+ тот кто считает - Алекс Форэн

Я приближаюсь к завершению своего предприятия, и стремление, которое руководило мной, почти удовлетворено. Я преследовал свою цель, и мне пришлось многим пожертвовать. Только это позволяет мне теперь вернуть все мои долги.

Мне посчастливилось обнаружить великие сокровища – их свойство будет открыто тебе вскоре. Этим утром я поручил человеку из моей свиты, который обязан мне жизнью, и связан клятвой, найти тебя и передать предмет большого значения и большой ценности. Он отправляется одновременно с двумя другими, и я не разглашаю в этом письме их имен, ради их же безопасности. Но им известно твое [имя]. Каждый из них повезет, отдельно от других, третью часть моего тебе подарка – так это будет надежнее, ибо многие хотели бы его получить…

Когда они заговорят с тобой, ты тотчас будешь знать, что это они. Они передадут тебе вещь, которую многие саму по себе сочли бы драгоценностью – так как она сделана из золота. Но, воистину, она является ключом к еще большим сокровищам. Вот, что ты увидишь:

Это талисман, обладающей великой силой. И это символ того, как я все эти годы жаждал встречи с тобой, храня тебя в своем сердце.

Прошу тебя, любезная Хасинта, сделать, как скажет мой доверенный человек – со временем послать нашего сына в самый благородный и самый верный город Святого Франциска в Кито, где, благодаря талисману, он будет встречен с королевскими почестями и получит все, что принадлежит вам по праву. Я предпочел эту драгоценную вещицу другим в качестве указателя пути к еще большим сокровищам по особой причине: змея скрепляет две части солнца и делает их единым целым – так же, как судьба объединяет два разлученных сердца и делает их одним. Я даю тебе, тем самым, свидетельство своей преданности и исполняю свое предназначение.

Символ пути и мудрости, Змея говорит: если солнце расколется надвое, вечное пламя любви соединит его.

Я был солдатом и мореплавателем, миссионером и правителем, но чем дальше, тем больше мне кажется, что все, что я должен был выполнить – сохранить божественную реликвию и передать ее.

Кто же я тогда? В чем было мое предназначение?

Я только Его курьер.

Маркиз дон Франсиско Писарро и Гонсалес, Губернатор, генерал-капитан и т.д. Новой Кастилии.

Брюссель

«Far Away» – эту песню пела Астрид Жильберто и еще кто-то из великих, но сейчас она звучала по-новому, действительно увлекая в какие-то неведомые щемящие дали, а глубокий голос в наушниках почему-то напомнил Сэнди голос Николь. Остался позади, внизу, подмигивающий ночными огнями Сан-Диего, отраженный черной водой залива, и самолет теперь окружала полная темнота. Сэнди летела в Брюссель.

Всего два часа назад они сидели с Артуром на террасе его дома, откуда открывался захватывающий вид на город, и наслаждались теплым соленым воздухом, что выдыхал, засыпая, океан. Сэнди думала о том, что не помнит, как провела последние десять дней. Она механически занималась привычными делами: галереей, предстоящими выставками, переговорами, с кем-то обедала, кому-то улыбалась, на кого-то сердилась, но на самом деле жила предвкушением…

Сэнди любила Сан-Диего. Пальмы вдоль дорог, жаркое солнце, роскошные яхты и бесконечные катера, пришвартованные вдоль берега, и нахальная неуемная уверенность в том, что завтрашний день будет таким же безоблачным... Но сейчас ее тянуло в Европу. В ее неторопливость, в ее спокойствие… Которые могли вмиг смениться круговоротом тайн, до поры затаившихся в мощеных переулках и низкорослых зданиях с вековой историей.

С того момента, как она вернулась в Штаты, ее не покидало ощущение, что она оставила там что-то очень важное. Будто рассталась с фантазией, в которую ненароком поверила. Наверное, так же чувствует себя ребенок, который уже давно знает, что Санта-Клауса не существует, но все же цепляется за малейшую возможность поверить в то, что это не так.

Она сама удивлялась тому, что жажда приключений, присущая каждому ребенку и подавляемая у взрослых «трезвым взглядом на жизнь», внезапно вновь проснулась в ней и захватила ее с такой силой. Но было и еще кое-что, в чем Сэнди пыталась не признаваться самой себе… Она незаметно, но внимательно посмотрела на Артура, прислушиваясь к себе, а потом просто сказала:

– Жаль, что ты не летишь со мной.

– Увы, – откликнулся Артур, – время от времени все же нужно заниматься делами. Но ты же потом все расскажешь?

– Нет, – ответила Сэнди. – Найду талисман верховного вождя инков и безнадежно зазнаюсь.

– Кажется, я начинаю ревновать к этому талисману, – с улыбкой сказал Артур, вставая. – Пора в аэропорт.

Через час удобное кресло самолета, больше похожее на летающую кровать или мини-кабинет, уже уносило Сэнди прочь от обычной жизни. «Как домик Элли, подхваченный ураганом из волшебной страны Оз», – подумала она, – «или как кроличья нора, в которую упала Алиса».

Она действительно ждала этой встречи больше, чем выставки ее любимого Эрже, которую еще недавно так хотела посетить. Ее не покидало предчувствие чего-то необычного. Приключений? Открытий? Какого-то общего ощущения нереальности происходящего, которое создавали вокруг себя ее берлинские знакомые? Этой их странной манеры общения? Или просто путешествия, возможности забыть про бизнес, деньги, работу и быть там, где хочется, общаться с интересными людьми и ни о чем не беспокоиться?

В ее сумке лежит то, что больше всего связывает ее сейчас со всем этим – невесомой дозой сладкого яда – лист бумаги с письмом великого конкистадора… А еще – визитные карточки с логотипом «Артификс» – как свидетельство подлинности волшебства или как сертификат на приключение. «Artifix» – это, конечно, «порядок в искусстве»… Но в то же время, – и «искусство фантазии»…

* * *

Юбилейная выставка Эрже, истинного национального кумира бельгийцев, проходила в Музее современного искусства, в двух шагах от Королевской площади. Само здание стоило того, чтобы сюда придти – гигантская спираль с широким световым колодцем посередине, по которой посетитель, открывая для себя один зал за другим, плавно уходил не наверх, а вниз, под землю. Несостоявшийся подземный паркинг был превращен в один из интереснейших музеев Европы.

Вход на выставку с обеих сторон был обрамлен постерами Эрже. Слева Тэнтэн, с огромным рюкзаком, в ботинках для скалолазания и теплой куртке, обращался к загорающим красоткам в бикини: «Не подскажете, где тут северный полюс?». Справа Тэнтэн был запечатлен у подножия египетской пирамиды: «Вот это спальня!». Сэнди улыбнулась – все сейчас казалось ей символичным.

В пять часов на выходе из музея ее должен был ждать Леонард.

Сама выставка («Нужно обязательно попытаться привезти ее в Штаты!»), беседа с ее организаторами («Ах, как я признательна вам за приглашение!»), встреча со знакомыми европейскими коллегами («Вот уж не думала, что вы тоже поклонники Эрже!») – и обратно вверх по безумному серпантину.

Лео стоял метрах в пятидесяти от входа и разговаривал по телефону, опираясь на капот темно-серого спортивного «Мерседеса». Сэнди на американский манер протянула ему руку, но вместо ожидаемого рукопожатия Леонард галантно наклонился, едва коснувшись губами ее кисти. Сэнди рассмеялась, смутившись.

– Экипаж к вашим услугам! – Лео распахнул дверцу машины. – А что, король Артур не почтит присутствием неприступный Камелот, где уже ждут нас другие славные рыцари?

– Увы, управление бизнес-королевством не позволит ему на этот раз присоединиться к круглому столу, – ответила Сэнди, садясь в машину. – Кстати, об остальных рыцарях: они уже в замке?

– Более того, число их несколько увеличилось. Помните историю с талисманом Атауальпы?

– Смутно. Кажется, вы рассказывали о чем-то таком, – Сэнди поймала на себе изумленный взгляд Лео и, рассмеявшись, сказала: – Лео, да я почти ни о чем другом думать не могла!

– Один-ноль, – констатировал Лео, выезжая на рю Руаяль. – Ехать нам минут двадцать, и, чтобы не возникло неловкости, – вы сейчас поймете, почему, – я должен успеть посвятить вас в последние события.

– Именно этого я больше всего и хотела, – призналась Сэнди. – Итак…

– Итак, у нас две главные новости: во-первых, нам, с согласия Бассанжа, удалось провести экспертизу письма Писарро, и она подтвердила его подлинность. Это значит, что талисман действительно существовал, а его поиски, как минимум, не бессмысленны. Во-вторых, у нас теперь есть заказчик, готовый финансировать это предприятие.

У Дворца правосудия Лео повернул к авеню Луиз и нырнул в туннель, ведущий к Камбрскому лесу. Виртуозно лавируя во флегматичном брюссельском трафике, он рассказал о том, что неделю назад поздно вечером Саймону позвонил некий Мэттью Уоллис – довольно известный британский искусствовед. Он сообщил, что знает о начавшемся расследовании и понимает, что оно может быть весьма затратным в финансовом плане. Откуда он осведомлен о находке «Артификса», он не сообщил, сказав лишь туманно, что в профессиональной среде любые слухи расходятся быстро, а уж информация о подобных находках разносится в ней, как пожар во время засухи. Далее он сказал, что с ним связался известный ему более чем солидный клиент и попросил его выступить посредником между ним и «Артификсом», предложив взять расходы компании на себя. При этом было сообщено, что наниматель Уоллиса не является коллекционером, не претендует на личное обладание талисманом в случае успеха поисков, но, по известным ему причинам весьма заинтересован в их успешности.