От первого лица. «Звездные» истории: о времени и о себе - Татьяна Короткова

Я засобирался. Оформил визу. Должен был вылететь через неделю после своего юбилея. Шестьдесят, как-никак, «круглая» дата, все видел, все испытал, а адреналиновый шок, говорят, кровь поляризует как ничто другое… Да вот не вышло у меня на доминиканских акул поохотиться: торопился, поскользнулся, сломал лодыжку. Хотел придумать историю, как ребенка спас – да в интернете поклонницы все в минуту раструбили. Видать, своих, российских, «акул» мне пока за глаза хватает…

«Желтая» пресса уже, наверное, толстенную картотеку завела на моих явных и мнимых фавориток. Спорить не буду, помните, у Шекспира: уж лучше грешным быть, чем грешным слыть… Сплетни – сплетнями, а жена у меня одна – Татьяна, и эту женщину я ценю и люблю, как свою единственную суженую. Просто, как в любой другой среднестатистической семье, сказался «кризис среднего возраста», стукнуло мне пятьдесят, и «бес толкнул в ребро»: начался мой «осенний марафон». А ханжой я никогда не был, что случилось – то случилось…

С Таней мы познакомились, когда я, студент четвертого курса Щукинского училища, «тертый калач», уже снимался вовсю. Мне – двадцать, ей шестнадцать «с копейками». Поехал на каникулах с друзьями на Пахру – на дачу Сандрика, сына Михаила Светлова, на лыжах кататься. Выходим как-то за дровами на улицу – две девушки щебечут, присели в сугроб с термосом, лыжи рядом стоят. Слово за слово, пригласили мы девушек погреться, а сами – на лыжню. Четыре часа катались, возвращаемся – а они все еще в доме, оказалось – прогульщицы, «химию» не выучили и рванули куда подальше. Сообща тогда обед какой-то сварганили. Так и возник наш стихийный межклассовый роман. Через полтора года Таня стала моей женой.

Она еще только в десятом классе училась. Красивая, смелая, беззаботная – уверенная в себе девчонка из среды «золотой молодежи». Мне товарищ в ухо шепчет: внучка Жукова и Василевского! А я, хоть и москвич, но в смысле патриотического образования – полный «валенок»: кто такие Жуков и Василевский понял лишь после многочисленных подсказок… Не за маршальские погоны предков я Татьяну приметил.

Танина мама наши отношения поначалу, мягко говоря, «не приветствовала», внучке двух маршалов жених полагался со статусом члена Политбюро, не меньше, а она выбрала какого-то беспородного актера – скандал! Проверяли меня досконально по всем позициям. Даже друг семьи Виталий Вульф был подключен – наводил обо мне справки, выполнял поручение родни невесты. Я его как-то на «шпионаже» засек и говорю:

– Виталий Яковлевич, чем-то это, знаете ли, «попахивает».

А он руками разводит: ну что делать – если дочь самого Жукова попросила, воля – неволя! И в самом деле, как отказать женщине – кандидату юридических наук да еще в области космического права! Посмеялись над этой историей, а никакого компромата Вульф на меня все равно не нашел, был я уже в то время жених весьма перспективный.

Таня – взыскательная, как и ее мать: если сердилась, то становилась – вылитый маршал Жуков перед взятием Берлина. Но я обладал в молодости таким обаянием, что мог растопить любые льды… А потом – другая история началась: я сам стал «звездой» и наши с Таней ранги уровнялись, семейный генералитет в лице тещи меня «принял». Правда, жене моей потребовалось много терпения и воли, чтобы вынести обрушившуюся на меня славу и все, что с ней связано. Однако, по порядку.

В моей поморской северной крови как горячее течение Гольфстрима – цыганская кровь: один дед был церковным живописцем, другой – полвека протрясся в кибитках в широких бессарабских степях. К тому же дед Тося Прохан женился на кубанской казачке, оба и петь и танцевать были горазды, в войну Тося геройски погиб. Как-то мне одна журналистка вопрос задала: в чем секрет моего сценического темперамента? Да вот в этом, в корнях, в соках русского севера и русского юга. Свой я, ребята, на всей протяженности нашей земли…

Отец работал на закрытом производстве, мама была домохозяйкой – по причине слабого здоровья. Из обычной московской школы меня быстро перевели в школу для особо одаренных с математическим уклоном. Если артистизм – одна сильная сторона моей натуры, то логика – вторая. Был я в детстве вундеркиндом, трехзначное на трехзначное в уме умножал за считанные секунды. Сегодня «серое вещество» работает не так активно, но двузначное на двузначное все еще перемножаю хоть на спор, хоть просто так.

Мы жили в Тушино, в двух шагах от дома стоял дворец пионеров «Салют». Отец был – душа любой компании, он меня и пустил в хоровод кружков и секций: вокал, танцы, музыка, карате, баскетбол. Советское пролетарское образование в ту пору было ничуть не хуже дворянского, знай, учись – не ленись.

Голос у меня был звонкий, а публичности я нисколько не боялся. Помню, мне лет семь, стою на сцене, пою:

«Я так мечтала,

С детских лет мечтала,

Что буду трогать

Облака рукой.

Пора настала,

Я пилотом стала,

И проплывают

Города подо мной»

В зале – гогот. Потом меня долго мальчишки подкалывали: «Пора настала, я пилотом стала!».

Вообще, был я, по мнению преподавателей, мальчиком, подающим надежды: и пел, как модный тогда Робертино Лоретти, и в самодеятельных конкурсах участвовал (правда, на детском конкурсе «Музыкальная весна» не стал лауреатом, получил жесточайший удар по амбициям), и в математике себя всячески проявлял.

Но, слава Богу, я довольно легко пережил и мгновения первых триумфов, и первые крушения иллюзий. Шел по жизни с улыбкой, которая подкупала всех без разбора, и мало кто догадывался, что за кошки скребут у меня на сердце.

В артисты подался спонтанно: сидели мы с ребятами на лавочке, базарили о том, о сем. Вдруг кто-то кинул идею: не пойти ли, не записаться ли в театральный кружок «Салюта», там полно симпатичных девчонок. Сказано – сделано, тем более что мне очень хотелось покорить сердце первой школьной красавицы Светки Токаревой…

Так, с первого шага, попал я в руки настоящего мастера – Сергея Евгеньевича Валькова, впоследствии режиссера театра Советской Армии. Правда, на тот момент я в полной мере оценить свою удачу не мог, уж больно занят был девчонками театральной студии. В моей «специфической» школе очень удивились, когда я, вместо технического вуза выбрал театральное направление. У директора брови поползли вверх, как будто я заявил что-то из ряда вон выходящее:

– Сергей, милый мой, а вы хоть понимаете, что там талант нужен?!

И я «закусил удила»: надел свою лучшую нейлоновую рубашку с «молнией» задом наперед, чтобы шея длиннее казалась, и прошел сразу в три театральных вуза. Марафон был еще тот: побегай-ка на все консультации, на все творческие туры, на все собеседования и экзамены! В общем, когда после двадцать седьмого экзамена я в грязной рубашке стоял у доски приказов Щукинского училища и рассматривал список зачисленных на первый курс абитуриентов со своей фамилией, на ликование сил не осталось, вымотан был до предела.

Передо мной уже после второго тура стоял выбор: «Щепка» «ГИТИС или «Щука». Родители толком ничего подсказать не могли, да и никто не мог из моих знакомых. Так, прикинув в уме разные чужие мнения, наслушавшись рассказов в абитуриентской тусовке, я остановился на «Щуке», попал в мастерскую Веры Константиновны Львовой, игравшей некогда у самого Евгения Вахтангова. Вахтанговская школа – вечный карнавал, Вера Львова пестовала нас как «детей праздника», мы были шумными, радостными, порой безбашенными студентами, мелькали в телепередачах, были заводилами на любом мероприятии. Словом, везде, где мы появлялись, начинался праздник.

Сейчас, будучи художественным руководителем крупного столичного театра, я придерживаюсь принципа «длинного поводка» когда речь идет об актерской свободе, карьере и выборе. Если актер попадает на экран – прекрасно, я этому только рад! График репетиций, в конце концов, можно подстроить под график съемок. Если молодой артист не снимается в кино, кто же о нем узнает?! В театре имени, увы, не сделаешь… В пору моей студенческой юности наши преподаватели лояльностью не отличались. На съемки мы срывались, рискуя многим…

В самом начале учебы я заметил – стоят в коридорах такие странные люди, почти сливаются с декором стен, как хамелеоны. Стоят они, значит, статуями, одни глаза – туда-сюда, а если уж взгляд на ком остановят, то смотрят умильно, будто родственники. Ну, я стал справки наводить: кто такие? Оказалось – ассистенты режиссеров кино, каста «отверженных» на территории театрального вуза. Я смекнул, что к чему, прошелся «гоголем» и уже через два дня вышагивал по Одесской киностудии. Это была первая большая роль в кино – на съемки фильма «Юлька» я сделал 102 вылета рейсом «Москва-Одесса-Москва». Днем – за партой в Москве, ночью – на съемках в Одессе… Это было настоящее сумасшествие: в советское время индустрия кино не считалась ни с какими расходами – бывало, артиста ждала целая танковая дивизия, лишь бы он, родимый, в кадре появился…