Добыча - Майкл Крайтон

– Я ужасно себя чувствую. Всю ночь не могла заснуть. Взгляд ее скользнул по моему лицу и ушел в сторону. Вид у Джулии был виноватый.

– Хочешь ее подержать?

– Я, э-э… – Джулия покачала головой. – Не сейчас. Мне надо проверить разбрызгиватели. По-моему, они выливают на розы слишком много воды.

Я смотрел, как Джулия выходит на задний двор, как стоит, рассматривая разбрызгиватели. Она обернулась, взглянула на меня, потом сделала вид, будто проверяет висевший на стене таймер. Я не понимал, что там проверять. Садовники отрегулировали таймер разбрызгивателей всего лишь на прошлой неделе.

На руках у меня зашевелилась Аманда. Я отнес ее в детскую, поменял подгузник и уложил в кровать.

Когда я вернулся, Джулия на кухне разговаривала по сотовому телефону. Это была еще одна из ее новых привычек. Домашним телефоном она больше не пользовалась. Я как-то спросил у нее почему. Она ответила, что ей приходится делать много междугородных звонков, а компания оплачивает счета за сотовую связь.

Я замедлил шаг и услышал, как она говорит:

– Да, черт возьми, конечно, сделала, но теперь нужно быть осторожнее… – Тут она подняла взгляд и увидела меня. Тон ее изменился: – Хорошо, э-э… послушай, Кэрол, я думаю, мы сможем все уладить, надо только позвонить во Франкфурт. Пошли следом факс и дай мне знать, что они ответят. Она щелкнула крышкой телефона. Я вошел в кухню.

– Джек, мне ужасно не хочется уходить, не повидав детей, но на работе опять произошла какая-то заваруха.

Я взглянул на часы: пятнадцать минут седьмого.

– Хорошо. Конечно.

– Спасибо. Я тебе позвоню попозже. И она ушла.

От усталости у меня путались мысли. Аманда по-прежнему спала, и, если повезет, она проспит еще несколько часов. В половине седьмого пришла наша домработница Мария. Дети позавтракали, и я повез их в школу, изо всех сил стараясь не заснуть. Эрик сидел на переднем сиденье рядом со мной и отчаянно зевал.

– Ты что-то сонный сегодня.

– Да меня эти парни все время будили, – сказал он.

– Какие парни?

– Ну, которые приходили к нам ночью. Пропылесосили все. И привидение в пылесос засосали.

На заднем сиденье фыркнула Николь:

– Привидение…

– Думаю, тебе это приснилось, – сказал я.

В последнее время Эрика одолевали ночные кошмары. Я был совершенно уверен, что виновата в этом Николь, позволявшая брату смотреть вместе с ней фильмы ужасов.

– Не, пап, не приснилось, – ответил Эрик и снова зевнул. – Парни к нам точно приходили. Целая куча.

– А что за привидение?

– Ну, привидение. Серебристое такое. И без лица.

Мы уже подъехали к школе. Ребятишки выгрузились из машины, волоча за собой рюкзаки. Я поехал домой, надеясь, что удастся поспать хоть пару часов. Больше я ни о чем думать не мог.

Мария разбудила меня около одиннадцати:

– Мистер Форман! Мистер Форман! Взгляните на малышку, мистер Форман. Она вся…

Я тут же проснулся.

– Что с ней?

– Вы сами взгляните, мистер Форман.

Я выполз из постели и поплелся в детскую. Аманда стояла в кроватке, подпрыгивая и радостно улыбаясь. Все было бы нормально, но только тело ее приобрело однородный лиловато-синий оттенок.

– О господи! – вырвалось у меня.

Я подошел к Аманде, она залопотала что-то и потянулась ко мне ручонками, показывая, что я должен взять ее на руки.

Я так и сделал. Похоже, чувствовала она себя хорошо – тут же вцепилась мне в волосы и попыталась стянуть с носа очки. Я ощутил облегчение – даже при том, что все ее тело выглядело как один большой синяк.

Одной рукой я набрал номер врача из больницы «скорой помощи». Я уже научился почти все делать одной рукой. Трубку врач снял сразу, и голос у него был удивленный.

– О, – сказал он, – а я как раз собирался вам звонить. Как себя чувствует ваша дочь?

– Ну, чувствует-то она себя вроде бы хорошо, – сказал я, опуская Аманду в кроватку. – Вот только…

– У нее случайно синяки не появились?

– Да, – ответил я. – На самом деле появились. Я потому и звоню.

– По всему телу? Однородные?

– Да. Их очень много. А почему вы спрашиваете?

– Ну, – отозвался врач, – судя по анализам, у нее все в норме. Правда, еще нет результатов магнитно-резонансного сканирования, там сломался прибор. Говорят, придется подождать несколько дней. – Врач откашлялся. – Мистер Форман, насколько мне известно, вы специалист по программному обеспечению.

– Правильно.

– Означает ли это, что вы участвовали в производстве?

– Нет. Я занимался разработкой программ.

– Могу я спросить, где вы работаете?

– В настоящее время я безработный.

– Понятно. Хорошо. И давно?

– Шесть месяцев.

– Понятно.

– Почему вы задаете такие вопросы? – спросил я.

– Это простая формальность. Управление здравоохранения и безопасности проводит расследование.

– И что они расследуют? – поинтересовался я.

– На днях поступило сообщение об одном случае, – ответил врач, – очень похожем на случай вашей дочери. Но там совершенно иная ситуация. Сорокадвухлетний натуралист заночевал в Сьерре, а пять дней назад его госпитализировали в Сакраменто. Клиническая картина та же, что у вашей дочери, – внезапное необъяснимое начало заболевания, отсутствие температуры, болезненная эритематозная реакция.

– И все это прекратилось после магнитно-резонансного сканирования?

– Я не знаю, проводилось ли оно, – ответил врач. – Но складывается впечатление, что этот синдром проходит сам, без лечения. Внезапное начало и резкое прекращение.

– А как он сейчас? Натуралист?

– Все хорошо. Посинел на пару дней, но больше ничего. Затем он попросил меня обязательно позвонить, если с Амандой произойдут какие-нибудь изменения, и я, пообещав ему это, повесил трубку.

Я вернулся к кроватке Аманды, взял ее на руки – и она мигом стянула с меня очки. Я попытался схватить их.

– Аманда… – но было уже поздно, очки полетели на пол. Я заморгал. Без очков я почти ничего не вижу. Я опустился, придерживая Аманду, на четвереньки и начал шарить по полу. Очки нашлись под кроваткой.

Надев их, я обнаружил, что таращусь на электрическую розетку под кроваткой. В розетку была воткнута маленькая пластмассовая коробочка. Я вытащил ее. Это был кубик пять на пять сантиметров, судя по виду – стабилизатор напряжения.

Я повертел кубик в руке. Откуда он взялся?

Поднявшись на ноги, я оглядел комнату, пытаясь понять, что еще в ней изменилось. И, к своему удивлению, обнаружил, что изменилось все – слегка, но изменилось. На абажуре ночника Аманды были нарисованы персонажи из «Винни-Пуха». Я всегда поворачивал его так, что прямо на кроватку глядел Тигра, ее любимец. Теперь на кроватку смотрел ослик Иа. У подстилки, на которой я перепеленывал Аманду, было в одном углу пятно; я всегда клал ее так, что этот угол оказывался левым нижним. Теперь же он стал правым верхним. Кроме того… В детскую вошла домработница.

– Мария, – спросил я, – вы сегодня здесь убирались?

– Нет, мистер Форман.

– Но комната выглядит по-другому, – сказал я. Она огляделась, пожала плечами:

– Да нет, мистер Форман. Все как раньше.

У нее на лице читалось недоумение, которое лишь усилилось, когда я показал ей вынутый из розетки кубик.

– Вы его раньше видели? Она покачала головой:

– Нет.

– Он был под кроваткой.

Мария повертела кубик в руке, разглядывая. Потом пожала плечами и вернула его мне.

– Хорошо, Мария, – сказал я. – Все это не важно. Она наклонилась, чтобы поднять малышку:

– Я ее сейчас покормлю?

– Да, хорошо.

Я задумчиво вышел из детской, испытывая какую-то невнятную тревогу.

Пока мы дожидались в машине, когда у Николь закончится репетиция пьесы, Эрик делал домашнее задание. Николь появилась в дурном настроении: она считала себя одной из претенденток на главную роль, а преподаватель драматического искусства определил ее в статистки.

– Всего две реплики! – сказала она и хлопнула дверцей машины. – Знаешь, что я должна сказать? Я должна сказать: «Смотрите, а вон и Джон идет». А во втором действии: «Это звучит довольно серьезно». Две реплики! Не понимаю, что происходит с мистером Блаки!

– Может, он думает, что ты все провалишь, – сказал Эрик.

– Дурак! – Она шлепнула брата по макушке. – Тупица вонючий.

– Ну хватит, хватит, – сказал я, заводя двигатель. – Милая, мне очень жаль, что ты не получила ту роль, которую хотела.

– И наплевать. Нет, правда. Это все уже в прошлом. А мне надо двигаться вперед. – И мгновение спустя: – Знаешь, кто ее получил? Маленькая подлиза Кэти Ричардс! Мистер Блаки просто-напросто говнюк!

И, прежде чем я успел пожурить ее за такие слова в адрес преподавателя, она разрыдалась.

Я отметил про себя, что надо будет за обедом, когда Николь успокоится, сказать, чтобы она следила за своим языком.

Я резал зеленую фасоль, когда в дверях кухни появился Эрик.