Не уймусь, не свихнусь, не оглохну - Николай Чиндяйкин

15–25 окт. 1973. Новочеркасск

Пожалуй, это самый крупный поворот в моей жизни за последние годы. Решилось как-то все сразу, как всегда у меня, и, как всегда, почти в шутку — не до конца ясно и конкретно. Неожиданно телеграмма от Калинина: «Срочно сообщи желание работать Омской драме». (Калинин Николай — мой тезка, однокашник-однокурсник по Ростовскому училищу, дружище на долгие годы).

Я ничего не писал в Омск, но театральный мир тесен. Еще не зная, чего делаю, отбил телеграмму с согласием и тут же получил подтверждение работы, уже от директора театра. Поворачивать назад было поздно, в Новочеркасске я уже рассчитался, собирался в Ростовскую драму. Итак, жизнь берет меня за ворот, думать некогда, все как в тумане. И потом, Омск — это же в Сибири. У меня даже нет теплого пальто. И соблазнительно, черт возьми! Театр серьезный, с прекрасной труппой, с солидным положением в Союзе (а главное, в Омске Хайкин). Не могу сказать, что я решился, но и нерешительности не было. Я собирал вещи, документы, съездил к маме попрощаться, правда, застал только папу, мама была в Днепропетровске У сестры. В долгах как в шелках, с туманными представлениями о Сибири, с одним чемоданом и зачехленной гитарой в ночь с 4 на 5 ноября я сел в самолет Краснодар-Ростов-Омск-Новосибирск и четыре с половиной часа читал стихи Мартынова. Книг я взять, естественно, почти не мог и захватил только штук 10 сборников, любимых: Блок, Багрицкий, Лорка, Вознесенский и т. д. И вот она — Сибирь!

Ермак тоже из Новочеркасска начал покорение Сибири! Теперь каждый год 5 ноября можно праздновать начало покорения Сибири Чиндяйкиным.

Пока еще не так холодно, на что я настраивался, но…

Город Омск. Ну что ж, это — город. С сибирским размахом и характером сибирским. Европейского уюта нет, но здесь он был бы неорганичен — это не Рига. Здание театра — чудо. Люблю старину в театральных зданиях, даже ложный классицизм бывает уместен. А зал… Боже мой! Сейчас так не строят, к сожалению, ведь тут все для актера, говорить можно шепотом.

Приняли меня очень тепло. Бесконечно был рад встрече с Калиной, Эмкой Адамовской, Тюбиком. Все-таки хорошо, что есть свои ребята.

Ну, как говорится, «В добрый час!» Очень хочу, чтобы здесь у меня получилось. Время идет неумолимо. Все меньше и меньше и шансов, и времени…

Начнем, пожалуй.

Гостиница «Сибирь». 9 ноября 1973 г. Омск

1974

Сегодня моей Настюшке исполнилось пять лет. Сегодня. Боль моя, которая никогда меня не покинет, доченька моя, не дотянуться мне до тебя отсюда… А как бы хотелось быть сейчас рядом с тобой, взять тебя на руки, родной мой комочек, единственная моя ниточка к этому миру.

Дочка Настя родилась в Кисловодске в очень счастливое время

Хочется вспомнить каждый день, каждый час, когда мы были вместе, а этих дней было много, и они складывались в недели, месяцы, годы… В желтом одеяльце я вез тебя из роддома. На черном «ЗИМе», и зима была такая же снежная, но не такая лютая, как здесь в Сибири, а теплая и добрая кисловодская зима, было солнечно и прозрачно все, и мама твоя улыбалась, и мы еще не знали, как тебя зовут, ты была просто наша девочка, наша дочка…

Наташа Трояновская, однокурсница, жена

Ты заплакала только вечером и потом ночью, я носил тебя на руках по комнате и читал по памяти «Сказку о рыбаке и рыбке». Ты, конечно, еще ничего не понимала, но замолкала и слушала, и мне казалось, ты понимаешь меня.

А потом мы жили в Ростове, в общежитии актерском, в одной комнатке, и мне опять казалось, что ты нас понимаешь, потому что ты давала нам отдохнуть, когда мы уставали, тебя не нужно было качать перед сном, ты засыпала сама, ты не признавала соску и была очень самостоятельна. Потом ты сделала первые четыре шага, от манежа, который я тебе смастерил, ко мне.

Мы получили квартиру. Тебе был годик. Помню первую елку в твоей жизни, для детей актеров в фойе театра, ты танцевала, с интересом смотрела на Деда Мороза. Когда мы уезжали на гастроли, тебя приходилось оставлять у бабушки в Кисловодске. И каждый раз, возвращаясь, не узнавали тебя, ты росла, менялась…

Однажды зимой мы гуляли в твоем любимом парке санатория «Москва». Ладка всегда ходила с нами, я усаживал тебя на плечи, и так мы бежали по снегу, в гору, тебе это очень нравилось, ты смеялась, а Ладка проваливалась в сугроб, не успевала за нами бежать и лаяла.

А в Ростове твоим любимым местом был Пионерский скверик; и еще карусель рядом с нашим домом, сколько раз мы кружились на ней! И еще бассейн детский, ты всегда не хотела уходить домой, и мы опаздывали к обеду, а потом бежали бегом, чтобы мама не сердилась. И еще много-много всего прекрасного и незабываемого.

Почти четыре месяца я не видел тебя, ты была в Кисловодске, когда мы уехали на гастроли в Краснодар и Новороссийск, а оттуда я уехал в Ригу, потом в Москву, Новочеркасск на несколько дней, и вот теперь Омск, это очень далеко от тебя, и я не могу сейчас приехать к тебе, но я очень скучаю без тебя, доченька, и скоро мы непременно будем вместе, непременно. Будь здоровой и умной девочкой, не всегда твоя жизнь будет светлой и уютной, как зима в Кисловодске, будут и ветры и морозы сибирские, но ты не робей. Не падай духом никогда. С днем рождения!

13.01.74 г.

Вот и позади первая моя лютая сибирская зима; порой, когда столбик термометра опускался ниже 40 градусов, приходилось туго больному южному человеку, с трудом добегал до театра, закрыв лицо руками, трудно было дышать. Болел не раз, простужался, но расклеиваться себе не позволял, только раз слег на 3 дня с температурой.

Я привык много работать, много играть, ТЮЗ не баловал легкой жизнью, но эта зима особенная в смысле театра. Так войти в репертуар в первом же сезоне, как посчастливилось мне, — это сорвать крупный куш. И то, должно же мне было хоть в чем-то повезти…

Дебютировал 19 декабря (нет, вру, на пятый день после приезда сыграл Менаса в «Антонии», а уж потом 19 декабря сыграл Мичмана Бессмертного в «Ночи без звезд» Штейна, спектакль был на выпуске, когда я в него вошел).

25 декабря уже играл Андрея в «Моей любви на третьем курсе» Шатрова. Главная роль, большая по объему, выложился как мог, очень помогли ребята, которых я сразу полюбил, после спектакля меня качали на руках (!), а на следующий день, 26-го, опять премьера — Алексей в пьесе Анкилова «Всего три дня».

Плохо спал ночами, текст снился, когда засыпал… Незабываемая круговерть дней…

Получил Заметова в «Преступлении и наказании», ставил Киржнер (Киржнер Яков Маркович — главный режиссер Омского театра драмы в 70-е годы), сыграл премьеру. Спектакль, по-моему, слабый. А главное ждало меня впереди. Такое главное, о котором я не мог даже мечтать… Артур решил ставить Т. Уильямса «Орфей спускается в ад». Лейди, естественно, Таня (Татьяна Анатольевна Ожигова, ведущая артистка театра, одна из лучших актрис страны, на мой-то взгляд лучшая; чем дальше — тем более ясно и отчетливо это понимаю), а мне поручил Вэла! 5 февраля приступили к работе, и два месяца мук, каторжной работы, ничего кроме работы. Пожалуй, так я никогда не работал еще…