Дело №346 - Лариса Капицына

Егор Иванович сменил на телефоне симкарту и послал этой дурехе сообщение с неизвестного номера, в котором говорилось, что в прошлую субботу в кафе «Нежность» на праздновании пятилетия фирмы «Арго» в кабинке мужского туалета ее муж Анатолий, находясь в состоянии алкогольного опьянения вступил в интимную связь с сотрудницей этой же фирмы, менеджером из отдела сбыта. Подписываться он не стал.

Если бы в тот момент его спросили бы, зачем он это сделал, он бы округлил глаза и сказал, что это шутка. Розыгрыш. И улыбнулся бы как всегда. Ему и правда казалось забавным, что людей могут задевать такие глупости. Самого Егора Ивановича уже давно ничего не задевало, ну разве что растущая инфляция или незапланированные расходы. Но та, конечно, расстроится, будет гадать правда это или клевета, а если клевета, то кто из коллег мужа мог решиться на такое, и даже не вспомнит, что когда на прошлой неделе на чей-то шутливый вопрос: «Почему она такая нервная сегодня?», она ответила, что всегда сама не своя, когда ее муж идет на корпоративку, – Тучков крутился поблизости. Дело было в комнате отдыха, и пока Тучков делал вид, что просматривает карты своих пациентов, она выложила коллегам все подробности – они всегда ужасно много болтали! – где состоится банкет, когда, по какому поводу, и горестно посетовала, что там будет полно одиноких, голодных хищниц, готовых на все, чтобы увести из семьи приличного мужика. Егор Иванович представил, как вытянется ее лицо, когда она получит эту смс, как отойдут на второй план бесчисленные, глупые хлопоты и останется один мучительный вопрос: было или не было? Он не чувствовал себя виноватым за эту маленькую шалость: в конце концов, лицо этой дамочки тоже не светится от радости, когда он приходит на работу. Потом он подумал о своих сослуживцах, о том, что они напрочь забывают о его существовании, как только покидают стены клиники, а вот он думает о них даже дома, как будто ему больше подумать не о чем! Кто он для них? Никто. Паршивая овца в их сплоченной команде, неудачник, которого вот-вот попрут с работы за нарушение трудовой дисциплины. Этого они и добиваются, и стоит ему опоздать или слегка повысить голос на пациента – сразу бегут жаловаться этой гниде, Дмитрию Николаевичу. Как только его уволят, они станут образцовым коллективом, командой единомышленников, сплоченных одним важным, полезным делом. Кретины. Все до единого. Тупые, ограниченные люди. И вообще, ну их всех к черту!

У него слегка испортилось настроение, и вот тогда, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, он отыскал между подушками пульт, включил телевизор и стал переключать каналы в поисках чего-нибудь развлекательного.

Сначала посмотрел передачу про путешествия, помечтал немного: хорошо бы съездить в Париж или махнуть на острова! У него была отложена довольно приличная сумма, которая позволяла ему это сделать. Но потом прикинул, во что обойдется эта поездка, и виды уютных европейских улочек моментально утратили привлекательность. Наверняка еще в турагентстве его обдерут как липку, насчитают таможенные сборы, страховые, комиссионные за посреднические услуги и прочую ерунду. Оглянуться не успеешь, как от приличной суммы останутся копейки. Кругом одно жулье! Все тянут лапы к чужим, кровно заработанным. Стоит только выйти из дома, как отовсюду слышиться: плати, плати, плати… Все словно помешались на деньгах!

Самое странное, что именно эту фразу, слово в слово, он и услышал, как только переключил канал:

– Все будто помешались на деньгах, – сказал с экрана лохматый очкастый тип в растянутом свитере, обращаясь к своему собеседнику, вертлявому пижону в клетчатой рубашке и галстуке-бабочке. И добавил: – На уме только деньги. И еще удовольствия…

Егор Иванович подивился, какие забавные совпадения иногда случаются: как будто кто-то подслушал его мысли и произнес их вслух.

Судя по затрапезному виду и хмурому, озабоченному лицу, очкарик не искал от жизни удовольствий, а вертлявый пижон, напротив, воплощал собой жизнелюбие и успешность, и между ними явно проскакивали искры неприязни. Пижон задавал вопросы, поглядывая на очкастого с тонкой усмешкой, как на упертого моралиста, прямолинейного, как оглобля, а очкастый отвечал, с нескрываемым презрением оглядывая холеное лицо пижона и его стильную прическу.

Это было ток-шоу на тему, надоевшую всем до смерти: про бездуховность современного общества потребления, про нравственную деградацию граждан, про потерю духовных среп – что-то из серии «смотрите, во что мы превратились». Егор Иванович терпеть не мог ток-шоу и никогда их не смотрел. И вчера не стал бы, если бы не «сдох» пульт – должно быть, сели батарейки – а тянуться до кнопки на телевизоре ему было лень. Им завладела приятная истома, расслабленность. Какая разница под что засыпать?

Сперва выступил какой-то нудный дед, не то писатель, не то режиссер, который вкратце описал свое видение проблемы и предложил избавить телевидение от засилия рекламы, фильмов, полных агрессии и возродить основы духовного воспитания молодежи. Егор Иванович почти задремал под его монотонный гундеж.

Потом микрофон снова оказался у очкастого типа, который бесцеремонно назвал все вышесказанное чушью и уверенно заявил, что делать ничего не нужно: Материя сама все поправит.

Его спрашивают:

– Что за материя?

А он:

– Сущность или, если уж публике нравится более расхожий темин, Высший Разум.

Он сразу отсек возможные вопросы и заверил, что к религии это не имеет никакого отношения. Существование Материи – научный факт. Он много лет занимается ее изучением и знает, о чем говорит.

Он смотрел на собеседников с мрачным спокойствием, как человек, давно привыкший к насмешкам, заранее убежденный, что его слова не воспримут всерьез, но полный решимости продолжать говорить правду. Внешне он производил отталкивающее впечатление из-за очков с толстыми линзами, которые делали его взгляд совершенно безумным. К тому же у него был чудовищно неправильный прикус – и где только откопали такого? – значительно выдвинутая вперед нижняя челюсть напоминала капкан с посаженными вкривь и вкось острыми зубцами. Тут было и неправильное смыкание зубных рядов, неправильное расположение зубов внутри зубного ряда, и еще много разного рода отклонений. Егор Иванович уставился на эту челюсть, стараясь вспомнить: где он мог видеть этого человека? Вернее, этот набор челюстно-лицевых дефектов, сосредоточенных в нижней части одного лица?

Он устремил глаза к потолку и стал мысленно перебирать знакомых, клиентов, что было довольно бессмысленно, потому что если бы они встречались, Егор Иванович вспомнил бы его сразу. Значит, просто видел что-то похожее…