Слесарь 5 (СИ) - Белов Иннокентий

Глава 0 Нарисовал примерную карту. Прошу прощения, не художник. Карта заказана, но быстро не будет.

Глава 1 ТРУДНОСТИ ВТОРОГО ПЕРЕВАЛА

Все-таки я молодец, что оставил кольчугу в тайнике, можно сказать, что бросил безвозвратно, но нам и двух арбалетов за глаза хватает чтобы тяжело и трудно подниматься в горы. Кольчуга самая простая и моя жаба ни разу не квакнула, когда я засыпал ее землей.

Комфортно и удобно получилось, что ночь на высоте мы провели около костра, нормально спали и утром со свежими силами рванули вперед, но и нагружены поболее, особенно дровами, поэтому идем медленно. Клея меня слушается беспрекословно, похоже, убедительно сыгранная роль доминатора в верхнем селении и на нее произвела впечатление.

Теперь мы на моей территории, в отличии от Сатума, где она изначально оказалась в лидерах. Я ее придерживаю, чтобы не спешила, потому что второй перевал нам придется преодолевать с утра, он самый сложный и опасный, не зря там скелет валяется, как предупреждение торопыгам. Лучше не терять силы, все равно будем ночевать на этой стороне еще, требуется спокойно найти хорошее укрытие от холода и ветра. Пока поздняя весна, снега и льда стало поменьше, но, еще хватает, чтобы сильно нам мешать.

Кроме теплой одежды и трех плащей, мы несем еще и одеяло, которое я прихватил у Изауры, не слишком плотное, но, широкое, все равно, такого у меня не было в тот раз, оно бы очень облегчило одинокие ночлеги. Заодно проверю, насколько теплее спать с теплым и живым человеком, если прижаться друг к другу и согреваться общим дыханием.

Когда я приметил глубокую и широкую расщелину среди скал, то прекратил движение, сказав, что будем ночевать здесь, пусть до сумерек еще пару часов и девушка хочет идти до конца.

— Клея, мы лучше пораньше выйдем, уже с меньшим запасом дров, но, выспавшиеся и отдохнувшие, как следует. Я накрою парой плащей наш домик на сегодня, здесь удобное место для такого полога, а ты, начинай разводить костерок, я наколю щепы и мы сварим кашу с сушеным мясом. Очаг тоже сложу я, как надо, чтобы камни грели нас часть ночи, да еще ляжем на место костровища и никакой холод нам будет не страшен.

Это, конечно, очень оптимистичное заявление, чувствуется, что температура воздуха на пару градусов пониже, но мне кажется, иди мы через перевал вчетвером, с братьями, и неси мы в два раза больше дров — это была бы легкая прогулка. Но этого не случилось, поэтому и Клея такая задумчивая, гоняет в голове, что можно было сделать, чтобы парни остались живы.

Я отношусь спокойнее к жизни и смерти, того, что случилось, уже не изменить. Хорошо, что это мы победили в схватке, смогли похоронить братьев на кладбище, в нормальных могилах, священник даже знает их имена. А, ведь, могли все на берегу остаться, валялись бы страшными кусками мяса под лучами светила.

Как раз, два часа и готовились к отбою, сварили и кашу, и чай успели заварить, расстелили мои кожаные мешки, набитые тряпьем на, присыпанное камешками, место костра, обложили их по кругу нагретыми камнями. Потом я из копья сделал нам крышу, привалив конец камнями, так, что оно нависало над нашей постелью, перекинув через него пару плащей, прикрывающих сверху от ледяного воздуха. Мы надели все, что налезло на нас, накрылись одеялом и одним плащом и прижались друг к другу.

Так проспали до утра, только меняя положение несколько раз за ночь, у того, кто грел спину напарника, у самого сильно мерзла спина и приходилось постоянно переворачиваться по очереди. Но, так оказалось гораздо легче переносить лютый холод, одеяло спасает по-настоящему, тепло соседа помогает спать, а не мучиться. На самом деле, гораздо легче спать вдвоем, когда хоть одна половина тела в тепле.

Встали с первыми лучами Ариала, тут обозначилась одна небольшая проблема, Клея оказалась той еще засоней и никак не соглашалась вылезти из-под одеяла на мороз. Я, пока, развел костер, снова обложив очаг камнями, и накрыв плащами расщелину, нагрел снег в котелке, заварил местный чай, прихваченный девушкой еще из своего дома. Заодно, прикинул остаток дров и расслабился, пока нам хватает на две ночевки с избытком, если ужаться в их расходовании, то, хватит и на три ночи. Все же дополнительный груз, те десять-двенадцать килограммов дров, которые смогла нести девушка, помимо своих вещей и арбалета, очень помогают проще смотреть на пронизывающий холод. А, тепло, вырабатываемое двумя телами, делает ночлег уже не таким экстремальный, большую часть ночи получается проспать вполне комфортно, да и одеяло отлично сберегает тепло, в отличии от плащей, которые с такой задачей не справляются вообще. Они, относительно, защищают только от ветра.

После чая, когда девушка все же смогла заставиться себя подняться и выпить горячего, мы собрали наше добро и, заметно полегчавшую поленницу.

— Клея, сегодня у нас самый важный день в горах, нам надо преодолеть перевал, поднять наверх все наше добро и забраться самим. Это сложно, придется страховаться веревкой, сначала пойду я, налегке, потом поднимаются вещи, затем я поднимаю тебя. На сегодня у нас только такая задача, дальше мы не пойдем, за перевалом есть пещера, в которой мы проведем следующую ночь.

— А потом что? Сколько нам идти? — видно, что выросшую в теплом краю Клею пугают суровые горы и только силой воли она заставляет себя не сесть и разрыдаться.

— После ночлега мы должны дойти до не такого тяжелого перевала, преодолеть его и начать спускаться вниз, там еще переночуем и на следующий день дойдем до лесов или рощиц с кустарником, где будет уже нормальная погода и мы не будем мерзнуть.

Это объяснение не особенно успокоило девушку, два перевала и еще две ночевки пугали ее до икоты. Я попробовал успокоить ее, даже обнял и долго гладил по спине, сам раздумывая в этот момент, как объяснить девушке, когда доберемся до Храма, что она должна будет подождать меня одна почти сутки. Пока я проделаю все процедуры в нем, чтобы понять, что во мне изменилось и насколько я усилился за эти полгода, по сравнению с собой, когда вышел из Храма после недели тренировок на Столе.

Сначала довести девушку до трактира Сохатого — тоже можно, но нам особо торопиться некуда, день раньше, день позже, не имеет никакого значения ни для меня, ни для нее. Вернуться потом в Храм будет проблемно, меня, наверняка, сразу возьмут в оборот в Асторе и, чем окончится мое появление, я не могу предугадать.

Надо подумать, как подстраховать себя, чтобы не пропасть в подвале безвестно. Мне позарез будет нужна информация и от кого бы ее получить?

Гильдия здесь не помощник, лучше там и не появляться, как и в трактире Сохатого. Можно только Клею отправить в трактир за едой, если она выучит несколько слов на местном языке. И, потом, она сдастся на посту гвардейцам, встретится с братом и через него я смогу узнать, какая ситуация в Асторе и чем закончились мои поиски.

Объявили всем, что я — враг города или спустили ситуацию на тормозах из-за моего исчезновения? И отсутствия доказательств. которые могут быть получены только при жестком допросе моей тушки. Когда можешь и сам себя оговорить.

Это самое важное, что должно меня интересовать. Одно дело — когда ты официально объявлен шпионом и врагом и все должностные лица обязаны тебя хватать и тащить, совсем другое — когда ты просто пропал, уволившись из Гильдии, ушел куда-то по своим делам. Но, те же рядовые гильдейцы могут и не знать, о твоем процессуальном статусе, а вот, Альс с Турином вполне могут быть и будут, наверняка, в курсе того, что обо мне думают в Ратуше.

Сложно пока что-то придумать, будем по ходу дела соображать, так думал я, поглаживая молча прижавшуюся ко мне девушку, которая перестала всхлипывать и уже плотнее прижалась ко мне всем телом.

Да, ночь в обнимку не прошла просто так. То, моя рука во сне ляжет на ее немаленькую грудь, то ее ладонь в поисках тепла заберется ко мне между ног, вольно или не вольно, с этими женщинами не поймешь никогда. И лезет все глубже, пока разбуженный прикосновением мой орган не спугнет ее подальше. Хорошо еще, что столько одежды на нас надето и запах молодого женского тела не пробивается через запах пота и грязного одеяла, а то бы, вообще — беда с моим парнем, мешал бы переворачиваться на бок. В такой жопе мира находимся, в самых неблагоприятных условиях для человека, а у него одно в головке.