, делать?

Мне хотелось сказать, что здесь я планирую прятаться от таких вот идиотов как он, но я сдержался. А действительно почему?

Наверное, потому что эта деревня напоминает мне о той северной деревне, куда отправляли меня на лето родители к бабушке и дедушке. Поэтому, вспоминая её, я и выбрал это место, пытаясь вернуть невозвратное. Всё это и самому себе объяснить трудно, а уж кому-нибудь другому невозможно.

Всегда кажется, что ТОГДА всё было лучше. Лето солнечнее, зимы снежнее.

И Родину было любить легче. Наши победили канадцев. Над твоим домом в белых пушистых облаках промчался красавец Ту-144. «Джентльмены удачи» и «Бриллиантовая рука» собирают полные залы кинотеатров. Ты уверен, что твоя Родина самая могучая и самая добрая, способная защитить и тебя, и негра в далёкой Африке…

А потом ты начинаешь отличать, где правда, где ложь. Понимать, что правда не всегда побеждает. Что в той хоккейной серии победили канадцы.

«Зато мы честнее, — убеждаешь ты себя. — Не всем же повезло родиться в богатой стране».

Оказывается, что и не честнее…

Вот тут и начинаются сложности с патриотизмом.

Сложнее любить Родину, когда узнаешь о ней больше, чем написано в твоём детском учебнике «Родной край». Когда понимаешь, что для власти ты не гражданин страны, о котором она обязана неустанно заботиться, а нахлебник, примазавшийся к ЕЁ нефтегазовому пирогу. Когда раз за разом убеждаешься, что для неё ты лишнее звено: «шатурец» из той электрички.

Все эти мысли пронеслись в моей голове и настроение мгновенно испортилось.

Этот Вася, с видом молодого деревенского петушка, всё ходил вокруг дома и рассказывал, как сложно будет вставить окна в бревенчатом доме, как тяжело таскать доски, потому что машина не сможет подъехать близко. Он был явно из тех, кто безумно хочет доминировать, но как говорила моя бабушка: «бодливой корове бог рогов не дал».

— Давайте ближе к делу, — попросил я.

Вася остановился.

— А вы сколько планировали на это потратить? — спросил он.

По этому вопросу я сразу понял, что это не работники.

— Я вам видео дома скидывал и объём необходимых работ. Вы сказали, что подготовите смету. Где она?

— Ну мне же сначала нужно понимать, дом какого качества вы хотите. Если денег мало, то может вам лучше каких-нибудь таджиков нанять. Они дешевле. Правда, делают тяп-ляп, — его маленькое, сморщенное как забытый на столе после новогодней ночи солёный огурец лицо искривила злоба. — Наша власть всё для черножопых делает, чтобы нас русских истребить…

— То есть смету вы не подготовили? — перебил я его.

— Да что вы заладили…

— Без цифр — это бестолковый разговор.

— Ну давайте так… — он посмотрел на своих парней, — три миллиона вас устроит?

Вася назвал цифру минимум в пять раз превышающую любую разумную цену. Приблизительно так я всё и представлял. Было очевидно, что их цель не заработать, а найти лоха.

Получается, что в любом случае, даже если мы в конце концов сторгуемся на какой-нибудь цене, то они будут делать всё так, будто я их обманул и заставил работать чуть ли не бесплатно. А это значит, что бесконечные скандалы и отвратительное качество мне гарантированы.

— Такие деньги я даже обсуждать не буду. Меня это не устраивает.

— Что значит «не устраивает»? Говорите свою цену! Сколько дадите?

— Теперь уже нисколько. Это значит, что вы зря потратили моё время.

— Как так?

Вася не был готов к категоричному отказу, он думал, что так или иначе заказ у него в кармане и надо лишь выжать меня по максимуму.

— Вам же нужны строители. Сколько вы готовы заплатить?

— Такие строители, как вы, мне не нужны. Так что не договоримся.

— Это что, мы зря приехали? — взвизгнул Вася. — Мы из-за вас от трёх крупных заказов отказались. Не хотите с нами работать — платите компенсацию. Только вам это ещё дороже выйдет.

— Об этом и речи нет. Вы, вообще, ваши хотелки мне могли бы по телефону озвучить. Это именно