Маг 12 (СИ) - Белов Иннокентий

— Очень уж неправдоподобно звучат ваши предсказания, — заметил император и я понял, что необходимо ослабить на него нажим.

Как-то я перестарался немного, начал давить на самодержца земли русской вполне откровенно. Из лучших, конечно, побуждений, но, меру тоже лучше знать.

— Доказательств своих слов у меня много в запасе, Ваше Императорское Величество. Время еще какое-то у нас есть, так уж торопиться куда-то что-то кардинально менять уже нет смысла.

— Да, давайте отдохнем, — согласился Николай Второй.

— Когда я могу посетить цесаревича?

— Вот именно сейчас и можете зайти к нему, я тоже хочу присутствовать при сеансе лечения.

Понятно, почему император посматривает постоянно на часы, время на разговор у него со мной ограниченно.

Ну что же, придется сначала лечить, а потом уже пытаться воздействовать на сознание и ум императора и его супруги. Уверен, что без ее мнения в такой нестандартной ситуации, как мое появление, он не обойдется.

Это явно не тот случай, да и вообще, одобрение Аликс важнее всего на этом свете для императора.

Цесаревич ждет меня в своей комнате, из-за слишком быстрого излечения от боли ему сказано два дня провести в постели, чтобы лечение прижилось, как я и сказал. И еще, чтобы не удивлять таким мгновенным излечением всю многочисленную прислугу во дворце.

Хотя, здесь же вчера побывал сам Старец Григорий, пусть народ на него думает насчет излечения.

Поэтому цесаревич резвится в своей комнате, запускает мой самолетик снова и снова, поражаясь его долгому полету.

Я почтительно здороваюсь с императрицей, стоящей у окна и наблюдающей за жизнью во дворце.

Выслушиваю ее ответ, потом подхожу к наследнику, пытающемуся заново настроить крылья уже сильно потрепанного самолетика.

Николай Второй где-то задерживается, только я вышел за ним следом из кабинета, как сразу же его повели куда-то адъютанты по крайне срочному делу, не требующего отлагательств.

— Здравствуйте, Сергей! — радуется цесаревич мне, — Ваш аэроплан пролетает всю комнату!

— Добрый день, цесаревич, — отвечаю я, — Давайте перед лечением я сделаю вам парочку таких же поделок, благо плотная бумага у меня есть с собой.

Ребенок, конечно, здорово рад новым игрушкам и с восторгом ждет их появления.

Императрица теперь разглядывает, как мы с ним общаемся, но, пока молчит. Ждет мужа, как я отчетливо понимаю.

— Так, — я достаю пару чистых листов из своих запасов, — Что же мы сделаем? Пусть один будет медленный и плавно летящий — это у нас по плану тяжелый бомбардировщик.

Его я аккуратно сворачиваю, потом делаю крылья широкими и с не очень агрессивным углом наклона.

— Теперь он полетит медленно, зато далеко, цесаревич. Производим испытательный полет.

Я запускаю самолет по дуге, но, он довольно быстро клюем носом и заваливается на пол.

— Ага, испытательный полет в математической модели не получился, придется вносить изменения в конструкцию самолета-аэроплана. У нас тяжелый нос и потому тестируемый образец завалился в штопор, — громко рассказываю я ребенку.

— Нужно переделать наклон крыльев? — догадывается цесаревич.

— Вообще — нужно переделать, только, это уже лучше на новом макете. Сейчас времени нет, потому что война стоит на пороге, поэтому просто увеличим подъемную силу на нос самолета, — я загибаю уголок в носу игрушки.

— Теперь встречный поток воздуха будет немного приподнимать носик аэроплана, — и я запускаю его еще раз.

В этот раз долгий полет ничем не прерывается, пока бумажная игрушка не вылетает в открытую дверь.

Цесаревич, конечно, бежит первым за ним и радуется тому, что самолетик пролетел еще десять метров по коридору:

— Ого, не меньше шести саженей! — радостно кричит он, — Это так здорово, что можно настроить аэроплан!

Я выхожу за ним следом.

Ребенок подхватывает и слишком сильно запускает рассчитанную на более плавный полет игрушку, от чего тот взмывает вверх, пытается сделать мертвую петлю и падает на пол.

— Слишком сильно, ваше Императорское Высочество! — замечаю я, — Это же медлительный бомбардировщик, который должен нести большой запас бомб. Он летит медленно и устойчиво.

Показываю, как нужно запускать и направлять самолетик, поэтому второй раз наследник уже справляется с заданием и игрушка летит до угла коридора, где врезается в грудь появившегося из-за него внезапно Николая Второго.

Восторгу наследника нет предела, он быстро убегает навстречу отцу, но, огибает его, раскинувшего руки и выхватывает из-под ног следующего позади офицера охраны.

— Не наступите на мой аэроплан! Это бомбардировщик! — кричит он только что узнанное слово.

Пока он сбивчиво рассказывает императору о новой игрушке, у которой внесено усовершенствование для долгого полета, я возвращаюсь в комнату и готовлюсь к сеансу лечения. Достаю из саквояжа оба лечебных камня, раскладываю их на столике и жду цесаревича.

Императрица, пусть и довольно недоверчиво в голосе, но, с огромной надеждой во взгляде осведомляется, не требуется ли мне еще чего-то для сеанса.

— Больше ничего, Александра Федоровна! Только моя сила, лечебный артефакт и довольный жизнью цесаревич.

Николая Второй с сыном заходят в комнату, они уже успели пару раз запустить самолетик в коридоре, порадовав наследника.

— Интересное решение, — замечает император, показывая мне загнутый внутрь нос игрушки.

— Ничего особенного, ваше Императорское Величество. Обычная аэродинамика по науке, я сам в детстве немало таких игрушек смастерил.

После этого я занимаюсь ребенком, который терпеливо лежит на кровати и ждет, когда я закончу свои пассы над ним.

Я выгляжу очень уверенным в себе лекарем и это правильно. Вот только, даже сам не знаю, признает ли камень гемофилию болезнью. Иммунный состав крови наследника престола вполне может признать нормальным и ничего в нем не менять.

В общем, или вылечит с одного раза, или не вылечит вообще. Это тоже неплохо, тогда нужда во мне окажется постоянная, а прислушиваться к моим словам царственные особы станут внимательнее.

Поэтому я сливаю за десять минут своего выступления на публику примерно пять процентов маны на ребенка и, сразу же устало присев, говорю, что сеанс окончен.

Наверно, со стороны все мои манипуляции выглядят откровенным шарлатанством, однако, это не так важно, как то, что я в любом случае серьезно оздоровил организм цесаревича.

Даже если не поборол болезнь, переносить ее проявления цесаревичу станет гораздо легче.

Потом я сворачиваю еще один самолетик непоседливому наследнику престола, который упрашивает меня об этом.

Несмотря на то, что оба родителя просят сына дать мне отдохнуть после лечения.

— Конечно смастерю, цесаревич, я ведь вам обещал. Будет быстро и недалеко летать. Зато, может сбивать бомбардировщики в воздухе.

Задаю цесаревичу еще один вектор для игр, как можно сбивать самолетики тараном.

Это уже истребитель с короткими, агрессивно сложенными крыльями, проверяю его на быстрый и прямой полет, после чего потом покидаю царскую семью.

Пусть попробуют что-то понять, как изменилось здоровье и самочувствие наследника после моей процедуры.

Вполне возможно, что теперь он уже полностью здоров.

Потом я провожу время в своей комнате, перелистываю бумаги с информацией. Освежаю в памяти все основные события, которые случатся впереди и на которые стоит обратить особое внимание императора всероссийского.

Потом меня ждет заслуженный отличный обед, на который меня так же провожает уже немного знакомый камер-юнкер. Жаль, что Пистолькорс пока отдыхает после службы, поэтому придется мне обратиться именно к нему на обратном пути:

— Господин камер-юнкер, есть у меня к вам немного щекотливая просьба. Пока я себе репутацию не завоевал при дворце и не могу рассчитывать на внимание и постоянные отношения с какой-то приличной женщиной. Хотел бы, чтобы убиралась у меня во флигеле молодая, приятная девка из простых, с которой я смогу договориться насчет кое-какой услуги. Вы меня понимаете?