Родина, вертолёт и ржавая скамейка - Игорь Озеров

как я, объяснять что-либо абсолютно бесполезно. — Ты ведь думаешь, мы просто так выпиваем. А мы с дьяволом боремся, — заявил говорливый попутчик и замер, ожидая моей реакции.

— И кто кого побеждает? — зачем-то спросил я. Мой вопрос был для него как сигнал.

— Вот ты в бога веришь? — дед резко наклонился и, уперевшись ладонями в колени, ждал ответа, заглядывая мне в глаза из-под своих чёрных густых бровей.

Я молча кивнул.

— А в дьявола? — спросил «учитель» и, не дожидаясь моего ответа, быстро продолжил: — Если есть бог, значит, есть и дьявол. Бог создал мир, который многим кажется несовершенным. С болезнями, смертями, победами и разочарованиями. Но ведь так было нужно. Не испытав боли, не поймешь где счастье. Без тени нет света. А вот дьяволу такой мир не понравился. Он решил, что может сделать мир лучше. Начал с человека — с Адама и Евы. Дьявол дал им знания, за которые бог выгнал людей из рая.

То ли от волнения, то ли от крепкого чая с алкоголем, дед вспотел. Он уже не смотрел мне в глаза, а всё время суетливо оглядывался, будто боялся, что в вагон зайдёт тот, кто не должен слышать его слова.

— Теперь всё поменялось, — продолжил он тихим голосом заговорщика после того, как вытянув свою длинную шею, убедился, что и в дальнюю дверь вагона никто больше не заходил. — Дьявол решил, что лишние знания людям больше не нужны. Человек будет сразу рождаться токарем, слесарем, дояркой, продавцом или олигархом, — он сделал паузу и тихо, уже почти шёпотом, добавил: — Но главное даже не это, а то, что это предопределение сохранится на все будущие поколения. Навечно. Кто был никем, тот никем и останется. Люди перестанут надеяться и верить в то, что жизнь можно изменить.

Дед был доволен собой. Он опять толкнул соседа у окна, показывая, как грамотно разложил всё по полочкам.

— Но ведь если не будет ненужных знаний, то не будет ненужных мечтаний, не будет зависти. Значит, все будут счастливы. Чего ещё желать? Может это не дьявол хочет забрать лишние знания? — спросил я.

Мой собеседник задумался, сам себе налил из термоса что-то крепкое, пахнущее горькими травами и самогоном, и выпил не поморщившись. Потом нервно дёрнулся и наконец ответил:

— Ты думаешь, что спрятался в ракушку и можешь из неё посмеиваться над всеми? — он был пьян и уже не смотрел на меня, а говорил, уставившись на опустевшую кружку. — Зверь идёт за тобой… Он уже рядом. Завтра ты его встретишь. Узнаешь, крепок ли мир твоих убеждений.

— Не ссы, дед, — вдруг вмешался в разговор молодой парень из соседнего отсека, — у нас на каждую хитрую гайку есть свой болт с нужной резьбой. Налил бы ты подлечиться. Очень нуждаюсь.

— Вам, алкашам, только водку жрать, — осадила его тётка с круглым красным лицом. — Если бы не мы — бабы, — чтобы вы делали? У нас полбольницы таких вот алкашей. Требуху свою водкой сожгли, теперь только успеваешь за ними утки выносить. Ещё живые, а воняют, как дохлые. Нормального русского мужика днём с огнём не сыщешь. Чернявые вас уже везде заменили. И на стройке, и в кровати.

— Ты бы за собой смотрела! — огрызнулся парень. — В тебе весу больше центнера. Тебя удовлетворить — бригада нужна. И ведро виагры.

Тётка не обиделась, не впала в истерику, а громко рассмеялась.

— Твоему сморчку между ног уже никакая виагра не поможет, — ответила она, вытирая ладонью пот со лба. — Ты, болезненный, хоть знаешь, как дырка-то женская выглядит? Наверное, с тех пор, как из неё вылез и не видел её больше ни разу? Может тебе показать?

— Я… у меня нож… я тебе, стерва, сейчас язык отрежу! — завизжал растерявшийся парень на весь вагон. — И мне не будет ничего! Потому что у меня справка есть!

— Ты кого напугать вздумал, вошь болотная? Да у тебя справка, что ты идиот, на лбу написана.

Баба встала, вытащила из сумки здоровый молоток и двинулась к испуганному парню. Только появление контролёра спасло его от немедленной расправы.

— Граждане, предъявите проездные документы, — произнесла женщина в серой форме.

Несколько человек сорвались с мест и быстро перешли в другой вагон. Эти «беженцы» поступили более-менее прилично. У большинства остальных пассажиров тоже не было билетов, но бегать от контролёра им не хотелось. Они были уверены, что имеют полное право послать контролёра матом, потому что знали, что слабая женщина ничего им сделать не сможет. И ещё, мне показалось, что скандал входил в их план. Они рассматривали его как легкое развлечение во время долгой поездки.

Через несколько минут в вагоне поднялся крик. Кричали в основном безбилетники. На бедного контролёра возложили вину за все грехи нашей власти, к которым женщина, естественно, не имела никого отношения. Но так устроены люди — обвиняют не тех, кто виноват, а тех, кто не может ответить и дать сдачи.

Больше всех кричала та круглолицая дама, которая только что осадила молодого парня. Она так и стояла в проходе, и в руке у неё по-прежнему был молоток.

Наконец контролёр не выдержала и, сорвавшись, тоже закричала:

— Вы на себя посмотрите! Рожи как у дегенератов. Будто этот поезд не в Шатуру едет, а на планету обезьян, где вы все живёте. Как на эту ветку поставят, так хоть вешайся. Быдло на быдле сидит и быдлом погоняет.

Тётка с молотком, так и стоявшая в проходе, двинулась к контролёру размахивая молотком.

— Ты кого здесь быдлом назвала, стерва крашенная?

Но «крашенная стерва» была и сама не из робких, иначе не пошла бы на эту работу. Зная все повадки местных пассажиров, она мгновенно выхватила из кармашка форменного пиджака газовый баллон и, направив прямо в красное лицо агрессивной пассажирки, нажала на кнопку.

Через несколько секунд все пассажиры повскакивали с мест и рванулись к выходам.

— Хочешь выжить в России — живи, будто ты всегда на войне, — сказал мой сосед и стал собирать вещи, чтобы перейти в другой вагон.

Мне повезло: через пару минут поезд остановился на моей станции. Можно было пройтись через лес и привести мысли в порядок.

Почему-то больше всего из этого бардака мне засела в голову последняя фраза старичка о звере, который идёт за мной. Я отнёсся к этим словам очень серьезно.

Много лет назад я с ним уже встречался, и тогда зверь почти победил. Тогда я трусливо бежал от него, теряя всё самое дорогое, Мне пришлось пожертвовать многим, чтобы спастись. Видно, ничего еще не кончилось.

Глава