Жемчужина Авиньона - Элейн Кейн

— А что здесь написано?

— Vous estes ma ioy mondeine, — медленно прочла Катарина и выжидательно посмотрела на Хью.

Тот внимательно посмотрел ей в лицо и медленно повторил:

— Ты — моя земная радость.

Девочка кивнула.

— Завтра я принесу пергамент и перо, так что мы сможем начать переписывать буквы. Начинать лучше всего именно с этого. Ну, а теперь, если вы больше не нуждаетесь в моих услугах, я пойду, переоденусь к ужину.

— Спасибо, Катарина.

Она присела в глубоком реверансе:

— Всегда к вашим услугам, милорд.

Глава вторая

Двое всадников проскакали по подъемному мосту и въехали во внутренний двор Авиньонского замка, где своим чередом шла послеполуденная жизнь. Лошади, возбужденные скачкой, фыркали и били копытами, не желая успокаиваться. Катарина крепко держала поводья своей маленькой чалой кобылки и в ожидании Фомы, который должен был забрать охотничьих соколов, сидевших у них на рукавицах, делилась с Хью впечатлениями о сегодняшней охоте.

— Твоя птица прекрасно показала себя. Фома сказал, что ты сама обучала ее, — при этих словах Хью Катарина зарделась от гордости.

— Фома слишком преувеличивает мои заслуги, но я действительно помогала ему.

— Твой кречет взял четырех куропаток, птица вдвое больше него не справилась бы лучше.

— Да, он хорошо работает для маленького сокола, — согласилась она.

Катарина была польщена похвалой Хью, которая в те времена значила немало. Искусство соколиной охоты почиталось одним из самых сложных. Знать холила и лелеяла своих птиц, многие даже брали их с собой за стол, относясь к ним, как к своим любимцам. Кречет Катарины был небольшого размера, что, впрочем, соответствовало ее возрасту, однако он был очень красив, особенно голубые перья в хвосте, отливавшие перламутром. Он еще ни разу не упустил своей добычи. Однажды, преследуя голубя, он стрелой влетел в ежевичный куст, и Катарина уже решила, что потеряла своего любимца, однако тот не только вылетел из куста невредимым, но и с голубем в когтях. Тогда она на радостях щедро накормила его мясом.

— Он охотится, чтобы доставить тебе удовольствие, Катарина, — спешиваясь, заметил Хью. Уже почти три недели прошло с тех пор, как братья прибыли в Авиньон, а для него они промелькнули, как один день, так быстро летело здесь время. Бернар де Трай оказался радушным хозяином, знающим, чем занять своих гостей. Дни проходили в охоте и тренировках с оружием, по вечерам же здесь проводили время за более изысканными занятиями. Перед гостями разыгрывались спектакли и пантомимы, менестрели пели свои песни, а когда и это утомляло, им предлагались шашки или шахматы, за которыми они порой засиживались допоздна. Хью чувствовал здесь себя настолько хорошо, что старался гнать от себя мысль о том, что скоро ему придется покинуть это гостеприимное место.

Он взял поводья лошади Катарины и помог ей спешиться. За эти дни рыжеволосая девочка стала его тенью, ему казалось, что она появляется рядом с ним при первых лучах солнца и не отлучается ни на шаг до той поры, пока у нее не начнут слипаться глаза. Она прекрасно охотилась, а ее умение держаться в седле не могло вызвать никаких других чувств, кроме восхищения, но больше всего ему нравилось в ней то, как она вела себя с детьми. Вот и сейчас целая стайка их обступила Катарину. Она всегда держала для этого случая сумочку со сластями, притороченную к седлу, и сейчас разрешила крестьянским детям выуживать оттуда лакомства, не забывая, впрочем, держать своего кречета вне досягаемости их рук.

Маленький сокол протестующе распушил перья при виде этой оравы, но Катарина быстро успокоила его, и он затих, сидя по-прежнему у нее на руке.

— Хватит, хватит! — закричала она, когда сумка опустела, а жадные руки все продолжали шарить там в поисках сладостей. — Нельзя найти то, чего уже нет.

— Но, госпожа… — заскулил самый младший из детей. — Мне ничего не досталось. У остальных руки длиннее и, когда я добираюсь до вашей сумки, там ничего уже нет.

Катарина потрепала его за подбородок:

— В таком случае сбегай на кухню и скажи повару, что я велела дать тебе дюжину пирожных в корзинке, чтобы ты мог отнести их домой сегодня вечером.

Глаза ребенка округлились от восторга.

— Дюжину, госпожа! Хо! Как же я набью себе живот! — закричал он в восторге.

— Ты должен разделить их между братьями и сестрами. Не забудь, кстати, угостить и родителей, — строго сказала Катарина, поймав малыша за ворот курточки, когда тот уже повернулся, чтобы со всех ног помчаться на кухню. — И съешь не больше двух, а то твоя мать будет проклинать меня, если ей придется всю ночь просидеть с больным ребенком.

Мальчик согласно кивнул, и как только Катарина отпустила его, стремглав помчался на кухню.

Отдав Катарине поводья, Хью отправился в сторону конюшен, посмеиваясь увиденному.

— У тебя, наверное, будет столько же детей, сколько и у твоей матери. Ты ведь любишь возиться с малышами?

— Я надеюсь, что у меня будет много детей, — ответила Катарина, — поэтому молю Бога, чтобы мой муж тоже любил их, потому что слышала, что в его краях люди холодны и не одобряют больших семей.

— Какие края ты имеешь в виду?

— Я должна буду выйти замуж за барона из Страсбурга. Меня пообещали выдать за него, как только я родилась.

Хью выслушал эту новость без особого удовольствия. Катарина и вправду по своему темпераменту не подходила человеку из тех краев. Он многих из них встречал при дворе, это были, как правило, холодные и рассудительные люди, с которыми никогда нельзя понять, что у них на уме. Хью не представлял себе, как с таким человеком сможет найти общий язык горячая и пылкая по натуре Катарина. Сердце его сжалось от жалости к ней, когда он представил, какую скучную и однообразную жизнь ей придется вести в каком-нибудь унылом, сыром замке на северо-востоке, вдалеке от солнечного юга. Как же это несправедливо, и не только…

Он тряхнул головой, чтобы избавиться от этих мыслей, и увидел, что Катарина смотрит на него как-то необычно. Он скривил губы и на секунду прикрыл глаза, ему не хотелось, чтобы она могла понять, что он огорчен или грустен. Ни к чему ей знать об этой черте его характера, не подобающей рыцарю.

— Полагаю, олень, которого вы сегодня убили, настолько велик, что нашей семье хватит его недели на две, — сказала девочка, желая сменить тему беседы. Она решила, что Хью будет гораздо интереснее говорить об этом, чем о ее будущем муже. Ей хотелось развеять его грусть, которую она сразу же заметила.

— Не думаю, что его хватит хотя бы на неделю, — рассмеялся Хью. — В вашей семье, по-моему, никто не страдает отсутствием аппетита. Я уже давно не видывал таких славных едоков.