В поисках идеала - Лариса Порхун

так, что не успеют принц с Николой въехать в какое-нибудь поселение, а уж спешат к ним навстречу люди, приветствуют и приглашают отведать хлеб-соль.

Вот и ещё одна зима застала их в пути. На этот раз Теодор с Николой решили остановиться и перезимовать в старинном городе со славной историей и добрыми традициями. Поскольку жили там иноверцы, то Теодор решил не упустить случая и попрактиковаться в языках, к которым с самого детства имел необычайную склонность. Одновременно с этим, он продолжал рисовать. А ещё, чтобы не терять напрасно времени, стал давать уроки живописи и изящной словесности в обычной приходской школе.

Принц Теодор оказался весьма талантлив к педагогике и некоторые его ученики, которым ему удалось привить вкус и охоту к образованию, добились впоследствии весьма заметных успехов в разных отраслях. Поэтому, когда с первыми, мартовскими лучами, они засобирались в путь-дорогу, к его славному имени признательные и восхищённые горожане присовокупили ещё один эпитет — Мудрый.

Однажды на выставке картин принца, на которую он согласился после горячей просьбы главного королевского министра, один из гостей, — богатый судоторговец, — заметил Теодору Прекрасному, Отважному и Мудрому, что ему знакома та девушка, портрет которой он видел в зале. Сердце принца на миг остановилось, а затем забилось так сильно, что казалось ещё немного и оно просто выскочит у него из груди.

— Не может быть! — взяв себя в руки, промолвил он, — Этот образ я придумал сам и никогда не встречал в жизни…

— И, тем не менее, уверяю вас, она существует, я прекрасно знаком с её семьёй… — заметив метнувшийся в его сторону пламенный взгляд принца, в котором было всё: и любовное томление, и огненная страсть, и святая надежда, торговец спрятал улыбку в своей бороде.

— Это Марианна, я веду дела с её отцом.

Принц Теодор, чувствуя, как пылают его щёки, не в силах был вымолвить ни слова. Но таинственному посетителю его выставки, принёсшему эту благую весть, и не нужно было ничего говорить. Словно догадываясь, что творится в душе бедного Теодора, он сам пришёл к нему на помощь.

— Их имение всего в десяти-пятнадцати верстах отсюда, если желаете, я могу представить вас сегодня же вечером, уверен, что вся семья будет счастлива познакомиться с вами. Он помолчал, а затем, склонив спину в почтительном поклоне, добавил:

— К тому же, мы можем сохранить инкогнито, если желаете, Ваше Высочество.

Глаза судоторговца хитро блеснули, а лицо принца Теодора вспыхнуло, и он, не в состоянии произнести ни слова, лишь слабо кивнул.

В тот же день весьма торжественно принц был принят в просторном, большом доме на берегу лазурного моря, которым вот уже много лет владела семья Марианны. Разумеется, тогда же вечером Теодор впервые увидел девушку.

Что тут можно сказать!? Если молодой принц приходил в трепет от одного лишь взгляда на портрет девушки, бесчисленное количество которых сам же и создавал, то даже трудно представить, что почувствовал и пережил он, когда увидел плод своего воображения, воплощённый многократно им на холсте, наяву, из плоти и крови.

Девушка действительно была прекрасна. Длинные, светлые волосы спускались тугими кольцами, свободно обвивая её тонкий и гибкий стан. Лучистые глаза её искрились промытой бирюзой, словно море в ясную погоду. На нежном лице юной прелестницы, когда она взглядывала на принца, играла мягкая, ласковая улыбка, а в бездонных глазах загорались маленькие, яркие звёздочки.

Марианна была умна и начитанна. Отлично разбиралась в музыке и литературе, писала стихи. Отец, не чаявший души в своей любимице, дал ей прекрасное образование. И вместе с тем, двадцатилетняя красавица была беззаботна и радостна, как дитя. Теодор и Марианна с первой минуты знакомства понравились друг другу, да и могло ли быть иначе!

«Если двое краше всех в округе,

Как же им не думать друг о друге…»

Теодор и Никола остановились в пригороде Рима, где принц начал работать в мастерской знаменитого художника, которого всегда высоко ценил. Известный далеко за пределами солнечной Италии мастер, уже давно не брал учеников, но взглянув на картины нашего славного героя, сделал исключение.

Работы было очень много. Его Высочеству приходилось смешивать краски, бесконечно оттачивать грифели, грунтовать холсты, таскать за живой легендой тяжёлый этюдник и выезжать верхом чуть свет в горы, для того только, чтобы сделать несколько набросков.

Теодор не роптал и выполнял то, что от него требовалось, но считал себя несколько уязвлённым, так как полагал, что заслуживает большего, и не гоже ему делать грязную работу, годящуюся разве что для мальчика-подмастерья. Тут надо признать, что в глубине души, Теодор считал себя полноправным художником ничуть ни в меньшей степени, чем этот талантливый, но высокомерный живописец.

Но воли своему недовольству принц до поры не давал, и в особенно тяжёлые минуты просто напоминал себе, что приехал оттачивать своё мастерство у одного из лучших художников современности.

Ситуация эта осложнялась ещё и тем, что сердце его рвалось туда, к морю, к большому, утопающему в зелени олив дому, где ждала его Марианна.

Но нередко он уставал так, что уже не мог, и даже не считал себя вправе появляться перед возлюбленной бледным и обессиленным, а падал на узкую кровать в съёмной, душной комнате на верхнем этаже, а на обещанную встречу вместо него отправлялся Никола.

Так в больших трудах, романтических мечтах и любовных метаниях, прошла весна, и уже подбиралось к своему зениту лето. Все вокруг считали Теодора и Марианну женихом и невестой. Оставалось только сделать решительный шаг, но принц всё откладывал, о чём-то размышлял и приходил к выводу, что время ещё не пришло.

Когда он смотрел на Марианну, видел, как искрятся её глаза, он твёрдо верил, что любит её, но когда возвращался в свою комнатку под чердаком, писал её портрет и вглядывался в проступающие нарисованные черты, вдруг отбрасывал грифель или кисть, отходил в сторону и понимал, что вот он его Идеал, его настоящая возлюбленная, а Марианна — прелестная, милая, очаровательная Марианна всего лишь обычная, земная девушка… И между портретом и настоящей Марианной на самом деле очень мало сходства, пусть внешне они и похожи, как две капли воды.

Вот это и останавливало Теодора! Вот что не давало ему сделать