Из Устюжского уезда - Павел Якушкин

— Какъ мнѣ пройти къ большому озеру?

— Да такъ занятнаго ничего нѣтъ, сказалъ онъ, показавъ сперва дорогу: кругомъ лядина, болото, а посередь — озеро.

— Много въ озерѣ рыбы?

— Какое много! ставятъ вейтеря; и въ вейтерь [13] другой разъ не попадается; а попадется, такъ все одинъ карась, такъ вершка по полтора, не больше. Да мы рыбой и не занимаемся; вотъ землю орать наше дѣло; хорошенько взорешь такъ, чтобъ челюзны [14] не было, такъ и хлѣбъ будетъ!..

Въ концѣ поля я нашелъ срубленныя деревья, которыя будутъ жечь весной, а за ними болото, поросшее мелкимъ лѣсомъ; деревья, болѣе крупныя вершка въ 3–4 при корнѣ, или засохли совсѣмъ, или еще засыхали, а ель и сосна блекли и незамѣтно, безъ всякихъ видимыхъ признаковъ, теряли жизнь; на березѣ сперва лупилась береста, потомъ кора и береста пропадала. Въ этомъ лѣску ходили лошади, съ колоколцами [15] на шеѣ безъ всякаго присмотра, несмотря на то, что часто слышите про волковъ: тамъ волкъ зарѣзалъ овцу, тамъ — двухъ коровъ, тамъ — лошадь; но все — Богъ, и — надѣясь на него, мужики смѣло пускаютъ лошадей и скотъ безъ пастуха. Я пошелъ дальше и пришелъ къ озеру, — мѣсто совершенно уединенное: никакого звука не слышно было, кромѣ звука журавлей, которые здѣсь водятся въ изобиліи; ихъ не ѣдятъ, а потому и не трогаютъ, развѣ дѣти, когда найдутъ молодого журавля или, найдя гнѣздо, вынутъ яйца. Во многихъ мѣстахъ на озерѣ плавали дикія утки, а поправѣе отъ берега виднѣлся челнъ [16]…

22 августа, Богуславъ.

Вчера отъ У*…. я пошелъ къ Устюжнѣ, а потомъ повернулся въ Весьегонску; дорога вездѣ одна и та-же, виды все тѣже: почти вездѣ болота, покрытыя желтымъ лѣсомъ, пустоши, [17] заросшія такимъ же лѣсомъ, частію подрубленнымъ подъ расчистки для посѣва на будущее лѣто. Изрѣдка попадается пустошь, покрытая жидкимъ какимъ нибудь ячменемъ, овсомъ, а вдали то такъ, то такъ дымъ: въ одномъ мѣстѣ болото [18] горитъ, въ другомъ ледина [19], а такъ и строевой лѣсъ, что, впрочемъ, не считается лѣснымъ пожаромъ. Кто не видалъ, какъ здѣшній народъ смотритъ на лѣсъ, тому едвали будетъ понятно такое пренебреженіе къ лѣсу; еси горитъ болото или ледина, на это рѣшительно никто не обращаетъ никакого вниманія.

— Отчего вы, братцы, не гасите болота? спрашивалъ я: вѣдь вы на этомъ болотѣ сѣно косите, а на горѣломъ болотѣ трава не растетъ.

— Какая такъ трава! обыкновенно отвѣчали мнѣ: болото сгоритъ, пойдетъ ивнякъ.

— Такъ что же вы не гасите?

— Когда за этимъ возиться! Пойдутъ скоро дожди, землю-то промочатъ и болото погаснетъ.

Съ лединами тоже самое, хоть тотъ же самый вредъ, потому что когда ледину выжигаютъ для посѣва, то лѣсъ срубаютъ и тогда перегораетъ только извѣстный нужный слой земли и остается зола, которая служитъ удобреніемъ, а при пожарѣ ледины, земля выгораетъ очень глубоко и какъ горятъ одни коренья, деревья же только валятся на землю, то выгорѣвшая ледина остается совершенно никуда негодной землей.

Строевой лѣсъ начинаютъ гасить, когда пожаръ уже принимаетъ значительные размѣры или когда загорается казенный лѣсъ. Тогда нельзя не гасить, начальство приказываетъ.

Я хотѣлъ было пробраться дальше къ Вологдѣ, но рѣшительно не могъ: ни лихорадка, ни обстоятельства не позволяли мнѣ пускаться вдаль и я рѣшился воротиться въ Питеръ только другой дорогой, почему пошелъ не на Боровичи, а на Весьегонскъ.

Невицы, Весьегонскаго уѣзда, 23 августа.

— Чтожъ, мало нажалъ? спросилъ я, близъ Сторожкова, жавшаго рожь у самой дороги.

— Лишь-то пришелъ, отвѣчалъ тотъ, приподнимая шапку, лишь-то пришелъ!

Я присѣлъ на дорогѣ, закурилъ папироску; мужикъ сѣлъ подлѣ меня и мы разговорились. Онъ сталъ разсказывать про своего барина.

— Нашъ баринъ, говорилъ онъ, большой баринъ; въ Питерѣ живетъ; одного жалованья отъ Царя, братецъ ты мой, одного жалованья идетъ вашему барину въ мѣсяцъ 25,000 руб., а ты самъ знаешь, на такомъ мѣстѣ съ другихъ сторонъ сколько наплыветъ!.. Такъ вотъ ты и считай. А самъ онъ ничего не дѣлаетъ: пятьдесять человѣкъ…. а всѣ тѣ 50 человѣкъ — господа! Такъ вотъ они то все и пишутъ…. У насъ здѣсь по деревнямъ говорятъ: «Въ Питерѣ не знаютъ, чѣмъ его ужъ и награждать, барина то нашего: всѣ чины произошелъ»!

Послѣ я узналъ, что его баринъ точно живетъ въ Питерѣ, что онъ статскій совѣтникъ; сколько онъ жалованья получаетъ, я не знаю, но мнѣ кажется, если въ Питерѣ подумаютъ, чѣмъ его награждать, то, можетъ быть, и найдутъ.

Странное дѣло! наши крестьяне рѣдко отзываются съ большимъ жаромъ о своихъ прямыхъ отношеніяхъ къ помѣщику, а любятъ похвастаться, что ихъ баринъ — графъ такой-то, князь такой-то, или что ихъ баринъ всѣ чины превзошелъ!..

Поговоривъ объ этомъ баринѣ, - я пошелъ дальше и остановился немного отдохнуть у знакомаго уже мнѣ священника, въ погостѣ Николы, и отъ него услыхалъ слѣдующее преданіе:

Когда Иванъ Грозный взялъ Казань, то сталъ выводить оттуда татаръ, нѣкоторыхъ перевелъ въ Вологду, и желая ихъ совсѣмъ перевесть, заставилъ ихъ копать каналъ, чтобъ пустить воду изъ ручья, за 4 1/2 версты въ Вологду; но татары, полагать надо, были инженеры плохіе: каналъ то-они прорыть — прорыли, только вода шла не изъ ручья въ р. Вологду, а Вологда пошла въ ручей. Этотъ каналъ называется Золотухой.

Отъ погоста Николы верстахъ въ двухъ начинается Тверская губернія, и отецъ Василій, проводя меня до границы, простился со мною. Мѣстность сперва было показалась другою: поля какъ-то больше, горизонтъ шире, но это только сначала; дальше опять то же, что и сзади; тѣ же полоски, шириною аршина въ 1 1/2 выбѣгали изъ лединъ, тѣ же ледины, тѣ же загороди.

— Помогай Богъ! поздоровался я съ пахавшимъ мужикомъ, который выѣзжалъ съ полосы на дорогу очистить соху.

— Милости просимъ! отвѣчалъ тотъ, обивая прилипшую къ сохѣ землю.

— Что рано посѣялъ?

— Ранній сѣвъ къ позднему не ходитъ въ засѣкъ: знаешь пословицу? говорилъ мужикъ ухмыляясь; а и гдѣ рано? Другіе много уже посѣяли.

Я присѣлъ; мужикъ, вѣрно, обрадовавшись случаю покалякать съ постороннимъ, пересталъ пахать.

— Скажи, Христа ради, спросилъ я: какая такъ вдали виднѣется деревня?

— А вотъ это? Невицы! отвѣчалъ тотъ: Невицы, а все Пушковщиной прозывается; на 15 верстъ все Пушковщина, всѣ деревни — все Пушковщина; потому самому и мы пушкари!

— Отчего же такое прозвище?

— А вотъ отчего: былъ царь императоръ Павелъ первый… еще и дѣдовъ нашихъ не было на свѣтѣ; можетъ, при отцахъ-то нашихъ дѣдовъ жилъ императоръ Павелъ I, а при немъ былъ нашимъ бариномъ Мусинъ-Пушкинъ. За какую-то заслугу царь любилъ того Пушкина. Пушкинъ и говоритъ разъ царю: «сдѣлай, царское величество, божескую милость:- обмѣняй ты мнѣ: я тебѣ отдамъ всю мою Пушковщину, а ты мнѣ дай Лысково». Лысково — село такое есть на низу, на Волгѣ… «Возьми, говоритъ царь; только дуракъ ты, скажу я тебѣ, Пушкинъ: попроси ты у меня Лысково такъ, я отдалъ бы и такъ, а теперь давай Пушковщину въ обмѣвъ». Пушкинъ взялъ Лысково, а намъ сказана воля.

— О чемъ болтаете? послышался сзади голосъ.

Я оглянулся: облокотясь на загородь, стоялъ старикъ, шедшій, вѣрно, съ работы.

— А! это ты, Ѳедоръ Ѳомичъ! крикнулъ разскащикъ, вотъ человѣкъ спрашиваетъ, за что мы пушкарями прозываемся?

— Царь императоръ Павелъ I, дай Богъ ему вѣчную память, объявилъ насъ вольными, сказалъ пришедшій.

— Я говорилъ ему тоже, что при царѣ Павлѣ; дѣды еще не помнятъ…

— Ну, это ты совралъ, перебилъ его пришедшій: я помню, моя матка на барщину ходила.

— А вотъ что царь Павелъ здѣсь отродясь никогда не бывалъ, такъ это точно что не бывалъ, продолжалъ Ѳедоръ Ѳомичъ: да не то, что царь Павелъ, а, опричь царя Петра, ни одинъ царь не былъ.

— А царь Петръ былъ?

— Петръ былъ.

— А давно?

— Тотъ за дѣдовъ былъ! того никто и не помнитъ; въ ту пору канаву копали; такъ онъ часто изъ Москвы на канаву въ Питеръ ѣздилъ, а дорога-то шла на Волочокъ (Вышній) и на Весь (Весьегонскъ); такъ, значитъ, и здѣсь проходила дорога.

— Долго копали канаву?

— Про то не знаю и врать не хочу, отвѣчалъ старикъ, а только народу много загубили; сколько денегъ потратили, и сказать нельзя!..

— Старики говорятъ, перебилъ мой первый знакомый: старики говорятъ, у канавы одинъ берегъ — мѣшки съ деньгами, а другой — головы человѣческія.

— Это только такъ говорится, возразилъ старикъ, а дѣло было не такъ; берегъ — мѣшки съ деньгами, это значитъ: денегъ столько истратили; другой берегъ — головы человѣческія, это значитъ: народу столько на канавѣ перемерло.

— А еще говорятъ: откупщики понастроили кабаковъ, такъ въ тѣхъ кабакахъ столько денегъ пропито! а вино-то было дурное, отъ того вина и народъ такъ вымиралъ.

— А про грознаго царя Ивана не слыхалъ ты? спросилъ я старика.