Однажды все закончилось - Денис Украинский

Мне ничего не оставалось, как выйти на кухню и наблюдать через окно, как город погружается во тьму. Фонари, рекламные щиты, вывески все погасло, и не было никакой гарантии того, что когда-нибудь — завтра, через неделю или через год они снова начнут радовать горожан.

Следующие два дня мы провели, занимаясь тем, что смотрели из окна на пустую улицу, на людей в соседних домах, также выглядывавших в окно на собак, бродящих по проезжей части и удивленно озиравшихся вокруг. Когда темнело, приходилось укладываться спать. Заснуть сразу не удавалось, но и разговоры не ладились. Атмосфера безысходности и уныния поселившаяся в квартире, общению не способствовала.

29-го апреля все действительно наладилось. Утром, идя в туалет, я спросонья, по привычке щелкнул выключателем. Справляя нужду, окончательно проснувшись — понял, что надо мной горит лампочка и в ванной светло. Я повернул кран, и оттуда потекла вода. Слив сработал, и бачок снова начал наполняться. Крышка на бочке отсутствовала, и я четко увидел, бегущую из пластмассовой трубы H2О.

Не смотря на то, что в трехкомнатной квартире мест для сна имелось предостаточно. Мы все вчетвером спали в гостиной. Алена с Машей на диване, а мы с дядей Лешей на полу. Никто из нас об этом не говорил и даже не думал. Просто так само собой получалось. Не знаю точно, почему. Из-за страха или может из желания чувствовать, что есть кто-то рядом. Я не стал мучить себя этими вопросами в такое радостное утро.

Я поспешил к телевизору, и когда голос диктора заполнил комнату, все кто в ней находился, сквозь сон, с недоверием уставились в экран. Из плоской коробочки с плазменным дисплеем диктор первого канала вещал на всю страну о том, что пик эпидемии прошел и положение нормализуется. Военные и милиция занимаются выявлением и нейтрализацией жертв вируса, а работники коммунальных служб возобновляют подачу воды, газа и электричества.

Город ожил. Из окон начали высовываться люди, голосом и жестами приветствуя всех вокруг. На балконах и лоджиях появились весельчаки с фейерверками и петардами, а по дороге, кроме бронетранспортера то и дело туда-сюда проезжали милицейские уазики, и машины скорой помощи. Диктор так же объявил, что власти приложат все усилия к тому, чтобы открылись магазины и люди смогли пополнить свои запасы провизии.

Маша и Алена немного приободрились. Варя на кухне очередную порцию макарон они немного подшучивали друг над другом. Дядя Леша, слушая новости, как обычно в своей манере жестикулируя, то направляя пятерню к телевизору, то поднимая руки к верху, говорил о том, что вирус, скорее всего сам подох, не выдержав зашлакованности наших организмов, а нынешнее правительство запишет все на свой счет и будет во всеуслышание твердить, что приложенные ими усилия, принесли положительные результаты.

Я зарядил свой мобильный телефон и в очередной раз попытался позвонить своим родителям. Они жили в области. В небольшой деревеньке под названием Кулешовка. Население деревеньки в последние годы сильно уменьшилось. Вся молодежь поразъехалась, и я как вы поняли, не был исключением. 9-11й классы я доучивался в городе, живя у сестры отца. К сожалению, вежливый записанный голос оператора сообщил мне, что в данный момент невозможно совершить звонок. Звонок с городского телефона в районный центр тоже не дал результатов. Оставалось надеяться, что зараза не добралась до них, и в Кулешовке, расположившейся на отшибе, в двадцати километрах от трассы — все в порядке.

Так же пытался дозвониться на мобильный телефон своей тетке. Но результат был тот же. Она жила всего через дом отсюда, но за несколько дней до начала эпидемии, уехала в Кулешовку навестить моих родителей. Добралась нормально, 21-го позвонила, попросила присмотреть за квартирой. И с тех пор ни с кем из своих родственников я не связывался.

Над городом закружили вертолеты. В окно я увидел, как наиболее смелые, а может и глупые начали выходить на улицу. Радость и счастье от избавления просто летали в воздухе вокруг, а вечером того же дня выяснилось, что в воздухе летали не только они. В 20-ти часовых новостях, сообщили о том, что вирус мутировал, и теперь точно известно, что передается он воздушно-капельным путем, а срок от заражения до начала приступов неконтролируемой агрессии сократился вдвое, с 24 до 12 часов.

Около полуночи снова погас свет. Потом опять перестала идти вода. Газ постигла та же участь. Примерно в час ночи, на улице раздался женский крик. Я еще не спал. Не мог заснуть, гадая, как все будет на этот раз. Выглянул в окно и увидел, как посреди проезжей части бежит женщина с криком: — «Люди помогите!». А за ней гоняться четверо: трое мужчин и одна женщина. Причем на мужчинах была военная форма, а на женщине синяя одежда работника скорой помощи.

Обезумевшие людоеды догнали свою кричащую жертву как раз напротив нашего окна. Повалили на асфальт. И начали ее есть. Живьем. Обезумевшие от вируса люди вгрызались в самые мясистые части ее тела, а она продолжала кричать. На улице, чтобы ей помочь не появилось ни одного человека. Я глянул на дядю Лешу стоявшего рядом. Он отвел глаза. И я, спохватившись, перестал смотреть на него.

Женщина кричала еще долго. Слишком долго. Я включил, плеер в своем телефоне один наушник дал Маше второй Алене, а сам забился в угол возле окна и зажал уши. Дядя Леша ушел в свою комнату и через минуту вернулся оттуда с бутылкой водки. Он редко пил и даже не пил, а так немного выпивал. Сейчас же, он открыл бутылку и залпом опустошил ее на треть, затем протянул мне. Я помотал головой. Тогда он сел на диван, сделал еще несколько больших глотков и замер, обняв бутылку.

Женщина за окном замолчала. Я не стал выглядывать, все и так было ясно. Немного расслабившись, и почувствовав сильную усталость, я облокотился на стену и почти сразу уснул. Сны не снились, а проснулся я от криков. Криков ужаса, боли и отчаяния.

На улице неестественно рассвело. Выглянув в окно, я увидел, что горит новый 12-ти этажный дом напротив и этот пожар освещает весь квартал. Огонь вырывается из окон и балконных дверей первых пяти этажей. А выше из окон высовывались кричащие в панике люди. Зловещий дым, наполненный отчаянием попавших в ловушку людей, расползался как туман, окутывая улицу.

Пожарные не приехали тушить огонь и спасать людей. Не появились и журналисты желающие сделать репортаж, зевак собравшихся поглазеть на происходящее тоже не нашлось. Улица пустовала. Лишь посреди проезжей части лежал труп растерзанной женщины. Но я не думаю, чтобы ее хоть немного волновало то, что творилось в доме напротив.

Пожар продолжался всю ночь. Выгорел весь дом, от первого этажа и до крыши. Люди выпрыгивали из окон. Но судьба сделала так, что их шансы на выживание оказались равны нулю. Кто выпрыгивал с верхних этажей, разбивались сразу. Те, кому посчастливилось жить пониже, падали получали травмы, но оставались в живых. Они кричали, звали на помощь, умоляли Бога спасти их. Но ни Бог, ни их соседи по улице не пришли на помощь. Зато под утро пришли другие. Те, кто уже не отличал родственников от чужих людей и для кого, как первые, так и вторые были не больше, чем пища.

Незадолго до рассвета на улице вновь наступила тишина. Я больше не смог уснуть. Дядя Леша отрубился, после того, как без закуски в два приема прикончил бутылку водки. Маша высказала свои опасения по поводу того, что не следовало этого делать, ведь он принимал антибиотики. Но когда, на всю комнату раздался громкий храп, мы немного успокоились.

Раньше, когда этого дома напротив не было, вставая над горизонтом, в это время года, солнце светило прямо в окно. Потом началось строительство и с каждым этажом время, когда лучи начинали пробиваться сквозь занавески, становилось более поздним. Теперь солнце заглядывало к нам, не раньше восьми часов утра.

Много бы отдал за то, что бы узнать, как Алене удалось уснуть. Иногда, когда я с завистью поглядывал на спящую одноклассницу, на ее лице появлялась беззаботная улыбка. Ей снился хороший сон. Маша сидела на полу, рядом со спящей Аленой. Тяжелым, застывшим взглядом, смотрела на то место, где закончила свою жизнь Анна Сергеевна. Дядя Леша храпел на диване, а я так и не решился выбраться из угла рядом с подоконником.

Глава 2

Никогда не любил крупных городов. Слишком шумно и пыльно, а дышать временами вообще невозможно. Сам-то я из области, родился в деревне под названием Кулешовка. двести километров от Н-ска, двадцать от основной автомагистрали. Тишина, спокойствие чистый воздух. Вот только жуткая скукотища для молодежи. Поэтому, когда папина сестра предложила перебраться к ней в город, доучиться 9-11 класс и поступить в институт, я с удовольствием согласился.

Родители возражать не стали и вот в итоге, я сижу под подоконником, посреди большого города положение в котором, можно охарактеризовать, как «полнейшая безнадега», выбраться из которой не представлялось мне возможным.