Послушай мое сердце - Питцорно Бьянка

И действительно, Приска уже встала и решительно направилась к двери.

– Ты куда, Пунтони? В туалет еще рано выходить. К тому же, надо спросить разрешения.

– Я иду не в туалет, я иду домой, – еле сдерживаясь, проговорила Приска. – Вернусь, когда достану розовый бант.

– Что тебе в голову взбрело? Остановись! Ты что, не слышала, что я сказала твоей маме?

Белые полные руки оказались неожиданно сильными. Они схватили Приску за плечи и водрузили за парту. Учительница велела Марчелле закрыть дверь.

– А теперь начнем урок! – сказала учительница, как ни в чем не бывало сияя пунцовой улыбкой.

Глава восьмая,

в которой учительница выбирает неудачную тему сочинения

– Возьмите ваши тетрадки, – сказала синьора Сфорца после переклички (фамилии Гудзон и Реповик она просто пропустила). – Для начала возьмем тему, которая поможет мне поближе с вами познакомиться.

«Возьмем? – пронеслось в голове у Элизы. – Ты тоже собираешься писать?», и она еле заметно улыбнулась, что не скрылось от орлиного взора учительницы.

– Что тут смешного, Маффеи? Ты хочешь первый день учебы начать с замечания?

Элиза покраснела и уткнулась в тетрадку. Приска нахмурилась.

Учительница подошла к доске.

– Тема сочинения такая, – сказала она и застучала мелом, выводя каждую букву, – «Кем работает мой папа».

Элиза проглотила комок, который застрял у нее в горле. На глаза навернулись слезы. Синьорина Соле старалась не давать сочинения на такие темы. Но синьора Сфорца ведь тоже знает, что у нее нет ни папы, ни мамы. Разве она не поцеловала ее единственную из всех за то, что она сирота? И что ей теперь писать? А что писать Луизелле, у которой тоже нет папы? Кстати, почему это ее не поцеловали? Может, потому что она потеряла только папу, а мама у нее была?

Элиза чувствовала, как слезы давят ей на веки и щекочет в носу, но не хотела доставлять учительнице удовольствие видеть, как она плачет. Она отогнала слезы, хлюпнув носом.

– Маффеи! Если ты простудилась, возьми носовой платок! – прикрикнула синьора Сфорца, от которой, видимо, не утаить ни вздоха.

– Не валяй дурака! Придумай что-нибудь! – прошептала Приска, пихнув ее локтем. – Напиши, например, что твой отец – английский король, или знаменитый убийца, или сумасшедший изобретатель, или киноактер, все, что взбредет в голову.

Элиза покачала головой. Она так не умеет. К тому же она так расстроилась, что не сможет сосредоточиться.

– Тогда делай вид, что пишешь! Я за тебя напишу сочинение. Про дядю Леопольдо, – прошептала Приска.

– Пунтони, тихо! Что за разговорчики? Еще одно слово, и я тебя отсажу, – гаркнула учительница.

Но Приска ее не слушала. Она уже увлеченно писала – больше всего на свете Приска любила писать. Постепенно к ней вернулось хорошее настроение, она заулыбалась.

Приска передала листок Элизе, чтобы та его перекатала. Вот что там было написано:

Папы у меня нет, поэтому я расскажу о его брате-близнеце, дяде Леопольдо. Мой дядя Леопольдо по профессии кардиолог. Кардиолог – это врач, который лечит людям больное сердце, и если сердце случаем сломалось, он его чинит. Но мой дядя сердца не чинит: он, наоборот, их ломает, точнее разбивает. Но он не нарочно. К тому же не всем. Только красивым молодым женщинам. Они все в него влюбляются. Они притворяются больными, мол, у них сильное сердцебиение, только чтобы попасть в его клинику и лечиться у него. Тогда они заболевают по-настоящему и остаются с разбитым сердцем, потому что он не отвечает им взаимностью. Но дядя такой очаровательный, что эти дурочки все равно не могут его не любить.

Мой дядя очень красивый. У него голубые глаза, он лысый, и у него блестящая загорелая голова. Лица почти не видно, потому что у него длинная каштановая борода и усы. Он высокий и крепкий, как боксер. Он очень сильный, и когда кто-нибудь из больных теряет сознание, может сам отнести его в больницу.

Дядя живет с моей бабушкой, со мной и двумя своими братьями. Мы были бы счастливой семьей, но эти красивые женщины, которые за ним увиваются, никогда не оставляют нас в покое. Они заваливают наш дом письмами, цветами и шоколадными конфетами «Поцелуй». Они грозятся покончить с собой на нашей лестничной клетке, и бабушку это беспокоит, потому что она не любит смотреть на кровь, а уж тем более вытирать ее тряпкой. Но я ее успокаиваю: «Может, они не будут резать вены. Может, просто отравятся, и все будет чистенько».

Эти поклонницы шпионят за моим дядей через подзорную трубу из домов напротив и посылают ему любовные записочки с помощью духового ружья или почтовых голубей. Они пишут «ДОРОГОЙ ЛЕОПОЛЬДО то… ДОРОГОЙ ЛЕОПОЛЬДО сё. ЛЮБОВЬ МОЯ, Я ТЕБЯ ОБОЖАЮ, Я ЖИВУ ТОЛЬКО РАДИ ЛЮБВИ К ТЕБЕ». Как можно быть такими идиотками?

Моему дяде плевать на них всех. Он влюблен в мою лучшую подругу, знаменитую писательницу, которой всего девять лет, поэтому они не могут пожениться. Но он поклялся, что подождет ее. Когда ей исполнится пятнадцать, они поженятся, я буду подружкой невесты, которая держит шлейф, и все мы будем жить долго и счастливо. Вот такая работа у моего дяди.

– Ты с ума сошла? – вполголоса сказала Элиза, прочитав черновик. – Я не могу сдать такое сочинение.

– Почему? Прекрасное сочинение, – обиделась Приска.

– Маффеи! Пунтони! О чем вы там болтаете? Тихо! – прогремел голос учительницы.

Элиза писала, зачеркивала и писала снова и, когда время вышло, вот что получила синьора Сфорца:

«Мой отец умер, так что никем не работает. Он лежит на кладбище вместе с мамой. Бабушка Мариучча каждый день приходит на их могилу. Иногда она берет меня с собой».

Учительница собрала тетрадки и унесла проверять домой. Не то чтобы она ожидала каких-то сюрпризов. Она заранее все разузнала о семьях своих учениц. Ей было известно, что среди пап есть префект, судья, нотариус, два адвоката, два крупных землевладельца, дантист, хирург, журналист, два богатых торговца – все они задавали тон классу и делали его похожим на классы школы «Благоговение».

Еще там есть – и синьора Сфорца не могла взять в толк, как директор мог такое допустить, – столяр, зеленщик, слесарь, крестьянин, сторож и портниха. Портнихой работает мама Луизеллы, а папа у нее умер, хотя учительница и не стала целовать ее в лоб.

Как бы то ни было, даже дочки таких скромных родителей – девочки воспитанные, прилежные и смышленые.

Элиза Маффеи – вообще особый случай: ее дедушка с бабушкой по материнской линии очень знатные, богатые и влиятельные, хотя семья отца, с которой она живет, и поскромнее. Зато дяди, как на подбор, – архитектор, кардиолог и инженер.

«Прекрасный класс!» – думала синьора Сфорца по дороге домой. Почти идеальный.

Глава девятая,

в которой мы делаем шаг назад и узнаем, как подружились две наши героини

Приска и Элиза были подругами всю жизнь. Точнее, они стали подругами еще до своего рождения.

– Ваш случай, – изрекал дядя Казимиро, – типичный образец наследственной дружбы.

Действительно, папа Приски еще в школе подружился с Элизиным папой и его братом-близнецом дядей Леопольдо. И когда Элизин папа погиб, Прискин папа и дядя Леопольдо поклялись, что будут заботиться о сироте. Поэтому дядя Леопольдо сыграл ту знаменитую партию в кости. А синьор Пунтони любил ее, как родную дочь. Так что Приска и Элиза были не просто подруги, но даже в каком-то смысле сестры.

К счастью, в тот день, когда они встретились – одной было две недели, другой – три месяца, они сочли друг друга очень симпатичными и сразу же подружились, что далеко не всегда бывает с сестрами.

– Представь, если бы ты оказалась мерзкой девчонкой и мы бы все время ссорились! Или подлизой и врушкой, – говорила иногда Элиза.

– А если бы ты была заносчивой и вредной, как Звева, – отвечала Приска, – я бы тебя хорошенько отдубасила! Взрослые ни за что не заставили бы меня с тобой дружить.