Мегрэ ошибается - Жорж Сименон

— В котором часу он вернулся?

На этот раз ответил мужчина:

— Незадолго до двенадцати.

— Не был ли он возбужден?

— Я этого не заметил. Он извинился за отсутствие и уселся на свое место. Играл до часу ночи. Потом, как обычно, остался с нами выпить по стаканчику. Если бы он знал, что Лулу мертва, то не был бы так спокоен. Он был без ума в нее влюблен, и причем давно. Я ему сто раз повторял: «Пьеро, малыш! Не идеализируй женщин. Они немногого стоят…»

— А Лулу тоже была влюблена в него? — спросил Жанвье.

— Конечно.

— Был ли у нее кто-нибудь еще?

— Ну, знаете, саксофонисту не по карману платить за квартиру на Этуаль.

— И вы знаете, кто он?

— Ни Лулу, ни Пьеро никогда мне ничего о нем не говорили. Знаю только, что ее жизнь резко изменилась после операции.

— Какой операции?

— Два года назад она тяжело болела. Тогда она еще жила в нашем квартале.

— Она была проституткой?

Хозяин только пожал плечами:

— А чем они еще здесь занимаются, как вы считаете?

— Продолжайте.

— Ее увезли в больницу, а когда Пьеро пришел навестить, ему сообщили, что надежды почти никакой: что-то у нее было с головой, я не знаю точно… Но через два дня ее перевели в другую больницу, на левом берегу. Сделали ей какую-то операцию, и через несколько недель она уже была здорова. Но сюда она уже не вернулась. Разве что изредка навещала нас.

— Она сразу нее поселилась на авеню Карно?

— Ты не помнишь? — спросил хозяин свою жену.

— Сначала она снимала квартиру на улице Лафайет.

Около трех часов Жанвье вернулся на набережную Орфевр. Мегрэ сидел в кабинете в рубашке с закатанными рукавами, поскольку в комнате было очень жарко. Воздух казался голубым от табачного дыма.

— Садись и рассказывай, что у тебя нового.

Жанвье выложил все, что узнал.

— Я приказал наблюдать за вокзалами, — сказал Мегрэ. — Но пока Пьеро не пытался уехать поездом.

И комиссар показал Жанвье полицейскую регистрационную карточку с фотографией мужчины лет тридцати, в фас и профиль.

— Это он?

— Да. В первый раз его арестовали в возрасте двадцати лет за участие в драке. Спустя полтора года он подозревался в соучастии в краже, совершенной девчонкой, с которой жил. Только у полиции не было доказательств. В возрасте двадцати четырех лет его арестовали за бродяжничество. Он жил тогда на доходы проститутки, некой Эрнестины. После этого не попадался. Я раздал его фото полицейским. Жанин наблюдает за гостиницей?

— Да. Мне показалось, что так будет лучше.

— Верно. Только я не думаю, чтобы он туда вернулся. Но чем черт не шутит, рисковать мы не можем. Но Жанин нужен мне здесь. Пошлю Лапуэнта ему на смену. Я бы удивился, если бы Пьеро задумал покинуть Париж. Он всю жизнь провел в этом квартале и знает в нем каждый уголок. Здесь ему легко затеряться. Из всех нас только Жанин хорошо знает его квартал. Позвони Лапуэнту.

Лапуэнт выслушал распоряжение шефа и бросился на улицу с таким запалом, словно успех следствия зависел только от него.

Мегрэ продолжал:

— Я просмотрел досье Луизы Филон. С пятнадцати до двадцати четырех лет она сотни раз задерживалась за проституцию, доставлялась в участок, но в большинстве случаев после соответствующей проверки ее через несколько дней отпускали.

— И это все, — словно бы выдохнул Мегрэ и выбил о каблук свою трубку. — Вернее, не совсем все. Но остальное пока еще не совсем ясно.

Скорее всего, комиссар говорил для самого себя, просто, чтобы привести в порядок мысли, но Жанвье льстил сам факт участия в размышлениях комиссара.

— Существует человек, поселивший Лулу в квартире на авеню Карно. Еще утром я удивился, что простая девушка живет в таком доме, что-то меня беспокоило. Понимаешь, что я имею в виду?

— Да.

Действительно, дом на авеню Карно никак не походил на те, где селят своих содержанок богатые любовники. Второго такого дома не было во всем квартале. В нем жили респектабельные буржуа и известные всему городу люди. Удивительно, что управляющий согласился сдать квартиру подобной девице.

— И тогда я стал размышлять: вероятно, любовник поселил Лулу именно здесь потому, что сам живет неподалеку. И если консьержка не солгала, что к Лулу никто, кроме Пьеро, не входил, и она не выходила, чтобы регулярно навещать кого-либо, а, случалось, оставалась дома и по целой неделе, то…

— Я начинаю понимать.

— Это всего лишь предположение. Домашние тапочки и халат, найденные в гардеробе, наверняка не принадлежат саксофонисту. В бельевом магазине на улице Риволи не могли сказать, кто был покупателем халата. Клиентов у них сотни, и их имен они, понятное дело, не записывают. Что касается обувного магазина, то его хозяин, оригинал, кстати сказать, пообещал на днях проверить записи в своих книгах — сегодня, мол, у него времени нет… Следовательно, есть еще кто-то, кроме Пьеро, кто регулярно посещал Луизу Филон и был с ней в настолько близких отношениях, что оставлял в ее шкафу тапочки и халат. И если консьержка никогда его не видела…

— Это значит, что он живет в этом же доме?

— Это самое логичное объяснение.

— У вас есть список жильцов?

— Люка мне только что передал его по телефону.

Жанвье, хорошо знавший комиссара, чувствовал по ворчливому тону Мегрэ, что во всей этой истории ему что-то не нравится.

— То, что ты рассказал мне о болезни Лулу и перенесенной ею операции, наводит на определенные размышления.

Мегрэ медленно раскурил трубку и склонился над лежавшим на столе списком жильцов.

— Знаешь, кто живет этажом выше? Профессор Гуэн — самый известный специалист по операциям мозга.

Реакция Жанвье была мгновенной:

— Он женат?

— Конечно. Живет вместе с женой.

— Что вы собираетесь делать?

— Сначала поговорю с консьержкой. Даже если сегодня утром она не лгала мне, то и всей правды тоже не сказала. Наверное, стоит еще раз поговорить с нашей драгоценной Дезире Броль. Думаю, она поступила со мной подобным же образом.

— А что делать мне?

— Оставайся здесь. Когда позвонит Жанин, пусть ищет Пьеро по всему кварталу. Передай ему фотографию.

В пять вечера Мегрэ в служебной машине направился на авеню Карно. Улицы города окутал полумрак. Глядя на прохожих, Мегрэ почему-то вспомнил, что утром, когда его жена, стоя у окна, пыталась различить сквозь туман людей, спешащих на работу, ему в голову пришла довольно забавная мысль. Если бы вдруг сейчас его попросили охарактеризовать ее, он бы выразился так: «рабочий день». И эти два слова — пришедший ему на память припев модной песенки, так и называвшейся — «Рабочий день», как нельзя лучше выражали его теперешнее настроение. Обычный день, когда просто невозможно представить себе человека, получающего удовольствие от хождения по улицам да еще в такую пакостную погоду. Но комиссару казалось, что во всем городе вообще трудно найти человека, получающего наслаждение от каждодневной рутинной работы. Все спешат, месят грязь под дождем, ныряют в темные жерла метро, где их закупоривают в грязные вагоны подземок и выбрасывают на конечных станциях, кишат в магазинах, гнут спины в конторах, снуют по улицам, не замечая промозглой сырости.

Комиссар тоже работал сегодня без энтузиазма. Сначала в своем натопленном кабинете, а теперь вот неохотно ехал на авеню Карно. Высокий каменный дом и на этот раз показался ему лишенным всякой привлекательности. Люка по-прежнему дежурил в квартире, и Мегрэ заметил снизу, как он отодвинул занавеску и посмотрел на улицу.

Консьержка сидела за круглым столиком в своей комнате и штопала белье. В очках она казалась более старой. Здесь тоже было жарко и спокойно. Эту тишину подчеркивали мерное тиканье старинных часов и доносившийся с кухни шум газовой печки.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказал Мегрэ. — Я пришел поговорить с вами еще немного.

— Это действительно убийство? — спросила консьержка, пока Мегрэ снимал пальто и усаживался напротив нее.

— На месте преступления револьвера не обнаружено, он пропал самым невероятным образом. В квартире была только служанка, и перед уходом, я уверен, она ничего не уносила. Конечно, тщательно ее не обыскивали. О чем вы думаете, мадам Карне?

— Я? Ни о чем. Об этой бедной девочке.

— Вы уверены, что утром ничего не утаили от меня?

Вопрос комиссара заставил ее покраснеть, и она низко опустила голову. Прошло какое-то время, прежде чем она осмелилась заговорить.

— А почему вас это интересует?

— Мне кажется, что вы знаете человека, поселившего Луизу Филон в этом доме. Вы сдавали ей квартиру?

— Нет, управляющий.

— Я с ним встречусь, и он, наверняка, расскажет мне больше. А сейчас я пойду на четвертый этаж, мне необходимо кое о чем расспросить…