Первая волна (СИ) - Дометкин С. К.

А вот глава Предгорий застрял у меня надолго. Проблема была сложной. Предгорье — большой сельскохозяйственный район. Чуть меньше трети всего остального моего дома. А жизнь там сплошная проблема. Я так и думал. Горцы. Каждый год они на четыре месяца выгоняют свои отары на участок от гор до Пограничной реки. Участок небольшой, но уж больно трава там хорошая. С баранами приходило от двух до трёх тысяч конных, так называемых пастухов. Так называемых, потому что овец в основном пасли рабы. И, поочередно меняясь, эти тысячи зверствовали на территории моего Дома все четыре месяца. Пятьсот моих всадников их даже задержать не могли. Мое предложение об увеличении десятков было принято вяло. То есть, хорошо придумано, сделаем, но проблему это не решит.

Задумались.

— Вооружить всех крестьян?

— Да они и так… Но это пехота. Отбиться за стенами еще смогут, но преследовать…

— Перегородить места переправ через реку.

— Да они вплавь в любом месте. Речка всего двести шагов.

Это метров сто пятьдесят.

— Огородить поселения.

— Да все сделано, но как раз урожай, а это лучшие земли империи. Без них зерна и риса на весь Дом не хватит.

— Когда эти уроды уйдут, засыпать их пастбища солью. Хотя бы ближайшие, для начала.

— Все не засыпать.

— Так впереди не один год!

— Они придут мстить. Три тысячи всадников и тысяч пять пехоты.

— Выставим всю армию и ополчение! Да и в первый год будут только всадники. Они кинуться мстить, а мы их встретим! Так что на следующий год конницы не будет.

— Будет много крови.

— А сейчас ее нет?

Помолчали.

— Я уверен, что все крестьяне пойдут сыпать соль на пастбища. Наведем переправу. Соли у нас много. Повезем на повозках. Пастбища только надо разведать.

— Мои разведчики знают это место как рыба Океан!

— Сколько надо повозок?

— Если брать едкую соль из Кривого Разлома, то пятьсот хватит!

— Значит, успеем все за один сезон?

— Но эта земля пять лет станет родить ядовитую траву! Пока дожди не вымоют всю соль!

— Надеюсь, горцы, и их бараны сильно уменьшатся в числе за это время!

Глава Предгорий склонился в глубоком поклоне.

— Увеличивай конницу. Разведчиков собери отдельно. Сто всадников разведки. Так что на деле у тебя будет семьсот всадников. Сколько людей в ополчении Предгорий?

— Две тысячи со своим оружием.

— Да наша армия, да еще сообразим.

— Деньги.

— Найду.

И почему я не хочу встречаться с казначеем?

Глава 3

Вот этим проектом я и занялся. Все остальное ведь и так идёт неплохо. Армию увеличили за счет тех, кого уволили эту же армию и сокращая. Разведчиков набрали полторы сотни. Деньги нашлись. Продали мужские золотые украшения из казны. Не люблю я их. Так, обруч Главы Дома на голове таскаю. Простил старые долги крестьянам. Им лет сто как. Они их всё равно отдать не могли. А скорее и не хотели, судя потому, как сразу оживилась торговля и строительство. Соль по горской земле рассыпали всей армией. И добровольцев тысячи три набежало. Обоз четыре раза туда-сюда ходил. Насыпали столько соли, что она даже подорожала на рынке.

Я и сам ее символически кинул, когда мы с воеводой все осматривали. В окружении моих пятидесяти личных охранников. Томи со мной каких-то ребят отправил с отдельной повозкой. Они ещё порошочек распыляли. Опасливо так. Мне на это даже смотреть не рекомендовалось. Но клялись, что уже на следующий год от их пакости и следа не останется. Оказалось, что без этого порошочка ничего не получится. Спасибо Томи, а то бы мог и лицо потерять. После дождей, а они уже начались, едкая соль с порошочком впитается в землю, и вновь выросшая трава станет ядовитой для овец. Сыпали мы не сплошь, но так, чтобы отравленные участки встречались повсюду. Только у самой реки ни одного живого места не оставили. Там всего-то километров десять было между двух скал. Узкое горло у долины оказалось. Заодно засыпали три десятка больших колодцев и разрушили все поилки для скота что нашли. Сожгли все шалаши и хижины. Мелкие водоемы и родники использовали как отхожие места. Приходите гости дорогие!

Через месяц они пришли. Мы собрали армию — полторы тысячи пехоты, шестьсот всадников, сто конных разведчиков и добавили к ней две с лишним тысячи местных ополченцев. Часть войска осталась на западной границе Дома. Кто их, этих соседей знает! Все земли тут отбирать не принято, а так, по немного, каждый год кто-то что-то у кого-то отнимает. Настроены все были решительно. Два десятка лучших разведчиков следили за горцами на той стороне. И подавали сигналы отполированными бронзовыми зеркальцами. Их так и назвали — сияющие рапи. По имени гения, что их придумал.

Первыми неожиданно пришли молодые. Кинули невеликую отару на рабов и рванули грабить. Пятьсот мальчишек. Мы им дали почти всю реку переплыть, и встретили залпом пяти сотен лучников. Местные лучники не очень, но пятьсот на пятьсот целей это много. Пограничную реку с тех пор все стали называть Кровавой. Тех, кто смог это пережить, на том берегу, как и задумывалось, встретила сотня лучших бойцов. Не ушел ни один. Самые жадные из моего войска еще два дня ныряли за трофеями. Пятьдесят выживших лошадей я забрал себе. Приблизительно столько же получила конница. А еще через неделю пришли основные отары. И, где-то, три тысячи всадников. Первую отару мы уже отогнали к берегу по известному только нам безопасному маршруту, переправили к нашему лагерю по сборному мосту и стали есть.

Почти пять тысяч глоток это много. Но и барашков хватало. От двух пленных пастухов мы знали, что это была отара сборная. Ее собрали для приличия, а дети из лучших родов сделали вид, что они ее гонят. Им дали неделю первого грабежа в честь совершеннолетия любимого племянника их вождя. Они и пришли на неделю раньше. На совете мы друг друга уверяли, что они враги, что они бы выросли и… Но было все равно противно. Так что приход настоящего врага всех обрадовал. До входа в долину отары день шли по камням без еды и воды. Поэтому их сразу стали разгонять в разные стороны. Через день начался падеж скота. И тут до них дошло. Гнать обратно — не доведут. Да и их пастбища придут в себя только через четыре месяца. Отары рабы погнали к реке, а три тысячи разъяренных горцев кинулись на трусливых крестьян. И встретили армию. Мы специально встали на виду и дали им переправиться. Конницу, правда, спрятали. Она или поставит победную точку в этом бою или не даст затоптать всех, если мы проиграем.

По моему приказу поставили глубокий строй пехотинцев с длинными копьями и ростовыми щитами. Ну и острые колышки забили перед строем и ямы выкопали, а как же. Обойти нас не давал с одной стороны ручей с топкими берегами, а с другой овраг. Когда привык резать крестьян, которых резали твои отец и дед — в поражение не веришь. Да и отступать позор. Они и кинулись на нас без промедления. Даже не предложили поединок перед битвой. Бак сильно расстроился. А вот полезли они неровно, должно быть родами, племенами. И налетели на наши преграды. А войско осталось стоять. Вторую волну крепко побили лучники. Я приказал стрелять по лошадям. Пеших горцев мы не боялись. Третья ударилась о копья в центре, потеснила строй и уперлась в повозки за первой линией воинов. Всадники крутились, били пеших короткими копьями и мечами, но дальше продвинуться не смогли. Там, где стояли мои профессионалы, строй даже не пошатнулся. А стояли они на флангах.

Протяжный зов рогов заставил горцев отойти. Но не всех. Пара сотен продолжила сражаться. Обожаю недисциплинированного противника! Он быстро становится мертвым. Огляделись. Раненных, своих естественно, потащили вглубь строя. Там их посмотрят лекари. Уж как умеют. Чужих просто добили. Их много, конями придавленных лежало. Посчитали потери. Сто с небольшим убитых, триста с лишним раненых. У профи потерь почти нет. Противник положил своих больше тысячи только убитыми. Наступил решающий момент. Если они уйдут за реку, будем ждать. Если опять в бой, им конец. Если обойдут и рванут грабить как раньше, это катастрофа. Сдержать там их некем. Все тут. Они выбрали переговоры. И о чем тут говорить? Должно быть хотят, что бы лошади отдохнули. Да и трава тут не горькая. Для лошади, правда, не опасно, но и не вкусно. Наши на той стороне ели с трудом. Поставили шатер в стороне, от них прискакало три человека. От нас я, Аки и Бак. Сели на циновки, помолчали. Начал Аки.