Ангелы Эванжелины (СИ) - Лис Алеся

— К слову, а как там Гленн? — смущенно кашлянув, спрашивает врач.

— Как обычно, — тихо отвечает Теодор.

Они говорят еще о чем-то, но голоса становятся все тише и тише, и я снова засыпаю.

А просыпаюсь уже утром. Бодрой и отдохнувшей, как огурец, хотя с кровати подниматься, пока не спешу. Все, что произошло вчера, требует тщательнейшего обдумывания.

Я, как будущий ученый, привыкла оперировать фактами, и эти самые факты просто вопиют о том, что я не в двухтысячных годах, не в своей стране и у меня чужое тело. Да, вчера я поддалась эмоциям, и это меня совершенно не похоже. Спишем все на болезнь бедной Эванжелины, а сейчас пора брать себя в руки, ибо слезами горю не поможешь.

Почему-то вспоминается популярный в свое время фантастический роман Роберта Шекли “Обмен разумов”. Надеюсь, в моем организме бомбы все же нет, и я хотя бы на своей планете. Наука, конечно, говорит, что сие невозможно, но отрицать такое тоже нет оснований. В конце концов, раньше и в космос путешествия считались выдумкой. Так почему же не быть переселению сознания, или души, если на то пошло.

Сейчас я понимаю, что еще в больнице были тревожные звоночки, просто мозг на них упорно не реагировал. Во-первых, я стала гораздо ниже, сантиметров на десять, не меньше. И это не люди такие высокие вокруг, а я сама мелочь пузатая. Во-вторых, я упорно не замечала длину и цвет волос. Есть, между прочим, даже такой эффект, когда разум не может найти чему-то объяснение, он просто старается это не видеть.

А вот когда этих непонятных вещей стало слишком много, и сознание попросту уже не могло их игнорировать, у меня произошел нервный срыв.

Осторожно поднимаюсь и направляюсь к туалетному столику с огромным зеркалом. Белое с розовыми витиеватыми узорами трюмо с готовностью показывает мне собственное отражение. Внимательно вглядываюсь в него, и вижу перед собой молоденькую девушку, почти ребенка. Светловолосую, большеглазую и очень испуганную. Но, рассмотрев эту девчушку повнимательнее, понимаю, что ей, на самом деле, около девятнадцати, почти моя ровесница. И эта я в свои неполные двадцать уже успела замуж выйти и мужа похоронить?! Средневековье какое-то…

А пока я удивленно собой любуюсь, слава Богу, внешность мне досталась довольно-таки миловидная, в спальню проскальзывает Лина.

— Доброе утро, леди Эванжелина. Вы уже встали? — улыбается она мне, приседая в легком книксене. — Как вы себя чувствуете?

Такая искренняя забота мне очень приятна. Видно по всему служанка по-настоящему любила свою молодую госпожу.

— Здравствуй, Лина, — поворачиваюсь к ней, улыбаясь в ответ. — Чувствую себя прекрасно.

Горничная искренне радуется моим словам, сияя как солнышко.

— Вам завтрак в гостиной накрывать? ─ задает она следующий вопрос, теребя поясок белоснежного фартука.

— Наверное, — колеблюсь, не зная, как тут принято. Еще не хватает опозориться. Принесет сейчас кучу вилок-ложек, а я буду сидеть и думать, какой пользоваться.

— Это так хорошо, что вы поправились, — все же не выдержав, радостно восклицает Лина, перед тем, как выйти. — Значит, дорогу хорошо перенесете. Граф будет доволен.

— Какую дорогу? — искренне недоумеваю.

— Как какую? Мы же завтра в Айнвернис отправляемся, родовой замок графа Эмерея, — изумленно хлопая глазами, выдает служанка.

Родовой замок? Эта новость меня немного пугает. Замок в целом, как вид обитаемого жилища, меня совершенно не привлекает. В моем представлении это мрачное унылое серое каменное здание, холодное и неприветливое, а самое главное — без элементарных удобств. Что я, дитя двадцатого века, там буду делать?

Никогда не относилась к тому типу девушек, которые взахлеб читают женские романы о храбрых горцах и нежных дамах. Пока мои однокурсницы почитывали маленькие книжечки в ярких мягких обложках и украдкой вздыхали о вечной любви, я штудировала учебники, пытаясь вытянуть на повышенную стипендию, а когда было свободное время, предпочитала научную фантастику. А оказаться в прошлом и подавно не мечтала. Неразвитая медицина, отсутствие прав, патриархальное общество и пренебрежение гигиеной меня абсолютно не прельщали. И вот теперь я тут. Кстати, а тут это, собственно, где?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Лина, — мило улыбаюсь служанке, пока она сервирует стол. — Ты, наверное, знаешь, что я немного была нездорова…

Смотрю пытливо на девушку, которая, кивнув, старательно отводит глаза. Видимо болезни психики тут считаются чем-то постыдным и неприличным в качестве темы для беседы. Но у меня не особо есть выбор. Кто еще может мне спокойно и расстановкой поведать о том, кто я такая, где оказалась и почему меня так не любит пасынок покойного мужа?

— Так вот, Лина, — устраиваюсь поудобнее за столом и расстилаю на коленях салфетку. Слава Богу, в моем архиве общих знаний хранится парочка воспоминаний об исторических фильмах, которые я имела счастье когда-то посмотреть, так что смутное понятие об этикете у меня есть. Но в том-то и дело, что весьма смутное. — Мне очень помогли в больнице, но лечение имело один весьма неприятный эффект. Я ничего не помню.

— Да, леди, меня предупредил доктор Эшли, — снова кивает служанка. — Он еще рассказал мне о какой-то фаге… фиге… Ну, что вы себя считаете кем-то другим. И попросил вам помогать всячески…

Какое же чудо этот доктор! Хоть один нормальный человек нашелся, которому не чуждо сострадание и участие. И еще Лина, надеюсь…

— Да, Лина, доктор прав, мне очень нужна твоя помощь, ─ со значением говорю я и выжидательно смотрю на девушку

— Леди, да я все для вас сделаю! — пылко заявляет горничная, хватая меня за руки. — Вы же… Вы же мне жизнь спасли.

Шокировано хлопаю глазами, не зная, что сказать.

— Вы, конечно, не помните ничего, — хлюпает она носом, вытирая глаза краешком фартука. — Вы спрятали меня от друзей вашего мужа, когда те хотели поразвлечься, хоть потом вам за это досталось от лэрда Хендрика. Неделю с кровати не вставали…

Горничная начинает тихо всхлипывать, а я даже не знаю что ответить.

— Наверное, некоторые моменты мне лучше не вспоминать, — наконец, ошеломленно заявляю. — Давай ты мне лучше расскажешь обо мне самой: кто я, откуда, почему вышла замуж за такое чудовище… Да и о стране, где мы находимся… городе. Я ведь и этого не помню. В лечебнице доктор сказал, что я даже буквы и цифры забыла…

Попытки отвлечь Лину от оплакивания моей прошлой жизни оказываются достаточно эффективными, и она, пару раз судорожно вздохнув, принимается рассказывать. А по мере этого рассказа, я понимаю, что попала не только в прошедшее время, как я вначале подумала, а в параллельный мир, ибо ну вряд ли на Земле существует королевство Виникония.

Сейчас мы находимся в ее столице Байлеморе. В этом доме Эванжелина и жила с мужем долгий, преисполненный мучений и издевательств год. Почему она вышла за старика маркиза, хотя вначале была помолвлена с его пасынком, никто не знает. Поговаривали, что девушка просто польстилась на богатство и высокий титул нового кандидата в женихи. Но Лина, которая прислуживала Эве в отчем доме и последовала за ней в дом супруга, уверяет, что дело было совершенно не в этом. А вот в чем, хозяйка ей так и не призналась. Все попытки завести откровенный разговор, либо моментально пресекались, либо заканчивались слезами юной жены.

Теперь становится немного понятной недоверчивость графа Эмерея по отношению ко мне. Но неужели сделав выбор в пользу его отчима, меркантильная невеста настолько уязвила гордость Теодора? Ответ хоть и очевиден, но сердце мне подсказывает, что у этой тайны двойное дно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

С завтраком расправляюсь в мгновение ока. Не знаю, когда в последний раз ела Эванжелина, но судя по всему очень и очень давно. И волчий аппетит первое тому доказательство.

— Так, когда говоришь, мы уезжаем? — переспрашиваю у служанки, допивая чай.

— Завтра леди, — с готовностью отвечает Лина, собирая грязную посуду на поднос.

И что мне все это время тут делать? Чем Эва занималась в свободное время. Что вообще делают девушки моего возраста, запертые в четырех стенах?