Незамеченные. Часть первая - Ekaterina Husser

class="p1">Год из года мне лезла в глаза,

Словно добрая чья-то традиция,

Убеждала, что я не права.

И теперь эта вся коалиция,

Что твердила про будущий век,

Демократию, равенство, принципы

И гуманности щедрой прицеп,

Она самая, как инквизиция

С треском жжёт нашу жизнь на кресте!

Я же над миром сияю зарницею

И мотаюсь себе на винте…

Всё слилось. Это не репетиция.

Все взаправду предали свой дом…

Да, отчаливших бьёт эрудиция-

Прогадали ведь с новым вождём.

Не народная правит амбиция-

Личным именем хлюпает он!

Все в бою добрели до кондиции,

Всё горит жёлто-синим огнём!

А что я? Я останусь сестрицею,

Что жалеет тебя день за днём.

Разразилась опять дефиницею,

Но зато спать спокойно пойдём…

Весеннее

Сквозь пальцы

белый свет едва

ей пробирается в глаза,

ломается, дрожит,

сирень приветливо склонит

и тёплый ветер зашипит

чудесною порой…

Порой…Ею одной,

ею благой

сплетаются мечты…

И в этот миг

захочешь плыть

в ручьях талой воды,

в рожденье смысл погуби,

закрой глаза

и посмотри,

сквозь жизни звук,

сквозь робкий стук

на то, что жжёт внутри.

Без грусти новый день впусти,

его ж без грусти отпусти,

когда закат зальёт,

когда он ласково прильнёт

к груди,

и на руках твоих уснёт

в тиши…

Смирение

Мне надоели стерильные тексты,

взбухшие, будто тесто,

скисшие, как и вы сами

с через-чур напыщенными усами.

Ломаными пальцами листаю

книги, что я не читаю,

их не советую вместо

искреннего протеста.

Сдохло всё. Да, знаю.

Прозорливых уже не считаю,

неправильных вспоминаю,

помаюсь, чуток поскучаю,

на скользких годами меняем,

приторно-сладких не запиваем.

Теперь вне коробки

на узенькой тропке

жать некому руку.

И опять всё по кругу…

За ширмой стерильных текстов

в душе не осталось протестов!

Ко мне во сне приходит господин…

Ко мне во сне приходит господин…

Такой смурной и тёмный, будто чахнет,

Он с юности завидной нелюдим,

Камзол его неряшливо распахнут.

Я, чуть дрожа спросонья привстаю,

Тепло и жизнь лицо моё не красят,

Отцовский свитер напряжённо достаю,

Чтобы согреться, вдруг гость не опасен…

Идём к столу испить бокал вина,

В глаза бездонные прозрачные гляжу:

И от чего-то воля так пуста,

Да смерть измята…Этим и стыжу.

Душа от встречи нашей не раз съёжится,

Но с гордостью я яд из рук приму,

Когда с предательством идти уже неможется-

С улыбкой на венке вяжу тесьму.

Так и молчим. Коль совесть перепятнана

К чему помпезность скуднейших речей?

Есть эта грань и никуда она не спрятана,

Оплата сего долга пострашней.

П…

Человек смотрит в окно

Тяжело

Человек сидит за столом

Дурдом

Человек едет в трамвае

Скучает

Человек идёт по дороге

В тревоге

Человек по клавиатуре

Заскулит

Человек стоит в очереди

Проповеди

Человек закурит

Потупит

Человек телевизор включит

Тормозит

Человек ест еду

В стыду

Человек глядит на дверь

Чернь

Человек вздыхает раз

В час

Человек моется в ванной

Плавно

Человек смотрит в зеркало

Исковеркано

Человек лежит на кровати

С него хватит

Ставленнику

Только если любишь — отпусти,

Отпусти багровые закаты,

Отпусти зелёные холмы,

Не держи подол, слегка измятый,

Не держи великие дубы,

Небеса, что так голубоваты,

Разведи шершавые мосты,

Те, что на изгибе чуть горбаты.

Знаешь, что уже пора уйти.

Её голос не был грубоватым,

Ношу больше вместе не нести,

Можно и не быть же виноватым.

Целый мир мог в дружбу обрести-

Мысли только снова мрачноваты…

Не живётся, милый, без любви,

Оттого и сон в руку проклятый.

Долг перед честны́ми оплати,

Хоть они в сей час уже распяты,

Даже этот лист перелистни

Или вырви с чёртовой тетради.

Неужель не любишь? Отпусти.

Ведь её земля и совесть святы,

Дай ей ещё сотню лет цвести

В бело-алом праздничном наряде.

Можно без обиды и тоски

Красотой любимой любоваться,

Только если любишь… Ну, а ты

Так не любишь без войны сдаваться…

Истина ли

Дух мой по́ свету бродил,

Много дел он натворил-

Столько люди не творят,

Жертвенно построясь в ряд.

Он же меж рядов гуляет,

Да о вечном размышляет.

Не меняется натура,

Хоть живи глаза зажмуря.

Жизнь текла и обижалась,

Совесть в ле́тах расплескалась,

Стыла истина в веках,

Порождая смрадный страх.

Дух мой принял мысль с рассветом,

Не раздавшись первоцветом:

Не неси миру добра-

Не воздастся тебе зла.

Черновики

Мне известно, что к черновикам моим прильнёшь

И с этого мгновенья не уснёшь,

Под тусклой лампой ищешь скорого ответа,

Надеюсь, что наступит скоро лето-

Корявый почерк мой не разберёшь,

Оставишь эту глупую затею

И по тропинке узенькой уйдёшь.

Не нужно. Смыслов острых не ищи,

Хотя листы на совесть ведь избиты

И стонут в пальцах ношенных хрящи,

Глаза усталостью, как бисером обшиты.

Но если хочешь, то бери-читай,

Рыдай и бойся нового памфлета,

Пускай отнимется, потом замрёт душа,

Когда дойдёт и до трагичного куплета.

Таким я был, таким и в мир иной сойду,

Ты не дождёшься от меня автопортрета,

Ведь даже королевскому шуту

Не посвящал никто посмертного сонета…