Привидения в доме на Дорнкрацштрассе - Оллард Бибер

Макс тяжело опустился на диванчик. Он чувствовал себя так, как будто кто-то неожиданно огрел его чем-то увесистым. Мысли тяжело ворочались в голове. За что это ему? Зачем это ему? Ну и денек! Старик ждал, по его лицу можно было понять, что он уверен, что попал в точку. Макс поднял голову:

– Могу лишь сказать, что так зовут моего деда и он по сей день живет в Швейцарии на ферме, принадлежащей моему отцу, его сыну.

Старик от радости плюхнулся на диванчик.

– Ну вот! С тех пор, когда Густав назвал имя сыщика и сказал, что он швейцарец, я ни минуты не сомневался, что вы родственник Стефана. Сын или, скорее всего, внук. Тогда я и подумал, что через вас выйду на Стефана. Как же мне повезло! Почти так, как тогда в июне 45-го, когда меня освободили как водителя грузовика.

Макс успокоился, взял себя в руки. Произнес типичные для ситуации слова:

– Господин Ботт, почему вы так уверены, что ваш Стефан из лагерной ямы и мой дед одно лицо. Мало ли Вундерлихов в Швейцарии! И некоторые из них могут быть Стефанами.

Старик изменился в лице:

– А возраст? Согласитесь, что ваш дед примерно одного возраста со мной.

– Ну да, ему за девяносто.

– Ну вот, как и мне. Я рад, что Стефан еще жив, хотя нам немного осталось. И в конце концов, ваш дед воевал? Вы не можете об этом не знать.

– Представьте, не знаю. Он никогда мне об этом не рассказывал. К тому же Швейцария нейтральная страна, она не участвовала в той войне.

– Официально, да. Но были швейцарские добровольцы. Стефан был одним из них.

– Этого не может быть, господин Ботт. Чтобы швейцарец и в вермахте… Европа стонала от вашего вермахта…

Старик заерзал на диванчике. Потом нахохлился как воробей и снова наскочил на Макса.

– Молодой человек, вас тоже охмурила пропаганда, как когда-то охмурила нас. Не все в Европе думали одинаково. Позволю заметить, и в России думали неодинаково. Пропаганда разъедает умы, особенно молодые. Она пролезает в каждую клеточку несовершенной человеческой души. Да что там души отдельного человека – она овладевает умами человечества! Не касайтесь нашей молодости. Она была такой, какой была.

Старик замолчал, собираясь с мыслями. Макс не успел парировать его последний атакующий монолог, потому что старик снова заговорил так, словно боялся, что ему не дадут высказаться.

– Послушай сынок, мы выполняли приказы, как это делали на протяжении тысячелетий в разные эпохи солдаты всех армий и всех народов. Разве были когда-нибудь армии, где солдат без всяких для себя последствий мог бы отказаться выполнить приказ? Это проблема не солдата, это проблема человечества. А мы старые солдаты можем только молиться, чтобы это свинство никогда больше не повторилось, чтобы господь дал человеку больше разума.

Максу, наконец, удалось вставить несколько слов:

– Пламенная речь, господин Ботт. Но как она доказывает идентичность моего деда с лагерным Стефаном?

Старик пустил в ход последнее оружие:

– Скажи сынок, твой дед хромает?

– Да, на правую ногу.

– Ну, вот видишь, как раз в эту ногу был ранен мой Стефан из Швейцарии. В конце концов, ты прямо сейчас можешь позвонить деду и спросить, помнит ли он обер-ефрейтора Пауля Ботта.

Макс понял, что ему не удастся переубедить старика. К тому же он сам начал думать, что это может быть правдой – уж слишком много совпадений. Он взглянул за окно – на Шиллерштрассе опускался душный вечер. А старику еще надо добираться домой.

– Нет, мы не будем сейчас звонить, господин Ботт. Уже поздно, и я не хотел бы беспокоить деда. В ближайшее время я планирую поездку на родину. Давно там не был. Вот тогда и расскажу об этом деду. Ваши трофеи я, так и быть, забираю.

Старик успокоился.

– Забирай, сынок. Даже если случится невероятное и твой дед не совпадет с моим Стефаном, нового мне уже не найти. А эти трофеи пусть остаются у тебя. Ты им найдешь лучшее применение. Ты ведь сыщик. Но обещай, что если твой дед подтвердит все мною рассказанное, ты мне об этом сообщишь. Вот мой адрес в деревне под Ингельхаймом. И торопись, я все-таки не уверен, что почта на тот свет работает так же хорошо.

Макс проводил старика до порога и вернулся в комнату. Снова включил вентилятор и закурил. Долго рассматривал трофеи обер-ефрейтора Пауля Ботта. Потом подумал, что если все это правда, то это, скорее, трофеи Стефана Вундерлиха. Даже если дед добавит какие-то незначительные детали, ничего криминального из этой истории не "вырастет". Обычный малозначительный эпизод второй мировой, каких было немало…

2

Междугородный экспресс "Франкфурт-Берн", на который Макс купил билет, отправлялся в 14-50. Он взглянул на часы. Еще полчаса до отправления. Можно взять кофе в пластиковом стаканчике с крышечкой и минут пятнадцать поболтаться по перрону, неспеша потягивая напиток через предусмотренное в крышечке отверстие. Это не очень удобно для губ, но зато защищает одежду от пролитого кофе, что вполне может случиться при использовании стаканчика без крышечки. Перрон гудит, пассажиры торопятся, легкие случайные столкновения почти неизбежны. Вот, например, торопится, отдуваясь, толстяк, тянущий здоровенный чемодан на колесиках. Макс посторонился. С этим точно лучше не сталкиваться – уж слишком не равны весовые категории. А вот две девчушки с рюкзачками за спиной. Они хоть и не такие толстые, как этот с чемоданом, но явно не замечают, что на перроне есть еще и другие люди. Что-то щебечут без умолку, глядя только друг на друга. Бог с ними, пусть проходят. Шарахаясь из стороны в сторону, Макс выдержал только минут десять, поболтал стаканчик и, поняв, что тот пуст, отправил его в ближайший мусорный контейнер.

В вагоне разыскал свое место, бросил на полку небольшой чемоданчик и, удобно усевшись, предался размышлениям. Итак, он едет на родину. Можно было, конечно, и полететь. Но захотелось (по старинке, как в добрые старые времена) на поезде. Да и что тут до Берна – четыре часа с минутами. А в Берне встретит младший брат Леон. На его машине и доберутся до их фермы в Альпах. При телефонном разговоре Леон обещал ничего не говорить остальным родственникам. Максу хотелось, чтобы его приезд стал для них сюрпризом. Но уверенности, что Леон сохранит тайну, не было. В детстве он всегда ябедничал на Макса родителям. Правда, прошло много лет, и Леон уже давно взрослый мужчина.

Зачем он едет на родину? Ну как же? Он давно там не