Там внизу много места - Сергей Лагунов

разворачивается, — я тебя выведу.

Ну что, Макс, надо сделать первый шаг, затем размять ноги. В новых технологиях то хорошо, что не надо надевать больничную пижаму. И, соответственно, не надо тратить время на переодевание после процедур.

За приоткрытой дверью опять включается какой-то медиа-прибор. Зачитывают новости:

— Авиакомпания-дискаунтер «Добролёт» находится в центре скандала. Пассажиры рейса Москва-Дели ждали своей одежды в течение восьми часов. И все это время были вынуждены находится в антинаногеле.

Максим с новым рыжим Паршей подходят к последнему барьеру перед последней дверью. Эта дверь оборудована двумя кубами: аппаратным — с переливающими поверхностями — и человеческим — с абсолютно непроницаемым лицом. Нет, действительно, охранник отличается повышенной устойчивостью во всех трех обычных измерениях. Селекция или реконструкция?

— Пройдите в флэшкамеру, — металлическим голосом проскрипел страж, — и справьте малую нужду в отверстие с оранжевым ободком.

— Где тут отверстие? — интересуется Макс

— Под лого «Эпла» смотри, — помогает ему вертлявый.

— Вот что прибыльнее, Парш: «Эпл» или наркобизнес?

— Всё с детством не расстанешься? Обзываешься, как в песочнице.

Раздается звонок.

— Немедленно подойдите к отверстию, — звенит голос охранника, — иначе я буду вынужден прибегнуть к экстренным мерам.

— Может, вы хоть отвернётесь? — говорит Макс, — Этого-то я с детства знаю. В одну песочницу…

— Я должен пресекать, — металл гарда не ослабевает, — все предусмотренные формы фальсификации проб.

— Делай, что говорят, — шепчет рыжий. — Чего ты мнешься? Стандартная процедура, на всех самолетах используется. Вдруг ты нанороботов в себе выносишь?

— И ты?

— Все проходят. Макс, не выпендривайся.

Ладно тебе, Макс. Пись, пись, откройся. Мы рождены, чтоб сказку сделать анекдотом.

— Ну, а теперь чего ждём?

— Центрифуге нужно время для получения разных фракций, — разъяснил человекокуб..

— Там внизу много места, — захихикал Парша.

— А вот лозунги повторять — себя не жалеть, вставил шпильку Максим

— Иди ты…

— Как только, так сразу.

В шлюзовой раздается гул центрифуги.

— Парша, а почему ты не продал свои чувства, ты ведь со мной жизнь начинал?

— Продавал. Слишком примитивный набор получился. Тут нужны тонкие натуры, придурковатые. С надломом. Как ты. Да, я не жалуюсь, всех бабок не заработаешь.

— Неужели совсем Парше ничего из детства не снится? А детские страхи?

— А Хрип с тобой работает?

— Ну…

— Да ладно, не хочешь — не говори.

— Да не знаю я, где сейчас Хрип. Слухи только темные ходят.

Должен же в тебе остаться ребёнок, Парша. Должен!

Люк с глухим причмокиванием открылся.

— Проба протестирована успешно, — сообщил охранник, — выход свободен.

— Давай, Парша, — залезая в люк, подколол наш герой, — не спи возле параши.

Позлись, позлись. Злость — быстрый советчик. А скорость, ой, как сейчас нужна. Какое же узкое отверстие этот ваш выход! Конструкция или для селекция?

Надо же! Лаборатория выходит прямо в холл гостиницы. Надеюсь, что здесь выход без подвоха. Или где-то здесь Харон притаился?

— Я вам чем-то могу помочь, господин? — обращается к Максу портье.

— Мне тут пакет оставили. Ячейка сто седьмая. Передайте, пожалуйста.

Служащий гостиницы находит на стеллаже пакет и передает его посетителю

А ведь можно было бы дать на чай. Только налом, не стоит засвечивать свое пребывание здесь. Сунуть в руку мелкую купюру. Давно забытый навык. Жалко, пластинка одна. Или как-то можно разбить сумму? Н-да, и ведь никто не подскажет. Н-да, с буржуйством надо завязать, и чем скорее, тем лучше.

Оживает видеостенд:

— Внимание! Сегодня можно передвигаться только на автомобилях с номерами, заканчивающимся на 3 и 7.

Максим выходит на крыльцо и оглядывается. Новый город, а порядки остались старыми. Спешат прохожие, стоят автомобили. Только автомобили не чадят.

Интересно, куда делась полынь? Почему не пахнет полынью после победы нанотехнологии во всём мире, я вас спрашиваю? Куда «АО Заслон» смотрит?

Бабье лето 1985 года

Полуденный стандартный двор недавно построенной советской девятиэтажки. Дети играют в прятки, среди них «миледи» с пажами:.

— Вышел месяц из тумана, — считает Таня. — Вынул ножик из кармана: буду резать, буду бить — все равно тебе водить!

«Водить» выпадает Пете — он закрывает глаза. Остальная ребятня прячется — где кто. Максим присаживается за куст неподалеку. Подъезжают «Жигули». Из автомобиля выходит мать Петра.

— Петя, как хорошо, что ты здесь.

— Мам, я играю!

«Жигули», прощально просигналив, уезжают со двора.

— Марш домой!

— Мам, но я же вожу.

— Домой, я сказала!

— Ну и что случилось?! Опять замуж выходишь?!

— Петя, я хочу с тобой поговорить как со взрослым!

— Тебе кто-то мешает?!

— Господи, как бы я хотела посмотреть на тебя — взрослого хоть одним глазком!

— Хорошо. Выковыривай второй.

Мать наотмашь бьёт Петра ладонью по щеке и тут же начинает плакать.

— Ну за что ты так со мной?! За что?!

Макс лежит на земле и смотрит в небо, зажимая уши руками.

Улица недалекого будущего, возможно, не нашей ветки реальности

Клипса мобильного телефона Максима по-виповски зудит.

Кажется, что эпохи отличаются друг от друга звуками телефона. Вот сегодняшний день звучит совсем не так, как во время перестройки или периода первоначального накопления капитала.

— Слушаю, — отвечает Максим.

— Макс, нам нужно срочно встретиться.

О, друг детства прорезался. А откуда у него этот номер? А если знал, чего раньше не звонил?

— Петя? Сколько лет, сколько зим. Извини, брат, я связан словом. Можно перенести встречу на завтра? Обещаю самый лучший ресторан.

— Макс, ты прекрасно знаешь, что сейчас совершаешь федеральное преступление первого ранга.

— Петь, ты о чем?

— У тебя в кармане наличные. Я должен тебя арестовать, Макс.

— И сколько у меня есть времени на поиски адвоката?

— Макс, у тебя нет выхода. Ты должен встретиться со мной в нашем парке через двадцать минут или…

— Всегда не любил вариантов по имени «или». Встречаемся, брат. На том же месте?

— Да, на нашей скамейке.

Давно мы в парках не бывали. А деревья и скамейки такие же. Или реконструированные?

Июнь 1991 года

Вот эта скамейка, которую Макс и Петр называют нашей. Сейчас здесь юноши вместе с Таней сидят после экзамена в школе и едят мороженое. Точнее, ест сейчас только Таня, Максим и Пётр внемлют.

— Мальчики, а кем вы будете, когда вырастете?

— Не знаю, Тань. Кем получится, — отвечает Петр.

— А кем получится, Петя? — не отстает девушка.

— Кем-нибудь да получится.

— А я сыщиком буду! — вклинивается Максим.

— Как Шерлок Холмс, Макс? — уточняет «миледи».

— Как Джеймс Бонд!

— А я буду красавицей. До ста лет!

— До ста не получится.

— Это почему, Макс?

— До ста не получится. Замуж выйдешь, дети пойдут, состаришься. Под гнетом забот и хлопот.

— Какие дети? Ещё чего не