Ангелы Миллениума. Собачье дело - Олег Шелонин

– Так что, Костя, берешься?

– А маньяком мне когда заниматься?

– Параллельно. Я твои дела о педофиле с делом гробокопателей объединяю.

– С какого бодуна? – опешил Васнецов.

– Есть подозрение, что твой маньяк еще и некрофил до кучи.

– С чего ты взял?

– С того, что вчера обнаружена еще одна разоренная могила. Могила Кати Самойловой.

– Твою мать! – грохнул кулаком по столу майор.

– Знакомая фамилия, не правда ли?

– Третья жертва маньяка. Может, случайность?

– Вот это и проверь.

– Скорее придется проверять, все ли жертвы маньяка спокойно в своих могилках лежат.

– И такой вариант не исключен. – Подполковник открыл ящик стола, извлек из него фотографию шестилетней малышки с огромными белыми бантами на голове и протянул ее майору. – Поверь, Костя, если бы не Юленька, я бы закрыл на это случайное совпадение глаза и ни о чем тебя не просил. Она у меня на глазах выросла. Красавица… в этом платье ее и похоронили. Лызлов парень молодой, опыта нет, а ты лучший следак отделения. Найди этого извращенца. Очень тебя прошу.

– Маньяка мне отдашь? – в упор спросил Васнецов.

– Отдам. Главное, сумей до него добраться. Я прикрою.

– Вот за это спасибо, Петрович. – Майор еще раз внимательно посмотрел на фотографию. – Я возьму?

– Бери, конечно. Теперь тебе этим делом заниматься.

– Можно идти?

– Иди, Костя. Лызлов сейчас по своим осведомителям шныряет, но, как только вернется, я его к тебе со всеми материалами подошлю.

– Добро.

Подполковник проводил взглядом выходящего из кабинета майора. Этот найдет. И некрофила, и маньяка, к которому у него был личный интерес. Землю будет рыть, но найдет. Зверски изнасилованная и буквально порезанная на куски племянница Васнецова умерла на операционном столе, не приходя в сознание, а ее мать, двоюродная сестра Константина, с тех пор стала клиенткой психиатрической лечебницы, и шансов на выздоровление, по признанию врачей, было мало. По идее подполковник обязан был сразу отстранить Васнецова от дела о маньяке, так как он являлся заинтересованным лицом, но старый друг очень просил, и Петрович сдался. Фамилии не совпадают, степень родства не совсем прямая, а если что, майор все на себя возьмет. Дескать, не знало родное начальство о родственных связях следователя с пострадавшей, и все дела.

Сознание медленно, но верно возвращалось в Валентину.

– Может, «скорую» вызвать? По-моему, я ему череп проломил.

– Вот когда сдохнет, тогда и вызовем. Черт! На месте надо было кончать. Какого хрена ты его прикладом, Михаил?

– Да-а-а…

– Вот тебе и да. Девчонка-то удрала. Жертвы насилия нет. Максимум, что ему теперь впаяют, незаконное ношение оружия и сопротивление милиции при задержании. Отсидит, выйдет и опять за свое возьмется.

Валентин зашевелился.

– Живучая тварь!

Валентин буквально физически чувствовал, как сломанные кости черепной коробки на затылке становятся на свои места и начинают срастаться. Лишней энергии от зомби он получил прорву. Интересно, сколько народу эта нелюдь уже угрохала, раз даже после такого оттока энергии сумела удрать?

– Может, все-таки «скорую», Вить?

– А может, пусть все-таки сдохнет? – зло прошипел в ответ невидимый собеседник Михаила.

Валентин слегка приоткрыл глаза и сквозь щелки век просканировал пространство вокруг себя. Судя по всему, его бросили на лавку в обезьяннике, не забыв заковать руки в наручники. Около решетки стояли два милиционера и с откровенной ненавистью, с долей презрительной брезгливости рассматривали его.

– По-моему, он пришел в себя.

– Жаль. Лучше бы сдох! – зло сказал Виктор и, заметив кого-то в глубине коридора, поспешил вместе с Михаилом к нему, исчезнув из поля зрения Валентина.

– Товарищ майор, похоже, мы вашего педофила взяли.

– Что?!! Где взяли?

– Около парка на Гагарина. Он от самого метро гнался за девчонкой с пистолетом. Свидетелей куча. Ребята сейчас данные с камер видеонаблюдения подвезут. Их там, около метро, целых три штуки стоит, а еще на входе банка и супермаркета, мимо которых этот псих пробегал. Так что не отвертится. Думаю, что это ваш маньяк.

– Ели бы ты знал, Витя, какой подарок мне сделал! Что при нем было?

– Удостоверение лейтенанта ФСБ и документы на табельное оружие, из которого он палил.

– Черт! В ФСБ доложили?

– Чего ради? Явная же липа. Да вы сами посмотрите, натуральная туфта!

Эти слова Валентина напрягли. При задержании сотрудника ФСБ органы милиции обязаны были немедленно доложить об этом в соответствующие структуры по месту службы задержанного лица, на что он, собственно, и рассчитывал. Но с какого бодуна его документы недействительны?

– Действительно туфта. – До Валентина донесся звук рвущейся бумаги.

– Товарищ майор, зачем вы это?

– В каком виде документы нашли, в таком они и оказались. Понял?

– Так точно.

– При задержании сопротивлялся?

– Еще как. Спортсмен, наверное. Раскидал наших, как котят. Если б Миша его сзади прикладом не благословил, пока он по девчонке стрелял…

– Так он еще и стрелял! Где он?

– В обезьяннике. В наручниках. Крепкий парень. Вроде очухиваться начинает. Мы думали, Сема ему череп проломил, а он…

– Тащите его в мой кабинет. Как только данные с камер видеонаблюдения доставят, несите их туда же! И быстро.

– Понял. Будем брать тепленьким. О! Николай идет. Коля, данные снял?

Мимо решетки обезьянника прошел молоденький лейтенант, на ходу обдав ледяным взглядом Валентина, и скрылся в коридоре.

– Все здесь, на флешке.

– Молодцы. Оперативно работаете, ребята. Тащите его ко мне.

– Нам поучаствовать можно?

– Нет! Это мое дело. У меня с этой сволочью серьезный разговор намечается.

Как будет проводиться разговор, Валентин понял сразу.

– Шустрые здесь ребята работают, – пробормотал арестант и заставил себя сесть.

Голова сразу закружилась, но ненадолго. Силы быстро возвращались. Так, прикинул юноша, майор, похоже, стесняться не собирается, несмотря на возможные трения с ФСБ. Позвонить мне отсюда, конечно, не дадут, руки закованы, но зато ноги свободны… ладно, как говорится, будем посмотреть.

– О! Уже сидит.

– А ты боялся.

В обезьянник вошли Виктор и Михаил.

– Вообще-то в таких случаях положено «скорую помощь» вызывать, – спокойно сказал Валентин.

– Сейчас с майором поговоришь, и она тебе больше не понадобится.

– Милые у вас здесь порядки, – улыбнулся юноша.

– Встать!

– А стоит ли стараться, раз вы меня уже похоронили? Несите.

– Да без проблем.

Валентин позволил отволочь себя в кабинет майора и посадить на стул у стены напротив письменного стола, за которым сидел Васнецов.

– Вы свободны, ребята, – кивком поблагодарил Виктора и Михаила майор, поднялся, запер за ними дверь, после чего извлек из стенного шкафа резиновую дубинку и начал деловито обматывать ее тряпкой.

– Какие заботливые у нас органы, – ехидно сказал Валентин. – Еще пару моточков сделайте, чтоб помягче было.

– Сейчас ты у меня иначе запоешь, мразь, – посулил Васнецов.

– Не запою. Вокальные данные хреновые. Мама говорила, что на моих ушах в детстве после медведей еще и стадо слонов потопталось. Так что увольте.

– Еще как уволю. Все, сука, подпишешь.

– А вот на это не рассчитывай, майор. Я своей грудью на ваши амбразуры кидаться не буду. Хочешь на меня все висяки по педикам повесить? Перебьешься. А грохнуть меня здесь не получится.

– Ты в этом уверен?

– На все сто. – Валентин окончательно пришел в себя и активизировал разрыв-траву, вшитую в лацкан его костюма. Наручники тихо звякнули, упав на пол. – Ну что, майор, поговорим?

Рука изменившегося в лице Васнецова невольно потянулась к кобуре.

– Не вздумай! – Окрик Валентина прозвучал как удар хлыста. – Иначе мне придется тебя убить.

«А если ты меня убьешь, – мысленно добавил юноша, – то Некрон все здесь разнесет, и хрен кто его остановит. Никто живым не уйдет».

Майор, не сводя глаз с Валентина, медленно извлек пистолет из кобуры. Юноша напружинился, готовясь к прыжку, но дуло пистолета не повернулось в его сторону. Васнецов положил его на стол перед собой.

– Тебе все равно не отвертеться, парень. Слишком много на тебе невинных душ. Ну что, по всем эпизодам колоться будешь или только по последнему делу?

– Знаешь, майор, я тебя понимаю. И ребят твоих тоже. Сам педофилов не люблю. Скажу больше: очень жалею, что на смертную казнь мораторий наложили. Сейчас бы поставить к стенке всех воров в законе, разграбивших страну олигархов, маньяков, педиков, черных риэлторов и прочую мразь, да одной очередью всех разом под корень! Нормальным людям сразу бы дышать легче стало.

– Ишь ты! А сам у этой стенки оказаться не боишься?

– Нет.

– Надо же, – усмехнулся Васнецов.

Уверенность, с которой держал себя задержанный, произвела на него впечатление. Майор покосился на лежащие на полу наручники. Стараясь не упускать из вида юношу, Васнецов включил компьютер, на ощупь вставил флешку в разъем системного блока, перекачал изображение на экран и открыл первый файл. Как назло, это были кадры с камеры видеонаблюдения гипермаркета, расположенного рядом с парком. Она запечатлела дикий прыжок девчонки через забор и молниеносную схватку Валентина с нарядом милиции. Вот он вскинул пистолет и начал из него палить…