Страсть по понятиям - Владимир Колычев

— А внука нянчить кто будет?

— Да он уже большой, десять лет ему. И с матерью он живет… Но если вдруг тебе, Игорь, Славик будет в тягость, я его к себе заберу, — расстроилась и вместе с тем обрадовалась старушка.

Не понравилось ей, что ее внук может быть в тягость какому-то там Игорю, но, с другой стороны, ей хотелось ощущать хоть какую-то нужность. Только вот радость ее как-то уж очень тускло прозвучала.

— А почему внук один? — уклоняясь от скользкой темы, спросил я. — Детей у вас много, а внук один?

— Детей двое, больше бог не дал… — вздохнула женщина и набожно перекрестилась на образ. — И то поздно дал, мне почти тридцать-то было, когда Эдик появился… У Эдика детей нет, у Насти только один сын. Может, вы меня с ней порадуете? — с надеждой спросила она.

— В смысле ребенка сделать?.. А почему ваш Эдик стараться не хочет?

— Ну, он, может, и старается, — с горечью, как мне показалось, усмехнулась она. — Да только ничего не получается. Богом ему не дано детей иметь.

— Почему?

— Потому что… Потому что потому, — ушла от ответа Варвара Степановна.

Есть масса причин, из-за которых мужчина может стать бесплодным. Тут и свинка с осложнениями, и заболевание щитовидной железы, еще и отморозить можно… Всего и не перечислишь. Да меня и не волновало, отчего Ремезов не мог иметь детей.

— А может, в жене дело? — спросил я.

Три с половиной года назад Ремезов не был женат, но время идет, семейный статус меняется. И мне бы хотелось знать, насколько у него жизнь в этом плане изменилась.

— В жене дело?.. Да, в жене… Любит он ее очень. Ни с кем больше не хочет… Ну да ладно…

Я озадаченно поскреб пальцами подернутую щетиной щеку. И Ремезов, получается, бесплоден, и его жена. Такое тоже, наверное, бывает. Но почему тогда Варвара Степановна сожалеет о том, что ее сын не может нагулять ребенка на стороне?.. Или не сожалеет она? Может, напротив, гордится тем, что Эдик такой порядочный мужчина, что не изменяет жене. В отличие от некоторых. Но если гордится, почему так безрадостно? Или просто тоска по неродившимся внукам сожрала радость?

— Главное, чтобы у тебя, Игорь, все было в порядке, — проникновенно посмотрела на меня женщина. — Нам внуки нужны… А если Славик тебе в тягость, так он у меня пожить может…

— А почему он должен быть мне в тягость? Что, были инциденты?

— Это ты о чем, Игорь? — непонимающе глянула на меня Варвара Степановна.

— Ну, может, был у Насти муж, которому Славик был в тягость?

— Был-то у Насти муж. И Славик не мог быть ему в тягость. Потому что погиб он еще до его рождения. На мотоцикле разбился…

— Так это первый муж.

— А больше у нее мужей не было.

— Что, и ни с кем больше она не встречалась?

— Ну, может, и встречалась, я не знаю, — смутилась старушка.

Знала она все, просто дочь выдавать не стала.

— А из Кирова она одна приехала?

— Из Кирова-то?.. С Эдиком они приехали…

— Ну, Эдик ее брат. А меня ее парень интересует. Она должна была с парнем сюда приехать. Альберт его зовут…

— Альберт?! — всполошилась вдруг женщина.

Где-то в глубинах сознания у меня вспыхнул ярко-красный огонек. Собака Павлова реагировала на условный сигнал, так и внутри у меня вздыбился охотничий пес. А сигнал ему подал я сам. Потому что уловил сильное волнение в поведении женщины. Определенно, имя Альберт ей было знакомо. Что ж, теперь моего сыскного зверя не остановить.

— Да, его звали Альберт, — кивнул я, пристально глядя на нее.

— Не знаю такого, — соврала Варвара Степановна.

— Точно не знаете?

— Не знаю!

— А если хорошо подумать?

— Не знаю я ничего. — Женщина смущенно отвела взгляд в сторону.

Не умела она врать, потому и выдала себя с головой.

— А мне кажется, что знаете.

Я достал из висящей у меня на боку борсетки фотографию Альберта, показал ее женщине. Она глянула на нее, внутренне съежилась и отвела в сторону взгляд.

Таких парней, как Альберт, называют смазливыми. Правильные черты лица, пышные смоляные волосы, пронзительный взгляд, но ему не хватало мужественности, чтобы назвать его красивым. Женоподобным его не назовешь, но все-таки была в нем противоестественная для мужчины нежность, и еще эта капризная линия рта очень портила его как представителя сильного пола. И взгляд какой-то жидковатый… Да и характер у него истеричный, немужской, если судить по словам родителей. Потому и привередничал он перед ними… А потом еще и отомстил, сбежав с Настей. Мог бы и весточку хоть какую-то подать, так нет, зарылся как крот в землю… Или зарыли?..

— Узнаете? — спросил я.

— Нет, не узнаю, — нервно мотнула она головой.

— Точно не узнаете?

В это время за окном послышался веселый лай, Варвара Степановна почуяла гостя, бодро кинулась к двери, радуясь тому, что случай избавил ее от необходимости отвечать на неудобный вопрос.

Глава третья

В комнату она вернулась вместе с красивой женщиной лет тридцати, в которой я узнал Настю. Как я и предполагал, она очень похожа была на ту юную девочку с фотографии. Те же черты лица, те же глаза, те же пухлые, четко очерченные губки. Только брови не столь уже пышные — выщипанные они, тонкие, хотя и густые. И черты лица уже оформившиеся, зрелые и слегка подточенные временем. Одета она была просто — джинсы, футболка, но выглядела при этом очень стильно. Потому что ухожена «от» и «до», а точней, от педикюра на пальцах до шелкового лоска темных волос…

Она действительно была красивой. А то, что не замужем, так есть такое понятие, как венчик безбрачия. Был у нее муж, но счастье продолжалось недолго, если судить по возрасту ее ребенка. Двадцать девять лет ей, а сыну десять, значит, родила она в девятнадцать. А мужа к этому времени уже не было, ведь он разбился еще до его рождения.

— Мама, кто это? — недоуменно спросила Настя.

Она рассматривала меня с интересом. Не хочу хвалиться, но мужчина я видный, женщинам нравлюсь, и эта на меня запала. Проблемы у нее с мужиками, потому и засматривается она на них с надеждой на взаимность. Но все-таки возмущение в ней сейчас пересиливало женский ко мне интерес.

— Как это кто? — удивленно протянула Варвара Степановна. — Игорь!

— Это не Игорь!

— Как это не Игорь? Игорь я!

На самом деле звали меня Константином, но признаваться в этом значило навлечь на себя еще больший гнев. А так меня зовут Игорь. А то, что не тот Федот, так это уже не ко мне вопрос. Меня назвали Игорем, позвали в дом, я принял предложение — где здесь моя вина?

— Игорь, — растерянно кивнула старушка.

— Это не тот Игорь, — встряхнула головой Настя.

— А какой вам нужен?

Улыбка у меня широкая, белозубая, и, как показывал опыт, ею хорошо удавалось сглаживать возникающие неловкости. Но Настя еще больше нахмурилась. Да и Варвара Степановна смотрела на меня строго.

— У Насти жениха Игорем зовут, — сердито сказала она.

— Это не мой жених.

— Так я и не настаиваю, — пожал я плечами.

— Он про Альберта спрашивал, — вспомнила и обличительно ткнула в меня пальцем Варвара Степановна.

— Про какого Альберта? — заметно растерялась Настя.

Я ждал, что старушка сейчас проговорится. Такой, мол, и такой Альберт. Но, увы, мои надежды не оправдались. Во всяком случае, сейчас.

— Не знаю.

— Вот про этого!

Я протянул Насте фотографию пропавшего парня.

— Узнаете?

Отклика пришлось ждать долго, минуты две. В течение этого времени я наблюдал борьбу «за» и «против», выраженную в мимике ее лица.

— Вы кто такой? — наконец спросила она.

— Частный детектив, — не стал обманывать я. — Ищу Альберта. Он пропал четыре года назад…

— И что, его до сих пор не нашли? — изобразила удивление Настя.

— Вы его знаете?

— Ну, конечно, знаю… Мы с ним встречались… А я обязана отвечать на ваши вопросы?

— А вы думаете, что нет?

— Насколько я понимаю, никаких санкций у вас нет?

— А какие санкции вам нужны? На ваш арест? Думаете, надо?

— Ничего я не думаю…

Механическим, едва ли осмысленным движением Настя поставила свою сумку на стул, устало, если не сказать, обессиленно села за стол. Сумка у нее большая. Я хоть и не претендую на звание «английского ученого», но все-таки кое-какими жизненными наблюдениями располагаю. Вот, например, я заметил, что чем больше у женщины ее дамская сумка, тем больше в ее жизни проблем. Чем эта сумка меньше, тем счастливей женщина. И Настя лишь подтвердила это мое наблюдение. Если она, конечно, действительно не очень счастлива.

Так это или нет, но мне уже хотелось ее осчастливить. На одну-две ночки… Да, такая вот моя сущность. Мне бы на деле сосредоточиться, а у меня мысли вразнобой пошли от женской привлекательности… Не очень приятно осознавать этот факт, но ведь человек — часть живой природы…