Симфония - А. Живой

Сижу и вспоминаю ее желтую куртку и голубые глаза. Интересное сочетание. И ведь ничего особенного вроде бы не случилось, посмотрела один раз на меня, да и то вскользь. Робко так…Но, чем-то она мне неуловимо понравилась. Зацепила, в общем. Ведь бывает же, что не Клавдия Шиффер, не Памелла Андерсен, и не русская красавица с картины великого художника, а что-то есть. Только не сразу поймешь что.

Весь день пытался ее найти. Между парами прошелся по этажам, заглядывая в аудитории. Безрезультатно. В обед даже заглянул в студенческое кафе, где всегда толпиться множество народа со всех отделений, – должна же она где-то есть? Думал, повстречаю «случайно», может, выпадет вариант познакомиться. Но нигде лица ее не заметил, не мелькнула желтая куртка.

После обеда в перерыве пары снова прошвырнулся по техникуму, даже не пошел курить с Профессором. Хотел было порасспросить знакомых из других групп, не видел ли кто такую девушку, да как-то неудобно стало. Вопрос ведь такой, личный. Неизвестно еще, что из этого выйдет. Может и ничего. Подождем. Главное она у нас учиться, значит, никуда не денется. За один день ее никто не отчислит, даже если двоечница.

Перед тем как ехать домой, постоял немного в вестибюле, пока все студенты домой не ушли. Профессор смылся сразу после звонка, немного разочарованный, что я отказался идти на концерт БГ. По плану мы встречались с другими хиппанами у метро и собирались все вместе вписаться на концерт Аквариума без билетов, поскольку платить за билеты, было как-то не принято. Я сказал, что приду позже, появилось одно срочное дело.

– Герлу свою искать будешь, обломщик? – проницательно заметил Профессор, – Ну-ну. Если что, мы после концерта пойдем к Базелю и Варьке, у них будет много интересных пиплов. Из Харькова народ подтянулся. Потусуемся. Так что, заходи.

Я кивнул. Может и правда зайду на тусовку.

Минут через двадцать, когда последняя надежда уже умерла несколько раз, я поправил свою торбу и направился к выходу, решив, что дальше ждать полный бесперспективняк. Она, наверное, уже дома. Проскользнула незаметно.

Идти на концерт и тусовку все равно почему-то не хотелось, и я направился к трамвайной остановке, что находилась у входа в парк Челюскинцев. По дороге нагнал двух своих одногрупников. Это были Катька Фукс и Лева Нейман. Лева недавно с пафосом покинул комсомол и собирался стать первым еврейским эмигрантом-битломаном в нашем техникуме. А Катька собиралась замуж.

Теплая осень грела нас вечерними лучами солнца. Ехать нам было несколько остановок по пути. Дальше, им в центр города, а мне все тем же курсом на север. Поболтали, пока не подошел трамвай, набитый возвращавшимися с работы пролетариями. Катька и Лева поднялись первыми, а я еле уместился на площадке, прижатый лицом к стеклу двери.

За окном был парк, в котором я любил гулять, когда выпадала свободная минутка. Вроде бы солнечно в небе, а парк показался мне сегодня каким-то замшелым, словно таившим неведомое под кронами огромных дубов и тополей. Он всегда впечатлял меня своими размерами. Этот парк был огромен. Я, хоть и учился рядом, редко успевал за короткий перерыв проникнуть дальше железной дороги, разрезавший его на две неравных части. Меньшую, ту, что ближе к остановке, я уже понемногу исследовал. Здесь было множество длинных аллей и дорожек. А недалеко от входа в старом охотничьем павильончике, скрытом за деревьями, находилось кафе, куда мы с приятелями заходили выпить по чашке кофе. Иногда я наведывался туда в одиночестве.

Та же часть парка, что лежала за рельсами, соединялась с первой подземным проходом, похожим на выложенный камнем грот, и до сих пор оставалась для меня тайной. Я не знал, что там находится. Но мне всегда хотелось пройти сквозь этот грот и увидеть, что скрывается в глубинах бесконечного парка. Словно кроме меня, туда больше никто не мог проникнуть.

Глава 7. ОСЕННИЙ ПАРК

Был дождь. Дорожки в парке покрылись лужами, трава промокла, а листья на огромных деревьях обвисли. Сам парк погрустнел и насупился, быстро став пустотой. Идель долго смотрел, не отрываясь, в глубину аллей, словно пытаясь там кого-то разглядеть. Но не мог. Ни одной живой души сейчас не наблюдалось среди мокрых тополей, лишь дождь пузырил лужи на асфальте.

От задумчивости он очнулся, лишь когда холодный ручеек стек по шляпе за шиворот, заставив его вздрогнуть.

– Да, здесь, кажется, кафе, было, – вспомнил Идель.

Обнаружив, что весь промок, он решил немедленно чем-нибудь согреться. И быстро зашагал по ближайшей аллее туда, где стоял старый охотничий павильончик, в котором расположилось небольшое кафе.

Он прошел не больше сотни метров, когда из-за массивных тополей возникло уютное коричневое здание с башенкой, едва различимое сейчас на фоне листвы и серого дождя. Оно казалось потерянным и одиноким в этот час, но все же манило тусклым светом своих зашторенных окон, обещая тепло.

Не раздумывая, Идель толкнул дверь. В узком гардеробе, рассчитанном максимум на троих человек, его сразу окутала вязкая темнота. Здесь почти всегда было так, но Идель никак не мог привыкнуть к этому. «Черт бы побрал этих бизнесменов, – подумал он, споткнувшись о порог, – Свет экономят, что ли?»

– Эй, алле! – крикнул он в темноту, желая избавиться от промокшего пальто хотя бы на пятнадцать минут.

Но никто не отозвался. Гардероб был закрыт решеткой. Людей в холле не было видно. Только где-то в углу завозились, и послышалось собачье повизгивание. «Ладно, – решил Идель, – пойду одетым».

Он открыл другую дверь, из-под которой пробивалась полоска света, и вошел в кафе. Внутри почти никого не было. Лишь несколько фигур в глубине. В уютном полумраке играла тихая музыка, пахло шоколадом.

Отряхнул воду с пальто, Идель приблизился к барной стойке и, смерив взглядом худощавого бармена, попросил чашку кофе. Бармен тоже пристально посмотрел на него и спросил:

– Вам шестнадцать есть?

– Есть, – ответил Идель, – даже больше.

– Докажите, – продолжал хамить бармен.

Идель неожиданно для себя вынул из внутреннего кармана паспорт, – и как он здесь оказался, ведь не брал же с собой, – раскрыл на нужной странице и ткнул его в морду худощавому парню.

– У нас кофе только по древне-вьетнамски, – с вызовом заявил бармен, изучив печать. Ему, похоже, вообще не хотелось ничего готовить, несмотря на почти полное отсутствие посетителей.

– Давайте, какое есть, – согласился Идель, – мне все равно.

Бармен снова недоверчиво покосился на него, затем перегнулся через стойку, поманил его к себе и тихо попросил:

– А ну, покажи зубы.

Идель отчего-то послушно открыл рот. Бармен заглянул туда и остался доволен. Он вдруг заулыбался, подал кофе и пошел покурить. А довольный Идель сел в угол за столик и с блаженством стал потягивать густой напиток, осторожно обнимая чашку замерзшими пальцами.