Легенды о Христе - Сельма Лагерлеф

Все верблюды появились как-то вдруг на холме, возвышавшемся над горизонтом, как будто они спустились с неба. При лунном свете они казались крупнее обыкновенных верблюдов и несли как-то слишком легко свою тяжелую кладь.

Но в то же время не могло быть никакого сомнения в том, что это были настоящие верблюды и настоящие живые люди. Засуха могла даже различить, что трое передних животных были кровные дромадеры[2], с серой лоснящейся шерстью. На них была богатая упряжь, роскошные чепраки, а в седлах покачивались красивые знатные всадники.

Караван остановился у колодца, дромадеры в три приема опустились на землю, и всадники сошли с них. Вьючные верблюды продолжали стоять; к ним подходили другие, и скоро они образовали бесконечную вереницу длинных шей, горбов и искусно привязанных вьюков.

Три всадника тотчас же подошли к Засухе и поклонились ей, приложив, по восточному обычаю, правую руку ко лбу и сердцу. Она увидела, что на них были ослепительно белые одежды и такие же громадные тюрбаны, на верхушках которых горели лучистые звезды, снятые, казалось, прямо с неба.

– Мы прибыли из далекой страны, – сказал один из чужестранцев, – и просим тебя сказать нам, действительно ли перед нами Колодец Мудрецов?

– Так еще называют его сегодня, – отвечала Засуха, – но завтра здесь уже не будет колодца. Он иссякнет сегодня ночью.

– Я это вижу, потому что ты здесь, – сказал путник. – Но разве это не один из тех священных колодцев, которые никогда не иссякнут? Иначе зачем бы ему носить это имя?

– Я знаю, что это – священный колодец, – сказала Засуха, – но что же из этого? Три мудреца, от которых он получил свое название, давно ведь в раю.

Три путешественника молча переглянулись.

– А знаешь ли ты историю этого древнего колодца? – спросил один из них.

– Я знаю истории всех колодцев и рек, всех ручьев и источников, – гордо ответила Засуха.

– Так, будь добра, расскажи нам историю этого колодца, священного Колодца Мудрецов, – просили чужестранцы.

И они уселись вокруг Засухи, исконного врага всего живущего на земле, и приготовились слушать.

Засуха откашлялась, выпрямилась, как сказочник, на своем сиденье и начала рассказ:

– В Габесе, в Мидии, в городе, расположенном у самой пустыни и потому являвшемся любимым моим местопребыванием, жили много лет тому назад три человека, славившиеся своей мудростью. Они были очень бедны, а это могло бы показаться очень странным для Габеса, где знание всегда было в большом почете и щедро оплачивалось. Но эти люди и не могли ожидать ничего иного: один из них был в очень преклонных годах, другой был поражен проказой, а третий был черный толстогубый негр. Люди считали первого слишком старым для того, чтобы что-нибудь извлечь из его мудрости; второго они избегали, боясь страшной заразы, а третьего не хотели и слушать, потому что в Габесе были убеждены, что мудрец не может прийти из Эфиопии.

Нужда сблизила трех мудрецов. Днем они просили милостыню у одних и тех же ворот храма, а ночью спали на одной и той же кровле. Не разлучаясь друг с другом, они могли, по крайней мере, коротать время, передавая друг другу все, что им приходилось наблюдать над жизнью и людьми.

Однажды ночью, когда они спали бок о бок на крыше, густо поросшей красными маками, старший из них проснулся и едва открыл глаза, как принялся будить других.

«Да будет благословенна наша бедность, заставляющая нас спать под открытым небом! – воскликнул он. – Проснитесь и взгляните на небо!»

– Это была ночь, – сказала Засуха, несколько смягчив голос, – которую никто не мог забыть. Было так светло, что небо, обычно похожее на темный свод, казалось глубоким и прозрачным и волновалось, словно море. Свет колебался в нем, и звезды, казалось, плавали на разных глубинах, одни в его светившихся волнах, другие на их поверхности.

И трое мудрецов, вглядываясь в небо, заметили на нем какое-то маленькое пятнышко, спускавшееся с небесных высот, как стрела, пущенная из лука. Приближаясь, оно светило, как светлеют розы – да увянут они все! – когда они распускаются. Пятнышко становилось все больше, темные покровы его постепенно расходились все дальше, и ярко засветились ее первые четыре лепестка.

Наконец, поравнявшись с ближайшей звездой, оно остановилось. Тогда темные краешки совсем отогнулись в сторону, и стали развертываться один за другим лепестки дивной звезды, перед розовым сиянием которой побледнели звезды всего небосклона. Когда бедняки увидели это, то мудрость их подсказала им, что в этот час на земле родился царь, который славой своей затмит царя Кира и Александра Македонского. И они сказали друг другу: «Пойдем к родителям новорожденного и расскажем им, что мы видели. Может быть, они наградят нас за это кошельком червонцев или золотым запястьем!»

Они взяли свои длинные дорожные посохи и двинулись в путь. Пройдя через весь город, они остановились в нерешительности у городских ворот: перед ними лежала великая пустыня, которой люди так боятся. Но, вглядываясь в нее, они заметили, что от новой звезды по песку пустыни тянулась узкая полоска света, как бы манившая их за собой. И они доверчиво двинулись в путь, следуя за этой бежавшей впереди их полоской света. Всю ночь шли они по бесконечной песчаной пустыне, беседуя дорогой о молодом новорожденном царе. Они найдут его, без сомнения, в золотой колыбели, играющим драгоценными камнями… И ночь прошла незаметно в разговорах о том, как царь и царица, родители новорожденного, выйдут к ним навстречу и как они поведают им, что небо предрекает их сыну могущество и силу, красоту и счастье, с которым не сравнится счастье самого Соломона… Они гордились тем, что Бог избрал именно их и указал им чудесную звезду.

«Конечно, – говорили они, – родители новорожденного дадут нам в награду не менее двадцати кошельков золота, а может быть, наградят и так, что нам никогда уже больше не придется знать нужды и лишений».

– Я лежала в пустыне, как лев, подстерегающий добычу, – продолжала Засуха, – так хотелось мне преградить им путь мучениями жажды; но они ускользнули от меня. Всю ночь вела их звезда, а утром, когда небо посветлело и другие звезды погасли, она все еще сияла и освещала пустыню, пока не привела их к оазису, где они нашли родник и финиковые деревья. Там отдыхали они целый день, а едва наступила ночь, как звезда снова засияла розовым светом и, освещая путь мудрецам, повела их дальше. По мнению людей, – продолжала Засуха, – это было чудесное путешествие. Звезда вела их так, что они не страдали ни от голода, ни от жажды. Она вела их мимо колючих кустарников, отводила от глубоких зыбучих песков, охраняла от жгучего солнца и знойного вихря пустыни. Три мудреца то и дело повторяли друг другу: «Бог хранит нас!.. Он благословляет наш путь!.. Мы – послы Его!..» Но мало-помалу я завладевала ими незаметно для них самих, и через несколько дней сердца этих странников превратились в такую же мертвую пустыню, как та, по которой они шли. Души их преисполнились бесплодной гордостью и алчностью.

«Мы послы Божьи, – повторяли трое мудрецов, – отец новорожденного царя должен подарить нам по меньшей мере караван, нагруженный золотом!..»

Наконец звезда привела их к прославленной реке Иордану и заставила подняться на холмы страны иудейской. И однажды ночью она остановилась над маленьким городком Вифлеемом, огни которого виднелись среди зеленых масличных деревьев, покрывавших скалистый холм.

Путники стали озираться и искать пышные дворцы, укрепленные башни, неприступные стены… Но ничто не указывало на близость царской столицы. А хуже всего было то, что звезда привела их даже не в город, а остановилась как раз над какой-то жалкой придорожной пещерой. Нежные лучи ее тянулись к самому входу, и три мудреца, заглянув в глубину пещеры, увидели младенца, тихо спавшего на коленях матери. Но хотя мудрецы и видели, что лучи звезды словно сияющим венцом осеняли головку ребенка, они продолжали в недоумении стоять перед входом. Они не вошли в пещеру, чтобы предсказать малютке славу и царство, а повернули назад и, стараясь ничем не выдать своего присутствия, спустились с холма.

«Разве мы были посланы к нищим, таким же бедным и ничтожным, как и мы? – говорили они. – Разве Бог привел нас сюда, чтобы себе на посмеяние мы предсказали ребенку какого-то пастуха почести и славу? Это дитя всю свою жизнь будет пасти стада в долине!»

Засуха умолкла и как бы в подтверждение своих слов кивнула слушателям.

«Разве я не права? – казалось, спрашивала она. – Есть вещи безжизненнее песков пустыни. Но ничего нет бесплоднее сердца человеческого».

– Три мудреца отошли недалеко, когда им пришло в голову, что, может быть, они ошиблись и сбились с пути, указанного звездой, – продолжала Засуха, – и подняли глаза, чтобы по звезде найти верную дорогу. Но звезда, которая привела их с Востока, уже исчезла с неба.