Игроман-С - Руслан Николаевич Карманов

подходил к концу. Кому нужны были бумажные книги в эпоху наступающего по всем фронтам Интернета.

Глава шестая

Монмартр и коллекторы

Клятву, данную матери в Димитровграде, Антон не нарушал лет семь.

Всё изменил ее уход.

Отец умер раньше нее – инсульт хватил охранника Ивагина на берегу Большого Черемшана, куда он отправился на рыбалку вместе с коллегами. Смерть была мгновенной.

Ивагин-старший распластал руки, ойкнул, словно пронзенный шпагой, и рухнул навзничь у самой кромки песчаного берега. Из горла его хлынула густая кровь. «Прям как фонтан портвейна «Три семерки», – вспоминали на поминках финальную рыбалку охранника его коллеги-собутыльники.

А что еще было вспомнить об охраннике Ивагине? Ловил несунов, любил рыбалку, напивался по пятницам после работы… О его педагогических методах Антон никому не рассказывал, даже Кате. Хотя он и в принципе не любил рассказывать о себе.

Мама пережила отца всего на полгода. Инфаркт застал ее на рабочем месте в родной школьной библиотеке. Прилегла головой на настольные книги – роман «Игрок», повесть «Пиковая дама», лермонтовский «Маскарад», и уснула навсегда.

О таком наборе любимых книг на столе библиотекаря Татьяны Николаевны Ивагиной поведала Антону директор школы. Могла и не рассказывать, эти книги и дома были у мамы всегда под рукой. А еще, конечно, «Герой нашего времени». В детстве, прочитав название этой книги, Антон огорошил маму: «Я тоже буду героем своего времени».

– Конечно, будешь, сынок, – легко согласилась мама и тихо добавила. – Времена не выбирают, в них живут и умирают. Какое время, такие и герои…

– А я буду жить вечно, – настаивал 10-летний мальчишка.

– Лишь бы с любовью к людям, – ответила тогда мама.

После двух потерь самых близких людей Антон пошел вразнос. Пил изрядно. Продав родительскую квартиру, ему было на что разгуляться. Возвращаться из Москвы в родной город и тупо спиваться вместе с бывшими однокашниками он, конечно, не планировал. Да и пустая квартира в провинциальном Димитровграде его пугала.

– Если выиграть, так миллион, если жить, так на Монмартре, – считал Антон в то время, когда подавал футбольные надежды в академии столичного «Спартака». Не просто в Париже, где-нибудь в Латинском квартале у Сорбонны, а именно на Монмартре.

Об этой парижской обители художников и писателей Антон прочитал еще в детстве в маминой библиотеке. Базилик Сакре-Кёр, запах цветущих платанов, лиловые негры, жареные каштаны, квартал красных фонарей на Плас Пигаль, проститутки разных национальностей манили к себе юного футболиста Ивагина.

– Молодая стройная мулатка, вступившая на путь порока, чтобы вырваться из железного капкана нищеты, торговала своим телом, пока не встретила известного русского футболиста, который бросил к ее ногам целый мир, окутал своей любовью и вырвал из лап дьявола, – примерно такими были первые литературные записи Антона Ивагина, конечно, будущего великого писателя и неотразимого сердцееда из Димитровграда, каким он себя в то время представлял.

Тогда Антон еще не знал, что многие юные леди торгуют своим телом исключительно из большой любви к соитию. Когда он убедился в этом лично, побывав в Париже в командировке, то сжег свой наивный дневник, предварительно, правда, перечитав юношескую белиберду собственного сочинения.

– Да, не Пушкин в Царскосельском лицее, – произнес тогда Антон и поднес спичку к потрепанной тетрадке.

Но мечта Ивагина о Монмартре от огня сгоревшего дневника совершенно не пострадала…

Продав родительскую квартиру в Димитровграде в День дурака – 1 апреля 2006 года, он сделал вторую ставку у букмекеров. И снова на победу «Спартака», зарядив все свои деньги.

Победи в том матче красно-белые ЦСКА, то чистый выигрыш по ставке («выхлоп») принес бы Ивагину большой куш.

Но эта бразильская бестия, форвард футбольного ЦСКА Вагнер Лав, все испортил, забив гол в ворота спартаковцев. После финального свистка матча в Москве, Ивагин ощутил на губах ядовито-дерьмовый вкус поражения. Продув родительское наследство за пару часов, Антон почувствовал, как этот яд проникает в него, остужает печенку и сердце, сжимает тисками мошонку.

Но не мозги. Мозги кипят: найди деньги, Ивагин, отыграйся, ведь ты же не конченый лузер, ты – Антоха Фарт.

Чтобы отыграться по-быстрому, он оформил потребительский кредит в банке на миллион рублей и по новой зарядил на победу «Спартака» в гостевом матче с «Рубином» (16 апреля 2006 года). И снова луз! Полный трындец, по-русски говоря.

Возвращать долг банку у Антохи денег не было. От слова вообще.

Вот тогда-то Ивагин впервые познакомился с коллекторами. Слово «коллектор» только звучит красиво. Говоришь – коллектор, а на ум приходит коллежский асессор (гражданский чин в Российской империи). Однако на тот момент уже дипломированный журналист Ивагин на собственной шкуре почувствовал разницу значений близких по звучанию слов.

Кто еще, слава Богу, не знает, коллектор – это посредник между должником и банком.

Его задача – убедить должника вернуть деньги. За свои старания коллектор получает комиссионные за возвращенный долг. Вся сучность работы коллектора в том, каким образом проявляют они эти старания. Методам работы российских коллекторов позавидовали бы отмороженные рэкетиры 90-х.

Коллекторы ежечасно звонили Ивагину на сотовый, а также его начальству в московскую редакцию. Более того, тройка здоровенных коллекторов вышибал в течение месяца неотступно следовала за ним по Димитровграду, угрожая отмудохать так, что родная мать не узнает. Если бы мама Антона была жива, они и ей бы устроили веселую жизнь».

Однажды вечером в глухой подворотне Димитровграда коллекторы так отметелили бывшего футболиста, что три дня подряд он мочился кровью.

– Хоть камень на шею и в Большой Черемшан, – паниковал Антоха. – Был бы жив батя, да он бы этих коллекторов лично перестрелял из пистолета.

В течение того опасного для здоровья месяца должник Ивагин, чтобы следы замести, ночевал где придется – на вокзале, в сквере, на берегу Большого Черемшана. За месяц такой собачьей жизни Антон вымотался до предела: исхудал, осунулся и стал похожим на скелет. Только рост прежний – 180 см, а вес – как у комара. Ветер дунет – вылетишь из собственных штанов.

– Хорошая палка кал мешать, – гораздо грубее сказал бы его детский футбольный тренер, если бы встретил тогда в Димитровграде своего самого талантливого ученика. Однако Ивагин не дал своему наставнику такого шанса. Он прятался ото всех, боясь даже собственной тени.

Возвращаться на работу в Москву в газету «Советский спорт» он не видел смысла – «и там коллекторы достанут», поэтому заявление об уходе по собственному желанию он отправил в столичную редакцию по почте. Из-за веры в свою исключительную удачливость и желания срубить бабки по-лёгкому он остался без родительской квартиры, работы и денег.

До греха Антохе оставался шажок.

Вконец устав бегать и прятаться от коллекторов, Ивагин дал слабину.

Поздно вечером, выкурив пачку сигарет у подъезда родительского дома (проспект Димитрова, 17а), он поднялся на четвертый этаж. В его родной когда-то квартире теперь спокойно спали чужие ему люди.

Чтобы не тянуть