Отражение Ворона - Дмитрий Вересов

Пока…

За создание сайта на самом крупном питерском провайдере Алиска отдала полторы тысячи долларов. Разумеется, из заработанных Ванькой на сериале про звон бандитских цепей… Теперь, прежде чем ставить на сайт стихи, ей посвященные, оставалось ждать скандальной популярности и нагона так называемого «хоста».

Программист Володя, с которым Алиска тоже сгоняла пару раз по-быстрому прямо на его компьютерном столе, тот сказал ей, что нагон «хоста», или попросту говоря, посещаемости, достигается организацией системы взаимных ссылок в виде кнопок – переключателей, что обошлось бы Алиске либо в штуку баксарей, либо в десять быстрых перепихов…

А еще она узнала от Володи, что Дикунли, тот самый канадский счастливчик, что отхватил премию Гейла Блитса, – не только, как можно было догадаться, негр, но, к тому же, беженец из Гамбии, слепой и парализованный.

– А у них теперь только так! – авторитетно заявил Володя, закуривая после очередной дозы секса. – Если ты белый, мужик, не пидор, не инвалид и не маньяк-убийца, по части премий ловить нечего. Раньше-то хоть могло проканать, что ты из «совка», диссидент-страдалец, а теперь это давно уже не катит…

Алиска призадумалась.

Конечно, вряд ли ее придумка порадует Ивана. Но скандал, который он непременно закатит, ее не страшил. Пошипит, пошипит, да и заглохнет. Зато будет сделан необходимый шаг к вожделенным миллионам.

И то, что Алискино изобретение очень слабо стыкуется с ей же посвященной наглядно-эротической лирикой Ивана Ларина, ее не волновало. В конце концов, полет поэтического воображения не ведает границ.

Короче говоря, она попросила Володю вколотить на стартовую страничку создаваемого сайта, что поэт Иван Ларин – загибающийся от СПИДа ветеран однополой любви, при Советской власти отсидевший пять лет по соответствующей статье.

Глава первая

My Sweet Lady M…

(август-октябрь, 1996)

(1)

Мощные прожектора разрезали тьму безлунной августовской ночи, резкой светотенью деля пространство на свое и чужое. Внутренняя граница между «своим» и «чужим» пролегала по внушительной бетонной стене, внешняя – по краям подъездной дороги с ее шлагбаумами и КПП, по кромке леса, со всех сторон обступившего территорию закрытого лечебного учреждения «Сэнди Плейграунд». Лес и стену разделяло метров пятнадцать, эти метры были ярко освещены по всему периметру и попадали в поле охвата камер слежения, на тонких своих подставках возвышавшихся над путаным кружевом «спиралей Бруно». Сигналы с камер поступали на мониторы в помещение охраны, но двое дежурных физически не могли смотреть на шестьдесят экранов и реагировать на каждое шевеление, тем более, не на самом охраняемом объекте, а всего лишь на подступах к нему – на пролетевшую птичку, пробежавшую белку, сурка, лося. Или на стремительно промелькнувшее странное существо, похожее на ино-планетянина с удочкой…

Оказавшись в «слепой зоне» прямо под камерами, Леди Морвен припала к шершавой плоскости стены, отдышалась, волевым усилием замедляя бешеный пульс, поудобнее перехватила «удочку», пробежалась пальцами по металлической поверхности, надавила, потянула. «Удочка» превратилась в лестницу-стремянку, хрупко-невесомую на вид, но легко выдерживающую до двухсот килограмм. Она приставила лестницу к стене, подергала, проверяя устойчивость, поправила громоздкий шлем и, прежде чем опустить на глаза инфракрасные бинокуляры, взглянула на светящийся циферблат хронометра.

Операция была рассчитана по секундам.

При ее подготовке они исходили из того, что в программе головного компьютера «Сэнди Плейграунд» имелся особый мастер-код, при введении которого в систему поступал сигнал мгновенной разблокировки всех электронных замков, чтобы не препятствовать экстренной эвакуации больных и персонала в случае пожара, взрыва, землетрясения…

Для тех же чрезвычайных ситуаций на местной подстанции, как и на многих других, также существовал сигнал экстренного отключения подачи электричества, подаваемый с головного компьютера.

Эти два сигнала должны были сработать с интервалом в пять секунд. За эти краткие мгновения, пока не спохватился никто из охраны или ночного персонала, леди Морвен должна была вскарабкаться по лестнице на самый верх стены, а Питеру Дубойсу надлежало незаметно выскользнуть из своей палаты и выйти на исходную позицию перед поворотом коридора, за которым располагался круглосуточный медицинский пост, а за ним – дверь с бронированными стеклами и семь ступенек вниз до бокового выхода. От момента, когда все вокруг погрузится во тьму, Питеру Дубойсу отводилась ровно тридцать секунд, чтобы воспользоваться всеобщей суматохой и рвануть из больничного корпуса в заранее заданном направлении. А леди Морвен за эти же секунды двенадцатью отработанными, доведенными до рефлекса движениями спецназовских саперных ножниц выкусит брешь в паутине колючей проволоки, перебросит лестницу на ту сторону и, оседлав стену, подаст условный сигнал бегущему во тьме человеку. Еще двадцать на то, чтобы перемахнуть через стену и, преодолев «ничейную» полоску, оказаться под кронами ближайших деревьев. А там уже можно будет включить фонарик и в его свете добраться до автомобиля, спрятанного в густом кустарнике в нескольких метрах от автотрассы…

«Ярдах», – мысленно поправила себя леди Морвен и замерла в нескольких этих самых ярдах над землей, держась одной рукой за лестницу, другой же нащупывая ножницы в специальном кармашке черного эластичного комбинезона.

Одновременно с чуть слышным гудочком таймера свет померк, и до Татьяны донеслось эхо изумленного многоголосого вскрика и чей-то командный вопль «Спокойно! Всем оставаться на местах!» На последнем слоге команды она успела перекусить третью проволоку.

И застыла, почувствовав кожей и лишь потом уловив в свои бинокуляры чье-то присутствие по ту сторону. Почти прямо под собой.

Питер?

Но как он успел?..

– У-ак! У-ак! – не то по-чаячьи, не то по-лягушачьи просигналила она.

Человек обернулся, поднял голову.

И только благодаря прикрывающей глаза оптике Таню не ослепил ярчайший свет, мгновенно озаривший все вокруг.

– Аварийный генератор, мэм, – словно извиняясь, произнес темнокожий мужчина в форме охранника и лениво швырнул в нее каким-то предметом.

Леди Морвен пригнулась, слетела со стремянки и замерла ничком, прикрывая руками голову в нелепом шлеме.

Ноздри втягивали запах пыли, обод скособоченного при падении бинокуляра больно вдавился в висок, щеку щекотала травинка, губы, чуть шевелясь, отсчитывали секунды. Десять… Одиннадцать… Двенадцать…

Стрекотнуло какое-то насекомое, кто-то мелкий – муравей, паук? – пробежал по открывшейся шее… Двадцать… Двадцать две….

Взрыва все не было. Топота приближающихся сапог – тоже.

Таня осторожно выпростала из ненужного больше шлема голову, приподняла, огляделась…

Совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки от ее глаз, валялась пластиковая бутылочка из-под лимонада, а в ее прозрачном чреве белело что-то, похожее на смятую бумажку. Похоже, именно этой бутылкой в нее и кинулись. Что, ничего другого под рукой не оказалось?..

В микроскопическом ползке леди Морвен дотянулась до бутылки, подтащила поближе. И точно – бумажка, только не смятая, а плотно скрученная, явно засунутая туда намеренно. Кем, Питером? Из ленинградской юности всплыло слово «малява»…

Татьяна привстала на четвереньки и прислушалась. Там, за стеной, окончательно стих гул встревоженного улья. Жизнь «Сэнди Плейграунд» возвращалась в штатное русло…

Лишь через час, застряв в своем «ниссане» среди таких же любителей ночной езды в долгой, вызванной перебоем с электричеством, пробке возле толла, она извлекла из бутылки скрученный листочек, разгладила и прочитала.

Планы менялись…

(2)

– Планы изменились. Все оказалось несколько сложнее, чем мы предполагали, так что, дорогой профессор, придется набраться терпения.

– О-х… – Таня услышала в трубке тяжкий вздох Делоха. – А что же сорвалось? Впрочем, простите, не по телефону, разумеется… У меня тоже есть новости. Дело важное и срочное. И тоже не телефонный разговор.

– Даже так? – Татьяна внутренне напряглась. Время такое настало, когда хороших новостей ждать не приходилось. – Что ж, утречком заеду, поговорим. Кстати, как ваша гипертония? Не нужно ли прислать хорошего врача или лекарств?

– Дело не терпит отлагательства, я сам приеду, все расскажу, – сказал профессор.

– Не может быть и речи, вам с вашим артериальным давлением так и до инсульта недалеко, так что лежите, пока не парализовало, я сама сейчас приеду…

Было пол-одиннадцатого. Шофер Морвенов, Уоррен, как всегда по старой моде – в традиционном сером мундире, фуражке и высоких кавалерийских сапогах, – в ожидании приказов своей госпожи сидел в комнате для прислуги и глядел повтор вчерашнего матча «Лидс —Астон-вилла».