Двигатель - Джеймс Кори

Он положил терминал, сунул руку под подушку и устроился досыпать.

Когда Соломон проснулся снова, она сидела и смотрела на него. От спокойствия на ее лице не осталось и следа, но оно по-прежнему было красивым. Он улыбнулся, глядя на нее и протянул ладонь, чтобы взять ее за пальцы.

— Ты выйдешь за меня? — спросил он.

— Ой, ну ладно.

— Нет, в самом деле. Ты выйдешь за меня?

— Почему ты спрашиваешь об этом сейчас? Потому что мы стоим на пороге войны, которая убьет нас и всех, кого мы знаем, и мы ничего не можем с этим поделать? Давай быстренько сделаем что-нибудь долговременное, пока это возможно.

— Конечно. Так ты выйдешь за меня?

— Конечно, я выйду, Сол.

Церемония была небольшой. Вольтер была подружкой невесты, Радж — шафером. Роль священника играл методист, чье детство прошло в Пенджабе, но сейчас в его речи слышалась искусственно-техасская тягучесть долин Маринер.

В исследовательском центре было несколько часовен; эта была довольно милой. Всё, даже алтарь, было вырезано из местного камня и покрыто прозрачным герметиком, и благодаря этому, он выглядел слегка влажно, сочно и живо. По красному с кристальными вкраплениями камню проходили черные и белые полосы. Воздух был наполнен ароматом сирени, охапку которой Вольтер купила в теплицах.

Они стояли рядом и обменивались стандартными клятвами; Соломон заметил, что лицо Кэйтлин было спокойным, как во сне. Или ему просто так показалось. Он надевал ей на палец кольцо и почувствовал, как что-то шевельнулось в его груди, и ощутил себя совершенно, безрассудно счастливым, таким счастливым, как никогда раньше.

Флот ООН был еще в трех неделях пути. Даже в худшем случае они проживут еще почти месяц. Все это заставило Соломона пожалеть, что они не поженились раньше. Например, в ту ночь, когда он впервые увидел ее. Или что они не встретились, когда были моложе. На отправленных ее родителям фотографиях он выглядел так, будто готов был начать петь. Он ненавидел эти фотографии, но Кэйтлин любила их, так что он тоже их полюбил. Они провели свой медовый месяц прямо в Дханбад Нова, в отеле, который был создан по образу роскошной жизни на Земле, вытирая себя полотенцами и моясь с мылом. Всё это время он принимал ванну вдвое чаще обычного, стараясь радоваться горячей воде и мягкому халату как волшебству, будто такое эстетство делало его похожим на землянина.

И случайно все оказалось не зря. Происходившие за кадром политические переговоры и встречи оправдали себя. Корабли ООН переключились в режим торможения раньше, чем нужно… Они летели домой.

Сол смотрел, как диктор в сводке новостей отслеживал механику их маршрута от момента старта до момента возвращения. Он пытался вообразить, каково было десантникам-морпехам на этих кораблях. Проделать почти весь путь до неизведанного мира и повернуть обратно, даже не взглянув на него. Потерять больше полугода жизни ради политического спектакля.

Кэйтлин сидела на краю кровати, наклонившись в сторону монитора и не отрывая глаз от него. Впитывала информацию с него.

Сидя за ней, спиной прижимаясь к спинке кровати, Соломон чувствовал призрак беспокойства, проходящий сквозь него, холодный и недоброжелательный.

— Кажется, долговременность только что стала намного длиннее, — произнёс он, пытаясь пошутить.

— Ага, — согласилась она.

— Это, вероятно, многое меняет.

— Угу.

Он почесал руку, хотя зуда и не было. Голос диктора заглушал сухое шарканье ногтей о кисть, так что он скорее чувствовал его, чем слышал.

Кэйтлин водила рукой по своим волосам, пальцы будто исчезали, а затем снова появлялись.

— Так что, — сказал он. — Ты хочешь развода?

— Нет.

— То есть, я знаю, ты тогда думала, что жить тебе осталось всего ничего, и может… может, ты бы хотела кого-то другого. Как бы то ни было, я все пойму.

Кэйтлин посмотрел на него через плечо. Свет с экрана падал на ее щеку, глаз, волосы, и казалось, будто она состоит из цветного стекла.

— Ты восхитителен, ты мой муж, и я люблю тебя и доверяю тебе так, как никому больше. Я бы не променяла всего этого ни на что, кроме продолжения нашей совместной жизни. Но почему ты спрашиваешь? Ты хочешь оставить меня?

— Нет. Просто из вежливости. Нет, не так. Просто внезапно почувствовал неуверенность.

— Прекрати это. И в любом случае, почти ничего не изменилось. У Земли все так же заканчиваются литий, и молибден, и всякие другие ресурсы. У нас они по-прежнему есть. Хоть они и не пришли на этот раз, они все равно когда-нибудь здесь будут… Будут постоянно наведываться.

— Если они не научатся использовать для своих нужд другие металлы. Или не найдут другой источник. Все постоянно меняется. Что-нибудь может произойти, и все это не будет иметь уже никакого значения.

— Что-нибудь может произойти, — согласилась она. — Но ведь это и есть мир, не правда ли? Постоянное откладывание конфликта, пока сам предмет конфликта не потеряет своей важности.

На экране корабли ООН жгли топливо, выбрасывая в пространство языки пламени, улетая обратно туда, откуда прибыли.

Портативный терминал еще на чуть-чуть выходит из кармана, и его корпус, Сол более чем уверен, оставит у него на коже большой синяк во всю свою ширину. Плевать. Он пытается вспомнить, оставил ли включенным голосовой набор, но то ли нет, то ли он не срабатывает от того, что его связки сдавлены действием гравитации. Придется вводить вручную. Расслабляться нельзя, иначе он потеряет сознание, но помнить об этом все тяжелее и тяжелее. Он знает, что теоретически его кровь должна сейчас скапливаться в мозжечке и приливать к почкам. Соломон не изучал медицину достаточно подробно, чтобы знать, какие от этого последствия, но маловероятно, что они благоприятны. Портативный терминал уже почти снаружи. Теперь он держит его в руке.

Короткая встряска и на экране всплывает уведомление. Оно красновато-желтого цвета, и под ним какой-то текст, но он не может его прочесть. Зрение теряет фокус. Если бы оно было красным, двигатель бы автоматически отключился. Он выжидает несколько секунд, надеясь, что неполадка вызовет поломку, какую угодно, но этого не происходит. Яхта надежна. Спроектирована тщательно и построена на совесть. Он снова переключает свое внимание на терминал.

Скорее всего, Кэйтлин уже дома. Она начнет ужин и будет слушать новостную сводку, чтобы узнать, не разрешилась ли ситуация с космодромами. Если ему удастся ввести запрос на соединение, она его получит. Внезапно он испугался, что его любимая жена может подумать, что он случайно сел на терминал. Тогда она повторит несколько раз его имя, потом посмеется и сбросит. Ему нужно будет произвести какие-нибудь звуки, когда Кэйт ответит. Даже если ему не удастся членораздельная речь, нужно дать ей понять, что что-то не так. Ему тысячи раз приходилось нащелкивать запрос соединения, не глядя на терминал, но сейчас все ощущается иначе, и двигательная память может не выручить. Терминал весит чудовищно много. Рука саднит так, как будто по ней били молотком. В животе колет. Голова раскалывается от невообразимой боли. Испытания выдались отнюдь не из приятных, зато теперь он знает, что достиг успеха. Даже сейчас, при попытках разбудить терминал, он думает о том, какие возможности открывает этот двигатель. С таким запасом хода корабли смогут проходить в режиме тяги весь маршрут. Половина маршрута в разгоне, затем остановка двигателей, реверс и весь оставшийся путь в торможении. Даже при стандартной марсианской гравитации, равной одной трети земной, перелеты будут проходить намного быстрее, кроме того, отпадут проблемы, связанные с длительным нахождением в невесомости. Он пытается подсчитать, сколько времени займет перелет до Земли, но ему не удается. Нужно сосредоточиться на терминале.