Счастливого пути! (сборник) - Александр Морозов

— Здорово! — сказал редактор. — Странно, что при таких способностях вы у нас долго оставались в тени. Это, несомненно, вина вашего заведующего отделом.

Он перелистал свой блокнот.

— Пожалуй, именно вы лучше других справитесь с одной очень деликатной темой; вам придется написать о мастере — самом обыкновенном нашем заводском мастере. Чтобы вы сразу поняли задачу, я даю готовое название для вашего будущего очерка — «Хороший парень». Прежде всего отправляйтесь в редакцию «Modern Industry». Там недавно провели анкету по всей стране под названием «Наш современный мастер». Для ваших поисков «хорошего парня» это должно стать руководящим материалом.

В редакции журнала «Modern Industry» Ирвингу охотно дали целую картотеку, составленную в результате обработки анкет, полученных от мастеров из самых различных углов США.

— Почему — возникла мысль о такой анкете? — спросил Ирвинг заведующую картотекой.

— Видите ли, о мастерах существуют самые различные мнения. Одни считают их тупыми, грубыми людьми, цепными собаками владельцев заводов; другие называют мастера эластичным звеном между рабочими и хозяином; третьи говорят, что мастер — тот же рабочий, только более высокооплачиваемый. По заданию Национальной ассоциации промышленников мы пытались выяснить: на чьей же стороне душой и телом мастер? Чего он желает, к чему стремится?

В большой тихой комнате редакции, где электрические лампы, скрытые глубокими зелеными абажурами, бросали светлые круглые пятна только на столы, Ирвинг погрузился в разбор анкет, полученных из Бостона, Сан-Франциско, Питтсбурга, Нового Орлеана, Джексонвилла.

Вопросы в анкетах были составлены так продуманно и хитро, что, просматривая ответы, Крэнк легко отличал «настоящих» мастеров, нужных владельцам предприятий, от «посторонних примесей», случайно попавших в мастера.

И скоро Ирвингу, с головой ушедшему в бумаги, стало казаться, что он, подобно палеонтологу, по отдельным, случайно попавшимся в разных частях страны костям пытается восстановить никогда не виданное им существо. После разговора с заведующей картотекой он отлично понимал, кого редактор «Saturday» мог назвать «хорошим парнем». Прочь всех, кто ответил, что не доволен своим заработком, кто состоял в профсоюзе до своего превращения в мастера, кто требует единого профсоюза для мастеров и рабочих, кто не считает себя частью администрации завода. Правда, таких, судя по ответам, было совсем немного — всего несколько процентов. Анкету, очевидно, и затеяли для вылавливания этих подозрительных людей. Но Ирвинг хотел найти совершенно безукоризненного мастера, без единого пятнышка!

Наконец «скелет» «хорошего парня» был найден в анкете мастера Уолтера Бэрнса. На все вопросы он отвечал так, словно разгадал самые сокровенные помыслы хитроумных составителей анкеты. То, что Бэрнс хотел изучить «индустриальную психологию» и овладеть ораторским искусством, только лишним штрихом дополняло общий облик идеального мастера — так треугольный плавник акулы завершает контуры ее стремительного хищного тела. Мастер был, несомненно, честолюбив и верил, что настанет время и ему придется выступать перед большой взыскательной аудиторией.

Завод, где Бэрнс работал мастером, делал манометры. Это предприятие на Крэнка произвело странное впечатление. Казалось, все оно действовало на пределе своих возможностей: непонятно, каким образом оставались в строю изношенные машины, рабочие выглядели нездоровыми, безмерно усталыми.

Иногда Крэнк думал: «Вот сейчас, как в сказке, все внезапно остановится, замрет. Заснут непробудным сном люди, и пауки, загнанные под потолки, тотчас заткут паутиной проходы между станками». Но монотонно жужжали и жужжали моторы, нестерпимо взвизгивал металл, когда в него врезались твердые сплавы, и руки рабочих мелькали в мрачном, темном цехе маленькими серыми птицами.

Бэрнс появлялся то там, то здесь, бесшумный, как привидение. Наружность Бэрнса совсем не соответствовала образу, созданному воображением Ирвинга по «анкетному скелету» мастера. Вместо человека с тяжелой челюстью бульдога и низко нависшими надбровными дугами черепа он увидел бледное холеное лицо и вялый рот католического патера с глазами, прятавшимися за причудливо ограненными стеклами очков.

Примерно только полчаса в день он тратил на наладку оборудования, столько же времени уделял обучению новых рабочих. Минут пятьдесят осматривал готовую продукцию, полтора часа наблюдал за работой. На ходу беседовал с рабочими, обращавшимися со своими заявлениями, просьбами, претензиями. Остальное время Бэрнс сидел в своей стеклянной кабинке, возился с какими-то бумагами, разговаривал по телефону.

Казалось, у него были какие-то высшие, не понятные для простых смертных обязанности, и свою скучную дневную работу он делал с подчеркнутой небрежностью. Когда понадобилось оградить опасное место, мастер приказал в дверях повесить веревку с узлами, чтобы она задевала лицо входящего и тем самым напоминала ему о грозящей смерти. Когда работницы пожаловались на сильное утомление зрения в недостаточно освещенном цехе, Бэрнс окрасил в яркие цвета некоторые детали, и они действовали на глаза, словно удар кнута на усталое животное. Зато, возвращаясь домой, рабочие видели уже совсем плохо.

Каждый день Бэрнс надолго уходил к высшей администрации завода. Но где бы ни находился мастер, незримые нити тянулись от него по всему цеху. Люди работали и держались так, как будто недобрый внимательный глаз неотступно разглядывал их сквозь огромное увеличительное стекло.

Бэрнс всегда говорил очень тихо, спокойно, даже ласково. Но пожилой рабочий, к которому мастер почему-то обращался чаще, чем к другим, начинал дрожать, лишь только Бэрнс останавливался у его станка.

Когда мастер Бэрнс подошел к старому рабочему, тот съежился и вобрал голову в плечи.

Крэнк видел, как мертвенно бледнеют щеки, лоб и лысина рабочего, как в судороге бьется правое нижнее веко.

Однажды вечером хозяин завода принял Крэнка в своем кабинете; и журналист, между прочим, спросил его, почему рабочие так боятся Бэрнса, который никому не делает ничего плохого.

Владелец завода засмеялся. Он достал из ящика письменного стола старый альбом с фотоснимками.

— Мой дед выбирал мастеров по (внешним признакам: они должны были обладать мускулами боксера и хваткой бульдога.

Владелец завода достал из ящика письменного стола старый альбом с фотоснимками и, показывая их Крэнку, сказал: «Мой дед выбирал мастеров по внешним признакам».