Иосиф Бродский после России - Денис Ахапкин

мы — взаимный конвой, / проступающий в Касторе Поллукс — комментарий Т, Венцлова: «"близнечный миф", развиваемый в стихотворении, восходит к "Литовскому дивертисменту". Там уже шла речь о зодиакальном знаке Близнецов. На обсерватории Вильнюсского университета есть ряд старинных барельефов, изображающих знаки Зодиака; самый запоминающийся из них — именно Близнецы (Кастор и Поллукс).<…> Имя адресата "Томас", кстати, означает "близнец"» {Венцлова Т. «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова» // Венцлова Т. Статьи о Бродском. М.: Baltrus, 2005. С. 59; 69).

Витовт, бросивший меч и похеривший щит — Витовт (13501430) — великий князь литовский. В ходе борьбы с двоюродным братом за власть Витовт был вынужден дважды бежать во владения Тевтонского ордена — так что скрываться ему не впервой. Меч и щит, с одной стороны, возможно приходят с литовского герба — Погони, или же, по мнению Т. Венцлова, «юмористический намек на щит и меч, эмблему КГБ» {Венцлова Т. «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова» // Венцлова Т. Статьи о Бродском. М.: Baltrus, 2005. С. 70).

…над балтийской волной/я жужжу, точно тот моноплан — / точно Дариус и Гиренас, / но не так уязвим. — Имеются в виду Степонас Дариус (1897–1933) и Стасис Гиренас (1893–1933) — американские авиаторы литовского происхождения, которые в июле 1933 года пересекли Атлантику на маленьком и плохо оборудованном самолете, направляясь из Нью-Йорка в Каунас, но погибли на германской территории то ли из-за аварии, то ли будучи сбиты немецкими ПВО. В Литве они стали национальными героями, а останки их самолета хранятся в Каунасском музее.

Он суть наше "домой", /Восвояси вернувшийся слог — Б. А. Кац так комментирует эти строки «Поставив наивный вопрос — "а что же это за слог?", не побоимся столь же наивного ответа: это первый слог в слове "домой", а вернулся он восвояси, потому что после семи ступеней гаммы повторяется ее первая ступень, называемая слогом "до". И, думается, неслучайно, именно в начале "Литовского ноктюрна" единственный раз в стихах Бродского встречается полная восьмиступенная простая гамма, с "до" начавшаяся и на "до" закончившаяся, чтобы с этого же "до" продолжаться дальше, бесконечно поднимаясь в царство Урании» (Кац Б. А. "Простая гамма" в стихах Иосифа Бродского: (Несколько разрозненных наблюдений) // Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сборник к 70-летию Вячеслава Всеволодовича Иванова. М., 1999. С. 431).

На смерть друга («Имяреку тебе, — потому что не станет за труд…») Т. 3. С. 58.

Впервые: Вестник РХД. 1973. № 2/4.

Стихотворение написано после получения Бродским ложного известия о смерти его московского приятеля, поэта Сергея Чудакова (1936–2000).

сочинителю лучшей из од/на паденье А. С. в кружева и к ногам Гончаровой — имеется в виду стихотворение С. Чудакова, опубликованное в первом номере самиздатского поэтического альманаха «Синтаксис» (1959):

Пушкина играли на рояле

Пушкина убили на дуэли

Попросив в тарелочку морошки

Он скончался возле книжной полки

В ледяной воде из мерзлых комьев

Похоронен Пушкин незабвенный

Нас ведь тоже с пулями знакомят

Вешаемся мы вскрываем вены

Попадаем часто под машины

С лестниц нас швыряют в пьяном виде

Мы живем — возней своей мышиной

Небольшого Пушкина обидев

Небольшой чугунный знаменитый

В одиноком на морозе сквере

Он стоит(дублер и заменитель)

Горько сожалея о потере

Юности и званья камер-юнкер

Славы песни девок в Кишиневе

Гончаровой в белой нижней юбке

Смерти с настоящей тишиною.

Война в убежище Киприды («Смерть поступает в виде пули из…») Т. 3. С. 61.

Впервые: У.

Поводом для стихотворения послужило турецкое вторжение на Кипр в 1974 году. -

Киприда — одно из имен древнегреческой богини любви и красоты Афродиты. Бродский обыгрывает контраст между Кипром как родиной богини любви и Кипром как местом военных действий.

«Барбизон Террас» («Небольшая дешевая гостиница в Вашингтоне…») Т. 3 С. 62.

Впервые: СС2.

амальгама зеркала в ванной прячет / сильно сдобренный милой кириллицей волапюк / и совершенно секретную мысль о смерти — Поэт предлагает читателю своего рода загадку — сообразить, что волапюк (Бродский использует здесь название искусственного языка, созданного когда-то И. М. Шлейером, в его общеязыковом переносном значении "набор непонятных слов, тарабарщина") это не что иное, как отражение в зеркале печатного текста. Причем текста на английском языке, в котором в зеркальном отображении проступают кириллические буквы — R превращается в Я и т. д. Так кириллица (очень частый образ в стихах Бродского) напоминает о себе поэту.

«Двадцать сонетов к Марии Стюарт» («Мари, шотландцы все-таки скоты…») Т. 3. С. 63–71.

Впервые: RLT (№ 11, Winter 1975).

См. подробный анализ А. К. Жолковского: Жолковский А. К. «Я вас любил…» Бродского // Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы: Из истории русского модернизма. М., 1994. С. 205–224, 351–357.

Над Восточной рекой («Боясь расплескать, проношу головную боль…») Т. 3. С. 72.

Впервые: Russica-81.

Автокомментарий Бродского: «Это меня Мичиганский университет на один семестр отпустил в Нью-Йорк, в Квинс-колледж. Я снимал квартиру на Upper East Side, на углу 89-й или 90-й улицы и Йорк авеню. Как раз над Ист Ривер, поэтому — «Над Восточной рекой». Почему так мало стихов о Нью-Йорке? Я думаю, он так или иначе упоминается где-то еще, обиняками. То место, в котором живешь, принимаешь за само собой разумеющееся и поэтому особенно не описываешь. А в остальные места совершаешь вроде паломничества. Нью-Йорк я ощущаю своим городом — настолько, что мне не приходит в голову что-то писать о нем. И переселяться отсюда в голову не приходит, разве что обстоятельства могут вынудить. На сегодняшний день это для меня абсолютно естественная среда. Перефразируя Александра Сергеевича, Нью-Йорк — это мой огород. Выходишь на улицу в туфлях и в халате» (ПМ).

На смерть Жукова («Вижу колонны замерших внуков…») Т. 3. С. 73.

Впервые: Континент. 1974. № 1.

Стихотворение построено на перекличке со стихотворением Г. Р. Державина «Снигирь» (См.: Лотман М. «На смерть Жукова» (1974) // Как работает стихотворение Бродского: Из исследований славистов на Западе. М.: НЛО, 2002. С. 64–76).

«Песчаные холмы, поросшие сосной…» Т. 3. С. 74–75.

Впервые: НСА.

Темза в Челси («Ноябрь, светило, поднявшееся натощак…») Т. 3. С. 76–78.

Впервые: Вестник РХД. 1976. № 1.

Автокомментарий Бродского: «Описание Лондона, более или менее подробное. Это стихотворение для меня достаточно важное; то есть ничего важного, разумеется, нет, но именно с него начинается отход от стандартной, что называется, железной метрики. Здесь я начинаю немножко разваливать размер. Это, как ни странно, продиктовано не английской поэтической традицией, но французской. Я помню, что принялся читать антологию французской поэзии, и мне показалось, что можно повернуть дикцию больше к силлабике, усилить силлабический элемент. Так случилось, что это были стихи про Лондон» (ПМ).

«Колыбельная трескового мыса» («Восточный конец империи погружается в ночь. Цикады…») Т. 3. С. 81–91.

Впервые: Континент. 1976. № 7.

Комментарий Бродского: «Кейп-Код [Cape Cod — мыс на атлантическом побережье, в штате Массачусетс, известная курортная зона; дословно — «Тресковый мыс»] здесь, в общем, случайно. Стихотворение написано к 200-летию Соединенных Штатов. Мне захотелось отметить это замечательное событие, приятно было это делать. <…> А посвящение А. Б. — это Андрюшке [Андрей Басманов (р. 1967) — сын И. Б. и Марианны Басмановой, адресата (под именем М. Б.) многих стихотворений Бродского]. <…> Стихотворение я начал писать на Кейп-Коде, а закончил здесь, на Мортон-стрит [улица в Нью-Йорке, где Бродский жил с 1975 по 1993 г.], этажом выше, в квартире своей нынешней соседки. В Провинстауне, на Кейп-Коде, я несколько недель околачивался» (ПМ, 150).

И надо / всем пылают во тьме, как на празднике Валтасара/письмена "Кока-колы" — «Больше всего хлопот в этом стихотворении мне доставила светящаяся реклама кока-колы. Я хотел передать определенную ассоциацию — с огненными знаками, которые появились на стене во время пира Валтасара и предрекли конец его царства: «Мене, мене, текел, упарсин»… Прямого соответствия рекламному символу кока-колы по-русски нет. Я решил употребить архаично звучащее слово — «письмена», которое может означать и клинопись, и иероглифы, и вообще какие-то непонятные знаки, да? Мне кажется, образ от этого выиграл и ассоциация с древним пророчеством усилилась» (БКИ, с. 107).