Комплексная гуманитарная экспертиза - Дмитрий Леонтьев

Вместе с тем принцип «не навреди» предполагает наличие субъекта соответствующей оценки – кто решает, принесут ли определенные действия вред тем или иным людям или нет? Многие задачи экспертизы связаны с вопросом «что такое хорошо и что такое плохо». Но кто является носителем этой истины? Раньше, в эпоху классической науки, когда критерии истины были однозначно заданы системой социальных ценностей и традиций, этот вопрос не вставал. Появление неклассической науки и культуры постмодернизма породило вопрос: почему мы опираемся именно на те, а не на другие критерии? – и было доказано, что никаких объективных оснований для этого нет – просто так сложилось исторически. Тем самым многое из того, что считалось истинным, было подвергнуто сомнению. Действительно, часто нелегко найти опору, когда мы решаем вопрос о том, что такое хорошо и что такое плохо, например, какую школа считать хорошей, а какую плохой, и что будет ребенку на пользу, а что нет. Родители, практикующие телесные наказания, мотивируют их применение исключительно благом или пользой для наказываемых детей, хотя вред этой практики давно доказан наукой. С другой стороны, считать, что человек всегда сам в состоянии наилучшим образом оценить, что для него хорошо, а что нет, тоже было бы преувеличением. Двойственность или, в более общем случае, множественность субъектов оценки порождает специфическую область проблем КГЭ.

1.5. Субъективность и многозначность комплексной гуманитарной экспертизы

Как уже отмечалось, комплексная гуманитарная экспертиза требуется прежде всего в ситуациях неоднозначных, в которых не существует одного «правильного» ответа или решения. Разные решения влекут за собой как положительные, так и отрицательные следствия, одни из которых сравнительно легко предсказуемы, а другие прогнозировать невозможно. Более того, во многих ситуациях, требующих комплексной гуманитарной экспертизы, невозможно говорить о детерминации, прямой причинной связи. Одна причина взаимодействует с другими, и доказать напрямую, что именно породило некоторое событие, редко удается.

Конечно, эксперту приходится решать и задачи оценки того, что уже произошло или происходит, но чаще всего перед ним ставят задачи прогностические. Оценочные суждения неизбежно включают вероятностный прогноз, риск и многовариантность. Кажущаяся ненадежность, субъективность и произвольность гуманитарной экспертизы объясняются не только и не столько недостаточной методологической и методической оснащенностью экспертной деятельности, сколько ее природой и сутью. Отсюда же вытекают как принципиальные ограничения экспертизы, так и ее методология – творческое конструирование сценариев развития множественно детерминированных процессов и событий, своего рода деятельность по производству предсказаний, которая включает в себя не только точную оценку воздействия тех или иных факторов и их возможных взаимодействий между собой, но и понимание того, какие вообще факторы требуют учета.

Итак, эксперт нужен тогда, когда возникают вопросы, достоверный ответ на которые не может быть выведен дедуктивно из существующего на данный момент научного знания – из справочников, словарей, учебников, юридических норм. Там, где есть однозначная формула, которая позволяет делать выводы дедуктивно, по алгоритму, экспертиза не нужна. Чтобы констатировать то, что есть, не нужен эксперт, достаточно лаборанта. Этим же экзамен отличается от теста. При тестировании также не нужен эксперт, все происходит по алгоритму и, что самое важное, никто не несет за это ответственность. Принимая экзамен, преподаватель, напротив, решает задачу экспертной оценки знаний экзаменуемого и несет личную ответственность за выражение своего мнения в выставляемой оценке. Алгоритмизированный способ решения задач всегда догматичен: он исходит из одной конкретной, локальной, узкой постановки вопроса. Если используется тест, то этот тест ориентирован на совершенно определенные компоненты или уровни изучаемой способности и не может дать ничего сверх того, что в него заложено.

Закономерности «точных» естественных наук связаны с определенными уровнями движения материи, в которых проявляются законы природы, жесткие причинно-следственные связи; на них мы опираемся, в частности, в таких видах предметной экспертизы, как генетическая, баллистическая и т. п. В области гуманитарных наук таких однозначных связей практически нет. Во многом это связано с тем, что гуманитарные науки имеют дело с той реальностью, которая создана человеческим опытом, а она ничем жестко не обусловлена. Есть ли какая-то система причинных факторов, предопределивших то, что Толстой написал «Войну и мир»? Философ Михаил Эпштейн (2004) очень точно определяет область гуманитарных наук как область расходящихся дискурсов: гуманитарные науки имеют дело не с необходимым, а с возможным, и они описывают спектр возможностей, с которыми сталкивается человечество. Психология находится на границе естественных и гуманитарных наук, она, может быть, единственная наука, через которую проходит этот водораздел, поэтому она имеет дело и с тем и с другим.

Ответы гуманитарной экспертизы на поставленные вопросы обычно не носят характера однозначного определения причинно-следственной связи или констатации ее отсутствия. Как повлияет та или иная реклама на людей, какое произведет впечатление, как та или иная образовательная практика скажется на становлении личности детей – это вопросы, которые не имеют однозначного ответа. При первом, поверхностном взгляде можно говорить о вероятностном ответе: у какого-то количества людей это вызовет одни эффекты, у какого-то – другие. При более подробном анализе можно говорить о кондиционально-генетическом анализе, в терминах К. Левина (2001): при каких условиях причинный фактор окажет негативное влияние, при каких не окажет. Всегда, даже в экстремальных ситуациях, в условиях травмы и смертельной опасности, обнаруживается разнообразие реакций людей на одну и ту же ситуацию.

Смысл экспертной работы – это во многом расширение постановки вопроса; важно не столько дать ответы, сколько по-иному поставить вопросы. Хороший эксперт прежде всего рассматривает постановку вопроса. Изначально заказчики ставят вопрос достаточно узко, поскольку их видение проблемы ограниченно. Эксперт обязан видеть разные грани проблемы, меняя и расширяя саму постановку вопроса. И даже если на заданный вопрос не удается дать ответ, само изменение его постановки уже является ценным продуктом экспертной работы, позволяющим увидеть, что ситуация не столь проста и линейна, как представлялось вначале. То, в какой мере нужна экспертиза и какая именно экспертиза необходима, вытекает из понимания характера решаемой проблемы. Любая экспертиза должна начинаться с «паспорта проблемы», который характеризовал бы суть проблемы, поставленной перед экспертом.

Таким образом, главным результатом работы эксперта или экспертов выступает разворачивание и экспликация разных, в первую очередь скрытых и неочевидных аспектов ситуации, рисков, связанных с разными сценариями, и цены, которую придется платить за те или иные выборы, делаемые в данной ситуации. Подлинная экспертиза никогда не может быть ответом «как правильно» или «как оно есть на самом деле». Экспертную работу нельзя считать «поиском истины», потому что экспертиза нужна там, где истина не выводима непосредственно. И то, что заявляет эксперт, он не вправе представлять как «истину».

1.6. Ответственность в ситуации комплексной гуманитарной экспертизы

При анализе вопросов ответственности становится особенно очевидным отличие экспертизы от стандартного компьютерного алгоритма. Эксперт должен на уровне своей компетентности максимально полно раскрыть все возможные значимые контексты и следствия рассматриваемых событий и решений. Он отвечает за свой анализ ситуации, а также за то, чтобы его оценки, суждения и рекомендации были понятны заказчику. Серьезное обоснование экспертных суждений не является свидетельством того, что эксперт говорит «правду» или что его решение является правильным, оптимальным, но оно свидетельствует, что эксперт подходил к решению проблемы ответственно и компетентно, на основе максимально доступного в данный момент уровня знаний и методической оснащенности. Аргументация эксперта, его рациональные аргументы, которые он приводит в обоснование своего вывода, позволяют оценить, в какой степени его мнению стоит доверять. Хотя, с одной стороны, многое в работе эксперта основано на интуиции, с другой стороны, настоящий ученый в состоянии подвести рациональное обоснование под то, к чему он пришел на основе профессиональной интуиции. И, конечно, очень важный компонент экспертизы – обоснование экспертом цены, которая будет заплачена за те выборы и решения, о которых спрашивает заказчик. Эксперт несет ответственность за полноту анализа, понятность и обоснованность своих суждений. Эксперт не несет ответственности за выводы и решения, которые будут сделаны на основе его суждений – потому что эти выводы не обусловлены содержанием экспертных оценок, даже если всерьез считаются с ними.