Военное дело древних персов - Александр Константинович Нефедкин

мидийские, и ахеменидские, и сасанидские правители руководили боем с возвышенности. Если в сказании данная деталь не анахронизм, то это показывает высокую организацию военного управления. Царь сам не бросается в бой и не теряет, таким образом, контроля над управлением армией, он руководит битвой, посылая в бой своих полководцев. В племенных же обществах, как правило, правитель сам сражается. Кроме того, рядом с царем находился значок, который показывал воинам месторасположение предводителя и воодушевлял их на борьбу, поскольку они видели, что значок стоит, значит, царь жив и думает о них (Фирдоуси, IV, 2405, 2497, 2822–2824; ср.: § 93). Согласно Фирдоуси (IV, 2822–2824) царское знамя располагалось на слоне, очевидно, для лучшего распознавания воинами.

О построении войск «Сказание» нас не информирует, но, по-видимому, войско было разделено на три отряда: правый и левый фланги и центр. Такое построение характерно для Ахеменидской эпохи (Xen. Anab., I, 8, 22; Arr. Anab., II, 8, 11). К такому выводу можно прийти на том основании, что в ходе битвы упоминаются три военачальника. Зарер, как командующий, должен был руководить центром — наиболее важным участком строя (ср.: § 70). Флангами же руководят Спандьяд и Грамиг-кард. Причем можно предположить, что после гибели Зарера Спандьяд принял командование и над центром войска, которое он позднее передал сыну Зарера Баствару (§ 111). Фирдоуси (IV, 2353–2356, 2679–2690, 2700–2721, 3236–3239) неоднократно упоминает два фланга и центр войска.

О тактике боя мы можем судить лишь по некоторым пассажам «Сказания». В тексте, как и в эпосе вообще, действие ведут герои, которые сражаются между собой (§ 73–105). Фирдоуси (IV, 2731, 2777–2782, 2850–2854) также акцентирует свое внимание на конных поединках героев. Они сначала сражаются стрелами, а затем оружием ближнего боя (Фирдоуси, IV, 3204). Бой в основном шел метательный: стреляли из лука, ибо когда был убит Зарер, умолкли крики и хлопки луков (§§ 75–76; ср.: Фирдоуси, IV, 2732–2739). Следовательно, можно полагать, что противники, находясь на значительном расстоянии друг от друга, перестреливались, тогда как некоторые лихие всадники или конные отряды в это же время атаковали врага и завязывали стычки. Возможно, когда кончались стрелы, завязывалась рукопашная (ср.: Hdt., I, 214). Однако до этого, судя по всему, дело не дошло. Спандьяд, оставив часть войск Баствару, атаковал холм, где находился царь хйонов Арджасп, сбивает последнего с холма и гонит по равнине на отряд Грамиг-карта, который, в свою очередь, бьет их и гонит на силы Баствара. В результате этого вражеское войско побито, а неприятельский царь взят в плен (§§ 111–112). Данный маневр напоминает действие на охоте, когда люди гонят зверя в сторону охотников. Возможно, действительно эранцы, как и другие народы с традиционной культурой, использовали свои охотничьи навыки в военном деле. Вместе с тем данная тактика требует координации действий отрядов, о чем командиры Виштаспа могли договориться заранее. Главный удар наносился на царский отряд противника. Цель удара ясна — лишить вражеское войско главы, чтобы оно потеряло управление, а воины, пав духом, бежали, как обычно и случалось с азиатскими войсками после смерти предводителя.

«Сказание о Зарере», как эпический памятник, концентрирует свое внимание на подвигах и поединках героя, тогда как остальные войска составляют лишь фон, на котором действуют витязи, возможно, поэтому в бою не упоминаются рода войск, о которых говорится на марше. В бою действуют конница и, скорее всего, пехота. Уровень военной организации эранцев, представленной в тексте, высок: царская власть выступает организующей и направляющей силой, набирающей ополченцев и расставляющей командиров. В целом все это характерно для государственного образования. Впрочем, возможно, что некоторые детали эпоса являются сасанидскими интерпретациями и переложениями древних преданий. В первую очередь это касается слонов, некоторых предметов вооружения, которые прежде всего должны быть понятны пишущему и читающему текст. Однако значительный, а скорее всего, основной блок информации представляет нам военное дело ираноариев, живших в первой трети I тыс. до н. э. в области, весьма отдаленной от центров мировой цивилизации. Об этом же свидетельствуют упоминания железа как металла, с которым сравниваются копыта коней (§ 48), и стали для выделки клинкового оружия.

II. Древнеперсидская женщина на войне[23]

Гендерные проблемы в последнее время приобрели особую актуальность. Женщины соперничают с мужчинами практически во всех сферах жизнедеятельности общества, но не в действующей армии, где, как и сотни лет назад, господство мужчины абсолютно. Подобное положение было и в древнем Иране — этому малоизученному сюжету и посвящена данная работа.

Древнеиранский мир отчетливо делился на две части, на кочевые и оседлые этносы. У номадов высокое положение женщины держалось на той важной роли, которую она занимала в хозяйстве. В древневосточных деспотиях женщина занимала не столь значимое положение в обществе, рассматриваясь главным образом в знатных семьях как приложение к мужчине. Однако даже при таком социальном статусе она могла оказывать огромное влияние на мужчин, будучи любимой женой, матерью или сестрой. Естественно, это не исключало попадания в дисфавор. Женщина могла влиять на ход военных событий, не только нашептывая мужчине советы, но и реальными героическими деяниями, однократными или перманентными, и даже службой в армии. Настоящая статья как раз и посвящена выявлению в источниках немногочисленных случаев участия женщин в кампаниях и рассмотрению различных форм этого участия у древних персов.

У ираноязычных кочевников середины I тыс. до н. э. представительницы слабого пола иногда стояли во главе своих народов как в мирное, так и в военное время. Достаточно вспомнить сакскую правительницу Зарину, царицу массагетов Томирис и сарматов — Амагу. У савроматов в военных действиях принимали участие девушки, по-видимому, проходя обряд инициации (Nic. Damas. Paradox. ethn., 21). Персидские же девушки непосредственного участия в боевых действиях не принимали. Уже в иранском эпосе участие девушек в бою рассматривалось как ненормальное явление[24]. Впрочем, в эпосе девушка, облачась в доспехи воина и спрятав косу под шлем, могла вступать в поединок с богатырем, как это сделала Гордаферид, дочь князя Белой Крепости в Иране. Она, вскочив на коня, вступила в копейный поединок с богатырем Сохрабом, сыном Рустама. Вероятно, сцены из подобных эпических сказаний изображены и на фресках Пенджикента первой четверти VIII в., где показаны поединки женщины с мужчиной[25].

Царица во главе восточной деспотии — это скорее исключение, чем правило, относящееся у древних персов к легендарным временам. Воинственные правительницы известны нам по античным источникам, это — легендарные Атосса и Родогуна. О первой анонимное сочинение «Находчивые и мужественные в военных делах женщины» рассказывает (Anon. De mul. virt., 7)[26]: «Она, воспитанная своим отцом Ариаспом как мужчина, — говорит