Дремлет земля - Лоуренс Джеймс

Богарт взглянул на хронометр.

- В три двадцать. Раз я ничего не слышал, я поставил на пятую ступень. - Он прижал ухо к земле и прислушался. - Через пару минут будут. Похоже, их около десятка. Сматываемся?

Саймон оглянулся через плечо, взвесил свои возможности. Несколько всадников приближаются к ним спереди. Позади ничего не слышно - может быть, там ловушка, но в любом случае это единственный путь к бегству. Его старый инструктор рукопашного боя, унтер-офицер Ньюман, частенько говаривал:

- Если перед тобой пятьдесят человек с кольтами, а позади пятьдесят один, бей вперед. Хуже упущенного шанса только одно - когда вообще нет шансов.

Лошади приближались и скакали все быстрее. Саймон больше не тратил времени на разговоры. Он похлопал Богарта по левому плечу и указал назад. Они двигались быстро и одновременно, как две части одного животного. С другой стороны опушки рос густой кустарник, и им удалось забраться глубоко внутрь него по тропе, проложенной лисой или барсуком. Сквозь переплетение ветвей можно было видеть корабль, если хорошенько приглядеться. Они затаились.

Прошло всего четыре минуты с тех пор, как Саймон услышал приглушенное ржание. На полянку выехали девять всадников, ведомые кряжистым мужчиной, одетым гораздо богаче простого солдата. Богарт почувствовал, как Саймон напрягся, у него пресеклось дыхание.

Махнув рукой, рыцарь послал большинство своих людей широким кругом объехать корабль. До разведчиков донесся его голос, отдававший приказы оставшимся троим людям.

- Саймон, внутрь. Вы двое останетесь со мной.

Из своего убежища агенты федеральной службы расслышали только, что тот, к кому обращались, высокий и толстый человек, что-то произнес. Рыцарь расхохотался лающим смехом. Он откинул голову назад, и полуденное солнце высветило серебро в его бороде.

- Топай! Немного подрастрясешь свой жир. - В его голосе послышалась нотка нетерпения. - Да побыстрее, жирный бурдюк! Я должен знать, нет ли кого там внутри.

Вздыхая и постанывая, толстяк слез со своего гнедого и, задыхаясь, залез в разведывательный корабль.

Следя одним пальцем за хронометром, Богарт молча поднял десять пальцев перед Саймоном. С каждой секундой он зажимал один палец. Как только он зажал последний палец, внутри корабля раздался приглушенный грохот и вопль агонии, быстро затихший.

- Будто свинье глотку перерезали, а? - сказал Богарт, прижав губы к уху Саймона, но к его удивлению тот даже не улыбнулся.

А на полянке лошади попятились, люди закричали, из открытого люка вырвалось пламя. Через несколько мгновений корабль превратился в пылающий ад, и даже папоротник рядом с ним тоже загорелся.

- Милорд, там никто не выжил, - крикнул один из солдат.

Это-то было очевидным, и столь же очевидно огонь распространялся. Так что выбора у них не было. Яростно пришпоривая коня, дворянин галопом повел свой поредевший отряд в направлении двоих беглецов. Богарт начал было поднимать свой кольт, но Саймон удержал его. Он лучше знал лошадей и понял, что те не станут продираться сквозь кустарник, а обогнут его. Так и случилось.

Они лежали неподвижно до тех пор, пока стук копыт не замер вдали. И только когда языки пламени стали лизать ветки в опасной близости от них, Саймон зашевелился. Когда он встал, Богарт заметил, что лицо у него бледное и дышит он прерывисто. Смерть прошла рядом, но ведь частенько они оказывались гораздо ближе к ней.

- Нам пора удирать, Саймон. Они могут вернуться. Саймон!

- Что? Прости, я...

- Я сказал, нам нужно идти. В бордель, и как можно скорее. Этот здоровяк натравит на нас всю округу.

- Да. Да, ты прав.

После этого Саймон не произнес ни слова, пока они не сменили свою одежду на грязно-коричневые одеяния, которые предпочитали местные крестьяне. По его настоянию они зашвырнули кольты в огонь, чтобы они расплавились. Богарт было воспротивился, но Саймон рыкнул на него:

- Дурак. Если бы ты не боролся со сном, когда говорил Стейси, ты бы услышал, что кольты запрещены. Как и все другое оружие кроме мечей и тому подобного того же периода. Стоит кому-то что-то заподозрить, и нас застукают. Ясно?

Богарт молча кивнул. Саймон отвернулся, но потом снова посмотрел на своего товарища.

- Богарт. Прости. Кое о чем я тебе никогда не рассказывал. Потому что думал... ну... думал, нет нужды. Но вскорости, когда доберемся до борделя, расскажу.

- Саймон, я знаю, что ты родом с Сол Три. Я почувствовал, как ты напрягся, когда появились эти люди. Ты знал их. Правда?

Не глядя на него, Саймон ковырял землю носком ботинка.

- Да. Да, я знал двоих. Толстяка, который погиб, Саймона. Это мой тезка. И дворянина. Его я знаю лучше всех.

Богарт зашагал в том направлении, где должна быть деревня, смущенный глубиной чувств Саймона. Через плечо он бросил то, что счел одобряющими словами.

- Будем надеяться, мы с ним больше не встретимся. - Ярость, прозвучавшая в голосе Саймона, заставила его замереть. Голос был холодным и сухим, как лунная пыль.

- Нет. Богги, дружище. Ты очень ошибаешься. Есть у меня один должок к лорду Анри Шерневалю де Пуактьеру, вассалу барона Мескарла. И этот долг за пятнадцать лет весьма вырос!

Любой пьяный посетитель борделя "Красный фонарь", заглянувший в тридцать третий номер, известный как "Лачуга священника", решил бы, что застукал двоих гомиков за их странным противоестественным занятием. Что само по себе необычно в самом популярном публичном доме во всем Стендоне.

В маленькой комнате, на одной из двух раскладушек, тесно прижавшись друг к другу и обнявшись, сидели двое мужчин. Тот, что повыше и помоложе, прижав губы к уху второго, что-то жарко шептал ему. Второй почти не шевелился, лицо его ничего не выражало, а из приоткрытого рта вырывалось низкое немелодичное гудение.

Это был испытанный метод коммуникации агентов СГБ в обстоятельствах, не исключавших наличие жучков. А гудение - это дополнительное усовершенствование, придуманное Саймоном Рэком.

Они с Богартом благополучно добрались до борделя, избежав встречи с необычайно многочисленными патрулями Мескарла. Тощая владелица "Красного фонаря", Долговязая Лиз, приняла их по облику за странствующих лекарей-шарлатанов, решивших отдохнуть несколько дней перед бешеной деятельностью во время празднования дня св.Варфоломея. Она немного удивилась, когда они отказались от предложенных женщин, "пока", но они хорошо заплатили за комнату. Но комната того стоила. "Красный фонарь" был самым чистым публичным домом в городе. А раз меблированные комнаты и гостиницы исчезли сто лет назад, куда еще податься приезжим богатым торговцам, кроме как к Долговязой Лиз?