Евангелие от Егория - Игорь Ушаков

Лисавета рассказала о тайне Марии Захарию, но взяла с него обет молчания. Какая же женщина утерпит и не расскажет о чужой тайне? Конечно, под большим секретом, конечно, под честное слово, что никому и никогда…

Обратный путь Мария проделала с караваном того же знакомого купца, который возвращался обратно в Назарет из дальнего странствия.

Вскоре после отъезда Марии, настало время Елисавете родить сына. На восьмой день после рождения его, по иудейскому обычаю, пришли они к раввину Иосафату, чтобы сделать своему сыну обрезание и дать ему имя. Родственники советовали назвать ребенка по отцу, Захарией, на что Елисавета дала решительный отказ. Они с Захарией дали сыну имя — Иоанн. Разве можно ослушаться гласа небесного?

МАРИЯ-ЖЕНА

Шел уже шестой месяц, как Мария носила во чреве. Одевшись надлежащим образом, она еще могла водить окружающих за нос, скрывая беременность. Но надо было срочно реализовывать свой гениальный план.

Мария знала, что у ее матери и отца составлен целый список претендентов на ее руку и сердце. Среди многих соискателей сердца и руки Марии, выбор ее остановился на Иосифе, который был известным мастером столярного и плотницкого дела. Был он, правда, почти в два раза старше нее, не так богат, как хотелось бы ее родителям, но зато был спокойным и рассудительным человеком, жил скромно, но в достатке.

Он так долго не женился, потому что лет пятнадцать тому назад его сосватанная уже невеста вдруг покончила с собой. Он горевал безутешно, не понимая, что могло толкнуть девушку в петлю. Злые языки нашептывали, что невеста была беременна от кого-то другого и боялась позора и побиения камнями, когда ее грех откроется. Иосиф посыпал голову пеплом, раскачиваясь, читал какие-то молитвы и, всхлипывая, говорил, что он бы любил свою нареченную независимо от того, чей ребенок был в ее чреве. После этого от него отшатнулись даже друзья: как же так? разве можно простить такое? К тому же самоубийство — это такой грех, что и оплакивание самоубийцы греховно!

Но время лечит все, хотя и не всегда бесследно — и на душе, как на теле, остаются неизгладимые рубцы от пережитого. Настала пора Иосифу подумать о женитьбе. Почему он решился свататься за Марию? Да просто он видел, что эта девушка — скромная, аккуратная, трудолюбивая. Красоты ее он и не замечал, поскольку все время преследовал его немеркнущий образ его первой невесты.

И вот Мария остановила свой выбор на Иосифе, историю которого она знала. Она надеялась, что он — даже если и догадается о правде — будет милосердным к ней. Ведь был же он уже однажды милосерден к женщине, которую любил? Ей удалось легко убедить родителей в том, что Иосиф — лучший выбор, хотя им самим ее выбор был не совсем по душе. Однако Мария привела неотразимый аргумент: ведь известно, что Иосиф — из колена Давидова, а это такая честь породниться со столь знатным и почти святым родом!

Сочетался Иосиф с Марией у главного Назаретского раввина. Сыграли скромную свадьбу в узком семейном кругу, даже не всех родственников позвали. В первую же брачную ночь Иосиф обнаружил, что молодая жена его в пикантном положении. Он был в недоумении: зачем она его обманула? Иосиф сказал Марии, что готов ее тайно отпустить, не оглашая ничего и никому, даже ее родителям, если есть ей куда пойти. Мария разрыдалась, и тут произошел разговор, точь-в-точь напоминавший разговор Марии с Лисаветой. Иосиф спросил, кто же отец ребенка, на что Мария ответила, что не может назвать его имени. На это Иосиф заметил, что только имя Господа нельзя произносить. Мария, про себя обрадовавшаяся тому, что Иосиф сам подсказывает себе такую идею, ответила ему:

— Я не могу сказать… Я не могу назвать тебе имени… Ты должен услышать это от того, кому ты веришь. Подожди, не подгоняй коней, тебе все скоро станет ясно.

Иосиф помолчал, потом поцеловал Марию в лоб, как отцы целуют своих дочерей, и сказал:

— Спи, бедняжка… Да поможет тебе Бог!

Он повернулся к стенке, и вскоре его ровное дыхание перешло в легкое посапывание — так посапывают во сне только праведники и дети. У Марии созрел дерзкий план, но что делать: либо пан, либо пропал! Она решила нашептать на ухо спящему Иосифу, что она, Мария, носит во чреве своем сына от самого Бога. Не дай Бог, Иосиф проснется от ее голоса, тогда обман ее откроется. Но в то же время, он может так крепко спать, что даже если и увидит сон, то утром ничего и не вспомнит… Одна надежда на то, что увидев сон, навеянный ее словами, он проснется, и сон тот запечатлится в его памяти. Ну, была ни была! И Мария сначала зашептала низким, измененным голосом:

— О Иосиф, сын Давидов! Я, Ангел Господень, явился тебе, чтобы сказать: Не бойся принять Марию, жену твою, ибо зачатый ею есть сын Божий. Наречешь сына Иисусом… — и после небольшой паузы опять: — О, Иосиф, сын Давидов! Я, Ангел Господень…

И она опять и опять повторяла то же самое, переходя с шепота на нормальный голос. Наконец она заметила, что Иосиф вот-вот проснется, он уже начал беспокойно метаться по подушке и что-то невразумительное мычать. Не теряя больше времени, Мария растолкала его и спросила, как бы в испуге:

— Муж мой, что с тобой? Ты метался во сне, будто тебе приснилось что-то чудное. Скажи, что это было?

— Было мне видение, Мария… Архангел Гавриил… Трубный глас спустился ко мне с небес и изрек, что носишь ты во чреве своем сына Божьего… Я явственно слышал его голос… Теперь я понимаю, почему ты не произнесла имени отца ребенка! Будь благословенна, жена моя и матерь сына Божьего!

Мария, подавив в себе волну нахлынувшей радости, поцеловала Иосифа в лоб, совсем так же, как он поцеловал ее давеча, и сказала:

— Теперь ты все знаешь не от меня. Да простит Бог сомнения твои. А теперь давай спать.

Иосиф, весь светящийся от радости, тоже поцеловал Марию и заснул опять сном праведника. Мария же еще долго не могла заснуть, лежа неподвижно и глядя в потолок. Она была так благодарна этому доброму и наивному старику, годившемуся ей в отцы. Она радовалась за свою жизнь и за жизнь своего будущего ребенка. Оставалась только одна забота: нужно, чтобы родился мальчик! Ну, а родится девочка… Будем решать проблемы по мере их возникновения! Думать все время про завтра — значит, не жить сегодня.

РОЖДЕНИЕ ИИСУСА

В начале декабря по всей земле Палестинской пронеслась весть о том, что кесарь Римский — Август повелевает сделать перепись народонаселения по всем Римским провинциям. И приказано было каждому жителю придти в тот город, где он был рожден, и записаться там в список у представителя Римской администрации.

Иосиф, взяв с собой жену, направился из Галилеи, из города Назарета, где они жили с Марией, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что сам он был из дома и рода Давидова. Мария была уже на сносях, ходить на такие огромные расстояния ей было уже не то, чтобы трудно, а просто невозможно. Поэтому посадил ее Иосиф на осла, и побрели они опять по той же дороге, по которой почти полгода назад Мария ехала к тетке своей, Лисавете. Благо, что дни стояли нежаркие, наступила зима, и в горах по ночам было даже несколько прохладно. Иосиф окутал Марию теплыми одеялами, опасаясь за здоровье ее и будущего младенца.

После почти трех дней изнурительной езды по диким горным тропинкам, Иосиф и Мария поздно вечером прибыли к месту своего назначения — захудалый провинциальный городишко Вифлеем, который скорее напоминал большое село, нежели город. Искать родственников Иосифа не было ни времени, ни сил. Да к тому же, вряд ли знатные горожане из рода Давидова были бы рады видеть своего неудачливого родственника. Поэтому Иосиф с Марией зашли на ночлег на небольшой постоялый двор на самой окраине Вифлеема. Они постучали в дверь, на их стук из столовой залы вышел хозяин постоялого двора, где он трапезничал со своими постояльцами. Оглядев запыленных и измученных пришельцев, он сказал им, ковыряя ногтем в зубах и цыкая, что в его гостинице «местов нету», и что лучше им поискать ночлег в другом месте.

Тяготы ли нелегкой дороги или же просто наступившие сроки, — непонятно, что подействовало больше, — но пришло время Марии рожать. Еще только-только проехав Иерусалим, который лежал на их пути, Мария почувствовала приближающиеся схватки, но каким-то чудом удержалась на последних трех-четырех стадиях дороги. И вот, наконец-то, с трудом слезши с осла и отогревшись в тепле сельской гостиницы, она почувствовала, что момент наступил. Она прошептала об этом Иосифу, и тот, достав из кожаного мешочка, который он носил на поясе, пару серебряных сестерциев протянул их хозяину постоялого двора. Деньги сработали лучше всяких уговоров, и хозяин предложил им провести ночь в хлеву, где есть большая куча сена для скотины.

— Да вы не думайте, что там хуже, чем в нумерах. — Сказал он, проводя их в хлев. — Там в каждой комнате вповалку спят по шесть-семь человек на деревянных лавках. Вам-то даже комфортнее будет спать: лежанка мягче да и теплее — эва, как скотина-то тепла понадышала!