Сила присутствия - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Уходи. Делай, как я.
– Ты знаешь, я к этому делу непривычен. Я человек государственный. У меня мозги по-другому работают.
– Я тоже так думал. Попробовал сам – понравилось. Это проявление слабости – все валить на тех, кто сверху. Не устраивает, уйди и стань себе хозяином.
В общем-то это было правильно. Сама ситуация с бывшим министром, который сейчас проходил подсудимым по делу о многомиллиардных хищениях, отдавала непередаваемой дикостью. Как смог этот человек, не имеющий никакого отношения к армии, стать не просто министром обороны, но и вообще государственным чиновником высокого ранга? Как он продвигался наверх, почему система его не распознала и не исторгла из себя? Как он смог такое долгое время проработать министром и совершить столько всего?
Ведь все эти истории с продажей имущества – только верхушка айсберга. Как, например, насчет того, что бывший министр собрал всю современную, только что заказанную летающую технику всего на четырех базах? Это как нарочно. Четыре удара «Томагавками», и у России больше нет ВВС. Как, например, насчет разгрома центра боевого управления войсками? Министру, видите ли, понадобились помещения под кабинеты для приближенных. Это при том, что в оснащение центра совсем недавно вложились, сделали серьезный ремонт.
Как насчет попытки разгромить ГРУ – спецслужбу, которая создавалась десятками лет? Американцы только сейчас пытаются сотворить нечто подобное: военную разведку, сочетающую в одном ведомстве аналитику высшего класса и ударные подразделения первого уровня. У них не получается. А мы свое уничтожаем.
Как насчет попытки разгрома ВДВ? Публичное повешение – самое малое, что можно получить за такое.
Но дело не в этом. Обратная сторона медали в том, что все эти люди, многозвездные генералы, опытнейшие оперативники, сносили такое почти безропотно. Максимум, что они делали, – жаловались.
Так, как он, поступили немногие. Хотя это и есть нормальная реакция на подобные вещи. Не платят, к примеру, зарплату – не продолжай работу, уйди. Издеваются, как только могут, – бросай это дело. Если не уходишь, значит, все в норме. Такое положение тебя устраивает.
– У нас появилась проблема, – сказал генерал. – Очень серьезная.
– Для начала скажи, в качестве кого я здесь нахожусь? – уточнил гость.
– Пока консультанта. А потом, может, и работу получишь.
– Даже так. Нет, спасибо. Работа у меня уже есть.
Генерал стукнул кулаком по столу.
– Не выделывайся! Я, знаешь ли, тоже претензий ко всем имею вагон и маленькую тележку. Вот только понимаю, что если на излом брать, то оно и сломаться может. А ты знаешь, что с нами со всеми в таком случае будет? Начнут ловить по всем щелям и колбасить почем зря. Я тебя как человека пригласил. Нет – отваливай.
Гость протянул руку, без спроса налил себе еще коньяка и осведомился:
– Ты чего такой злой? В туалете ноги не ошпариваешь?
– А каким мне быть, когда я один, а вас целый полк и у каждого свои тараканы в башке?! Тебе легко тут выеживаться. На мое место встань!..
Гость выдохнул, выпил.
– Проехали…
– Да ясно, что проехали. Если хочешь знать, работа не для тебя, а для той структуры, которую ты создал. Тут тоже не долбодятлы сидят. Американцы на этом рынке вовсю играют, творят, что хотят. Пора бы и нам, прямо с нашим свиным рылом! Ты сделал – хорошо. Поддержим. Только не бухти тут!..
– Проехали, говорю. Что там у тебя?
– Что-что!.. – Генерал убрал остатки коньяка в сейф, достал взамен обычный канцелярский конверт. – Да все то же самое.
В конверте оказалась карта памяти для мобильного телефона. Генерал вставил ее в разъем своего ноутбука. У него их на рабочем столе было целых три, в том числе один совсем маленький, чтобы носить с собой. Другой был отключен от сети. В него-то он и вставил флешку, повернул на сто восемьдесят. Гость впился взглядом в экран.
Черный флаг. Гнусавый голос, произносящий шахаду, символ веры. Да, все то же самое. Ничего не меняется.
Камера явно любительская, хотя сейчас такие снимают и на уровне профессиональных. Не на штативе, на руке оператора, что необычно для съемок такого рода. Луч фонаря, два человека на земляном полу какой-то хижины. Этим людям что-то бросают, один из них подбирает и раскрывает. Это газета «Дейли Мушрик», крупнейшая в регионе. Число вчерашнее.
Луч фонаря высвечивает ствол автомата. Это «АК» старой модели или китайский, самое распространенное оружие в тех местах. По нему ничего не скажешь.
Потом запись прерывается.
– Наши?
Генерал тяжело вздохнул.
– Они самые. Владимир Михальчук, «Гипроводстрой», Волгоград, технический специалист высшего уровня. И Айрат Сергеев, банк ВТБ, член совета директоров. Изучали возможность вложений в пакистанскую гидроэнергетику. Вот и изучили!
– Сколько?..
– Десять лимонов. Срок – две недели. Затем их казнят.
– Вечнозеленые?
– Евро. Сам знаешь, пятисотенными куда проще.
– Ерунда. Надо торговаться и по срокам, и по сумме. Десять лимонов евро – нереально. Похитители и сами это понимают.
– Ну почему же…
– Есть еще что-то, так? Это ваши люди?
Генерал покачал головой.
– Не совсем так. Они не выполняли разведывательную миссию, если ты об этом. Но Сергеев – человек Старой площади. Выходит куда-то на самые верха. А они не объясняют, что и зачем делают. Но информация для размышлений такая. Михальчук и Сергеев пропали в Пешаваре позавчера вечером. Они заселились в отеле «Перл Интерконтиненталь», их охраняли не частники, а взвод антитеррористической полиции. Сам понимаешь, такое прикрытие дают только тем, кто прибыл по делам государственного уровня или имеет очень хорошие связи в Пакистане, на самой верхушке. Отель взорван, они числились погибшими при взрыве, пока мы не получили это. Теперь считаем, что террористический акт у отеля – лишь прикрытие для их похищения. Погиб шестьдесят один человек, больше трехсот пострадавших.
– И все ради двоих русских, – задумчиво сказал гость.
– Вот именно. – Генерал посмотрел на часы. – Оперативное совещание начнется через несколько минут. Я хочу, чтобы ты посмотрел его. Затем продолжим.
На оперативном совещании гость не присутствовал по понятным причинам. Это было бы слишком… неприлично. Бывший оперативный сотрудник, ушедший безнаказанным, пусть и с большим скандалом, сидит на мероприятии такого уровня. Это надругательство над самым главным, что есть в этом здании.
Нет, не защитой, не безопасностью родины. Иерархией. Система давно жила своей жизнью. О безопасности родины здесь если и задумывались, то ровно в той степени, в какой это не мешало системе. Человек, конфликтующий с начальством, изгонялся отсюда навсегда, даже упоминать его считалось чем-то вроде хамства. Приди он в ведомство с карт-бланшем, хотя бы лет на пять – выгнал бы по меньшей мере половину из тех, кто здесь пригрелся, а от полковника и выше – четыре пятых.
Взять хотя бы это совещание, которое гость смотрел по телевизору, в отдельной комнате. В своей системе он строил работу просто. Критикуешь – предлагай, делай и отвечай. Простые принципы, забытые еще со времен Сталина.
Он смотрел, как взрослые люди при больших погонах увиливали от ответственности, и к горлу подкатывала тошнота. Ведь он когда-то и сам сидел на совещаниях такого рода. Играл по правилам, установленным кончеными ублюдками.
Совещание наконец-то закончилось. Лучше бы оно и не начиналось.
Генерал-лейтенант пил чай. С невеселым, надо сказать, видом. Но гость понимал своего старого товарища. Работать с такими кадрами – тут и устрица озвереет.
– Что скажешь? – спросил генерал.
– Полная фигня!..
– А поподробнее?
– Пожалуйста. Кто сказал, что в места, подобные долине Сват, трудно проникнуть? Да это как раз легче всего сделать, задача для первокурсников. Сейчас в долине Сват, насколько можно судить, действуют не меньше ста лагерей боевой подготовки. Они работают в основном на Сирию, Ливию, Судан, Египет. Ну и на Афганистан, конечно. Туда приезжают люди со всего мира, в том числе и из России. Текучка очень высокая. На национальность там внимания не обращают, на документы тоже, обучение поставлено на поток. Заслать туда одного, двух, с десяток наших людей – проще простого. Намного сложнее будет удержаться, не вызвать никаких подозрений и чисто сделать свое дело. Вот это непросто, признаю, но возможно. Они сильны своей фанатичной верой, но в этом же заключается их слабость. Когда к ним приходит, скажем, человек из России и говорит, что он уверовал и готов встать на джихад, они в этом не усомнятся, не станут проверять сразу. Это начнется позже, когда человек будет подниматься по иерархической лестнице. Но пока он исполнитель, пушечное мясо, какого много. Зачем его проверять? Как я понял, мы ведь говорим не о долгосрочном внедрении.
Генерал утвердительно кивнул.
– Да, именно так. Другой вопрос, как нам залегендировать человека. Ты же понимаешь, по этой дорожке нельзя прийти от себя самого. Тебя кто-то должен отправить и поручиться за тебя. На момент прибытия в лагерь ты должен быть обрезан, уметь совершать намаз, знать Коран хотя бы на минимальном уровне, иметь какую-то теоретическую подготовку. Надо убедительно ответить на вопрос о том, зачем ты здесь, иметь за собой что-то, какую-то историю.