ХМАРА - Анатолий Гончар

 Наконец, он в глубокомысленном молчании переварил информацию, и так же молча, медленно, словно нехотя вытащив карту, протянул в мою сторону.

 Ага, вот она наша сопочка-хренопочка, а вот и место эвакуации. Чует моё сердце, что попрёмся мы опять по дороге, ибо, если идти по лесу, чапать мы туда будем до китайской загвини. А по дороге идти чревато... Да фик с ним, чему быть- того не миновать. Надеюсь, что "везунчик" от нас не убежит, как убежал месяцем ранее от одной из групп соседней роты. И было это всего в одном километре отседова. Два двухсотых.* Никак не могу вспомнить лицо погибшего контрактника, а ведь он мне земляк...

 -Колян, - лейтенант наконец-то вышел из оцепенения, - давай поднимай всех, пусть собираются, - он посмотрел на часы, - в восемь выходим.

 -Добро, - я кивнул и, поднявшись, неторопливо направился к ближайшей тройке разведчиков, но не отошел еще и на пару шагов, когда до меня донесся приглушенный голос лейтенанта.

 -Мины пусть не забудут снять.

 Не оборачиваясь, я снова кивнул и, завернув за куст, ушел из поля зрения командира группы...

 Всё оставшееся до рассвета время Хайлула метал молнии, наполняя лес звуками шипящего пламени и запахом обгоревшей плоти, а ещё он чувствовал как небывалая мощь наполняет его тело, как обостряются чувства. Он слышал как шуршат, разрывая дерн и пробиваясь вверх, проростки будущих деревьев, как где-то глубоко под корой вгрызается в плоть дерева червь древоточец. И пьянея от своего всё возрастающего могущества ,он внезапно ощутил тысячи новых запахов, забивающих его ноздри. А еще в голове у Хайлулы не- иссякающим потоком мудрости звучал бесконечно далекий, но такой завораживающий, сладкой полудрёмой обволакивающий его сознание голос. Голос, облекавший обрывки его слов в законченные мысли. Голос, понуждающий действовать. Словно далекий учитель, напутствующий своего ученика, уходящего в жизнь, этот голос направлял его к источникам силы, что -бы найдя их, нести смерть и разрушения...

 Уже совсем рассвело, когда на поляну выползли обессиленные от долгой погони волкодлаки. Их бока ввалились, шерсть на загривках спуталась в безобразные лохмы, избитые об острые сучья лапы кровоточили. Скуля, словно побитые собаки, они доползли до середины поляны и, не в силах двинуться дальше, застыли в покорном ожидании. Вслед за ними туда же вышли менее измученные, но не менее удрученные разбойники. Рухнув на землю, лесные люди склонили головы.

 -Мы не смогли выполнить твоего приказа, Повелитель, - голос говорившего дрожал от страха. - Его спасла проклятая ведьма. Она его укрыла, она сбила со следа волкодлаков, она привела его к своей избушке. Она защитила его. Мы едва спаслись. Но, Повелитель, мы его ранили, ранили отравленной стрелой, он должен умереть.

 Повелитель тьмы криво усмехнулся, и бросив презрительный взгляд на говорившего, отмахнулся от его слов, словно от назойливой мухи.

 -Твоей ведьмой и русским мы займемся чуть позже. Сейчас нам потребуются лопаты, кирки и ваши крепкие руки... И лапы тоже, - Хайлула кивнул волкодлакам, - мы будем рыть землю.

 -Могилы?! - потерянно произнес кто-то из разбойников. А волкодлаки при звуке этого слова вздрогнули. - Вы нас убьете?

 -Не сейчас. - К Хайлуле вернулось благостное расположение духа. - Мне нужно раскопать два-три древних могильника . И вы мне в этом поможете.

 При этих словах разбойники, с явно написанным на лицах облегчением, упали ниц, а волкодлаки покорно завиляли хвостами.

 Моё пребывание в гостях у этой странной старушки подзатянулось. В беспамятство я больше не впадал, а раны мои стремительно заживали. Травы, чей острый запах так резко шибал в нос, оказались воистину чудодейственными. Разорванное, истерзанное плечо и простреленная грудь зарубцевались, а сами рубцы постепенно светлели и исчезали. И хотя пробитое отравленной стрелой бедро по-прежнему ныло по утрам, но уже не было тех ночных болей, от которых хотелось выть и рвать на себе вены. Избушка Тихоновны стала привычной и почти родной. К тому же она оказалась совсем не такой убогой и ветхой, какой сперва почудилась. А может ,она преобразилась за время моего пребывания у Яги?! Не знаю. Но во всяком случае, бревенчатые стены, померещившиеся мне вначале едва ли не черными от столетней копоти, теперь белели свежим деревом. Столы и полы были тщательно выскоблены и вымыты. Огромная русская печь побелена и разукрашена затейливым рисунком. На полу расстелены вязаные из лоскутков коврики. На широких подоконниках- цветы. На стене у моей - гобелен. Одним словом, всё по высшему классу. А забота и внимание, коим я был окружен все эти дни? Не успевал я проснуться, а на столе уже стоял дымящийся самовар, лежали свежие ватрушки и красиво сплетенные плюшечки. Сразу же по моему подъему мы принимались за завтрак. Обычно ни я, ни Яга никуда не спешили. Она со своими делами управлялась еще на зорьке, а мне- то куда было спешить? И мы, по полдня сидя за самоваром и неторопливо поедая бабушкины крендельки да прянички, беседовали. До сих пор я вспоминаю эти дни как одни из самых замечательных дней в моей жизни. Постепенно я смирился со своим положением, и всё произошедшее уже не казалось мне такой уж невероятной сказкой. Баба-яга - мудрая собеседница и необыкновенная рассказчица, знающая тысячи историй и сказаний, любую даже самую незамысловатую байку превращала в увлекательный загадочный рассказ...

 -Мне всю ночь снились черные кошки. К чему бы это? - как-то раз, сидя за утренним самоваром, спросил я у Яги, прихлебывавшей чай из блюдечка. Ласковое солнечное утро, неторопливо поднимаясь над лесом, поглаживало своими лучами чирикающих на крыше воробьев. Легкий ветерок приносил запах распустившихся цветов и меда. Жизнь казалась тихой и умиротворенной. Яга сделала неторопливый глоток и блаженно прищурившись, улыбнулась.

 -Черные кошки - это замечательно. Люблю черных кошек!Чёрные кошки - это хорошо, - ответила она и, протянув руку, взяла со стола узорчатый, пахнущий непередаваемым ароматом русской печи, золотисто-коричневый пряник.

 -Говорят, черные кошки приносят удачу, - меланхолично заметил я, глядя в широко распахнутое окно, за которым расстилался зеленый луг с шелковистой травой, по которой пушистым комочком носился маленький черный котенок.

 - Смотря для кого, - улыбка Тихоновны стала заметнее, а её глаза озорно заблестели.

 - Как это? - уточнил я, отправляя в рот очередной изыск кулинарного творчества моей доброй феи.

 -А вот так. Удачу- то они приносят, но кому? Своему хозяину. А другим людям, глядишь, и беду накликать могут. Чтобы в одном месте прибыло, нужно чтобы в другом убыло. Закон сохранения энергии в школе-то, поди, учил?

 Я задумчиво почесал затылок. Какая все-таки образованная ведьма ,и как, оказывается, всё просто.

 -Так что же это получается, хозяин черной кошки заключает сделку со злом?

 -Ну, это, милый, когда как. Ежели человек завел котеночка по доброте душевной аль по глупости глубокой, так, почитай, и греха-то на нем никакого нет. А ежели сознательно, с умыслом, тогда значит, бес в его чувствах воду мутит. А на меня ты не смотри, добрые люди здесь редко ходят, а от злых не убудет. Мне от хорошего человека ничего и не надобно, а от злых, тьфу, одно непотребство. А котенок... Так ведь живая душа рядом, да и престижу ради. Какая ж я ведьма без черной кошки? - она улыбнулась ещё шире и, совершенно довольная собой, подлила себе в чашку с чаем несколько капель сливовой настойки.

 Дни шли своей чередой. В маленьком озерце квакали лягушки. Сороки трещали, разнося по лесу свои птичьи новости. Пауки продолжали вить паутину. Утки, проносясь в небе, счастливо крякали. Совы, вечерами вылетая на охоту, тихо кружили над крышей, выискивая притаившихся мышей. Идиллия. Но ничто не может длиться вечно. Тучи сгущались. По настороженным взглядам, которые Яга иногда бросала в сторону лесной чащи, по ненароком оброненным словам, по лишней морщинке нет-нет да набегавшей на и без того морщинистое чело, было заметно, как растет в её душе непонятная тревога.

 -Сердце беду чует, - Тихоновна тяжело вздохнула, - гадала я на тине болотной да на нити веретенной. К соседке Кикимре Еремеевне хаживала за клюквой и гадала. Ждет тебя дорога дальняя. (Ну, об этом я и без гадания знал. Сколько уж разговоров переговорено, и в груди жмёт что-то, в путь зовет. В душе будто компас, нет-нет да глаза к горизонту и обратятся, словно выпытывая: - Что там за кромкой леса? Давно я уйти собирался да всё откладывал. Хоть и самому себе не признаюсь, но страшно вновь в незнакомый мир окунуться. А у Яги оставаться нельзя, и на себя, и на неё беду накликаю).

 -Не можно тебе на одном месте засиживаться. Черная темь со всех сторон сползается, будто тебя выискивает. Идти надо, след запутывать, - моя спасительница кивнула головой в сторону пробегающего по полянке зайца. - Придется тебе, вот как ему - малость побегать, покудова все не вызнаешь и не спознаешь: кто ты и для чего здесь надобен. А ужо потом посидим, поболаекаем, по полочкам разложим. Может ,чего и скумекаем. А мож оно всё и само собой образуется. Так что, дитятко, завтречко на рассвете я тебя и спроважу. Дорогу укажу, но ты уж извини, провожать не стану, дела у меня будут. Дух твой по всему лесу разнесу, на ветвях понавешаю, следы заговоренные по всем тропочкам пущу. Иди ,не бойся, никто в след не кинется. Как дойдешь до избушки дядьки Лешего- привет от меня передай. Он тебя и приютит, дорогу к городу покажет. Только короткой дорогой не ходи, иди окольною. К вечеру, не спеша, доберешься. Доспех свой и оружие чудное захватишь али как? - словно спохватившись, спросила Баба-Яга, кивая в уголок, где лежало моё армейское снаряжение: разгрузка, автомат с пристёгнутым магазином и так, кое-что ещё по мелочи ,типа ножа и прочее.