Имя всего Сущего - Дженн Лайонс

Марши. С тех пор как ты разбил Кандальный Камень, Ксалторат бродит на свободе – и с тех пор он регулярно приглашает новых и новых друзей для своих развлечений.

Кирин почувствовал, как у него скрутило живот.

– Я… я не знал…

– Ну, еще не все потеряно, – хмыкнула Джанель. – Восемь Бессмертных сражаются с демонами, чтобы помешать им захватить Мир Живых. Они и раньше изгоняли их, так что, не сомневаюсь, они сделают это и снова.

А вот Кирин не сомневался в том, что она слишком наивна[7].

– Отлично. Но ты потратила много сил на то, чтобы найти меня. – Он посмотрел ей прямо в глаза: – Почему?

– Мы хотим убить дракона, – просто ответила она.

Кирин пораженно уставился на нее:

– Дракона? Дракона?!

Джанель вспыхнула:

– Пожалуйста, говори тише.

– Дракона, – повторил он еще раз. – У тебя есть какие-то… Хотя нет, подожди. Я не знаю, амбиции или жадность подтолкнули вас к этой идее, но позволь мне заверить тебя – вы совершенно зря это задумали!

– Неважно, так это или нет…

– Нет, погоди, выслушай меня. В перечне самых ужасных идей в мире ваша задумка «давайте убьем дракона» находится на весьма почетном месте. Точнее, где-то между вторжением в Манол летом и освобождением Вол-Карота «совсем на чуть-чуть». Знаешь, почему родители не отговаривают детей нападать на драконов? Потому что ни один отец не думает, что его ребенок может быть настолько туп, что решится на такое. Да дракон уничтожит меня раньше, чем я приближусь к нему, хотя бы для того, чтоб задеть его чувства, не говоря уже о том, чтобы ранить.

Джанель вздернула бровь:

– Ты уже закончил?

– Нет! – прошипел Кирин. – Я хотел бы знать, кто посоветовал тебе втянуть меня в этот смехотворный план, потому что я очень хочу найти его и засунуть мой…

– В Атрине сейчас живет четверть миллиона человек, – перебила его Джанель. – И они понятия не имеют, что скоро на них нападет самый большой дракон, какой только существует на свете.

Его словно холодной водой окатило. Он даже не обратил внимания на трактирщицу, которая, выполняя обязанности разносчицы, поставила еще одну кружку сидра на стол, а затем добавила к ней тарелку с рисом и овощами, сдобренными густой подливой, а потом, не спрашивая, нужно ли кому-то что-то еще, отступила к стойке.

Кирин отодвинул еду в сторону.

– Что?

Музыканты и сказители в Столице любили поведать об Атрине. Да и как можно было не любить? Атрин был воистину волшебным городом, созданным из поэзии и мрамора, возведенным императором Атрином Кандором за один день. Забавно, но Кирин никогда не встречал никого, кто действительно бывал в столице Джората – этот город был любим всеми на почтительном расстоянии.

– Ты слышал, что я сказала. – Джанель больше не улыбалась. – Теперь, после того как выяснилось, что это именно я решила привлечь тебя к этому мероприятию, скажи-ка мне на милость, что и куда ты намереваешься мне засунуть? Была бы признательна, если б ты уточнил.

Кирин покраснел. Тяжело выдохнув, он повернулся к жрецу:

– А вы-то как впутались во все это?

– Ну… я… э… – Коун запнулся. – Когда-то я был… Как бы сказать… – Он взволнованно нахмурился. – Это сложно, – закончил он.

– Как Коун упоминал раньше, он Служитель Мистерий Вишаи. Он также квалифицированный врач и мой лучший друг.

Жрецу явно было неуютно. Кирину же очень хотелось узнать, что из сказанного Джанель больше расстроило мужчину: слова о его вере или о его статусе целителя, имеющего лицензию от Королевского Дома. Тем более что раньше, когда его называли самым лучшим другом, это совершенно его не смущало.

– Вы не похожи на человека, готового расстаться со своей жизнью, – и все равно тоже считаете хорошим план «Давайте пойдем убьем дракона»?

– Со всем моим уважением, – перебил его Коун, – не имеет сейчас никакого значения, что я думаю об этом плане. Когда Мориос вынырнет из вод озера Джорат, он нападет на Атрин, и погибнут тысячи людей. Обычно с подобными проблемами справлялся император или Восемь Бессмертных, но император Санд мертв, а боги… – Он бессильно развел руками.

– Боги заняты сражениями с демонами, – закончила за него Джанель.

Кирин оглядел комнату. Все здесь казалось настолько нормальным… ну, или что считается нормой в этой части империи. Звезда и старуха-конюх сидели у стойки. Посетители таверны решили улучшить свое пребывание в самом сердце бури и затянули песню.

Кирин повернулся к двум безрассудным будущим героям. Это явно не была ловушка Ксалтората.

Принц демонов не стал бы городить столь неправдоподобный план.

Насколько Кирин знал, последнее нападение дракона на город в Куурской империи произошло в Эпоху королей-богов тысячи лет назад. Кирин всегда полагал, что драконы – не что иное, как сказка: миф, который менестрели выкликали всякий раз, как хотели спеть хвалу первому императору. По крайней мере, Кирин так считал, пока не встретил настоящего дракона – Старика, Шаранакала. И повторять этот опыт не было никакого желания.

Кирин провел рукой по лицу.

– Вы не возражаете, если я поем, пока мы разговариваем? Я не ел с тех пор, как оказался к западу от Драконьих Башен.

Джанель с аристократическим изяществом согласилась.

Кирин задумался, не означали ли ее красные глаза, что она огенра – так Королевские Дома называли бастардов, которым посчастливилось доказать, что у них в родословных есть Прикосновение богов.

Например, у Дома Де Тал красные глаза, а у его собственного Дома Де Мон – голубые.

– Хорошо, значит, ты… Ладно. Я вас слушаю. По крайней мере, до конца бури.

Он погонял еду по миске. Рис выглядел невкусным. Овощи побелели, густая паста сверху казалась съедобной, но что за белая слизь была сверху – оставалось совершенно непонятным[8].

В столице была в моде джоратская кухня, и при мысли о том, что придется питаться лишь тем, что, насколько он помнил, было безвкусным мусором, сердце Кирина оборвалось.

Брат Коун сжалился над ним. Подойдя к столу, он быстро сказал:

– Прошу прощения, – и вытащил горшочек с ярко-красной пастой. – Существуют соусы чили, – жрец поставил кувшин перед Кирином. – Но если вы не попросите, их не подадут. Но если вам нравится перец, получается весьма неплохо.

– Неплохо? – Джанель приподняла бровь.

– Конечно, это не сравнится с баклажанами ванвази, – сказал Коун. – Извините, но это факт. Нельзя ожидать, что вы, джоратцы, можете сравнить свою кухню с совершенством.

Джанель хлопнула Коуна по плечу:

– Прекрати. Жрецы должны быть скромными.

– Скромность – это добродетель, о которой мечтают те, кто идет к свету, – просиял Коун. – Так же как и честность.

Усмехнувшись,