В такие дни - Валерий Брюсов

Что не раз в беде спасала,

Я, упорный, помяну.

Плот разрушенный покину,

Кинусь в мутную волну,

Буду плыть к земле смелее:

Знаю, гибельного дня

Сладость будет не такая!

Там, на бреге, Навсикая

Ждет, прекрасная, меня.

20 марта 1921

ЦЕЗАРЬ КЛЕОПАТРЕ

Нас влекут пурпурные ветрила,

Нежен вздох павлиньих опахал,

Терпкой влагой душно веет с Нила,

В жгучей сини Феб недвижно стал.

Мысли — четки. Выслушай, царица!

Ропот мой безумьем назови.

Пусть в тебе таит свой бред блудница,

Цезарь тож не новичок в любви.

Что ж! пред кем, скажи, в Александрии

Я сложил и фаски и венец,

Взор закрыл на распри мировые,

В Риме кинул золотой дворец?

Иль гетер в столицах шумных мало?

Иль не я владыка всех земель?

Но от хитрых ласк душа устала,

Что мне в снах Киприды лишний хмель?

Нет, египтянка! в изгибе строгом

Губ твоих, в огне холодном глаз

Понял я призыв к иным дорогам,

К большей глуби, соблазнившей нас.

Клонит лик пред сыном Афродита,

Эрос-Мститель гнет священный лук.

Пропасть высшей страсти нам открыта.

Чу! на дне — камней скользнувших звук!

Миродержец, днесь я диадемой

Царственной вяжу твое чело.

Не в Киферу нас влечет трирема,

В даль столетий — фатума весло.

Нам сужден ли сов мгновенной неги?

Прочь Гефестом кованная сеть!

Двум кометам в их надмирном беге,

Нам дано в пример векам алеть.

Так гори, согласно пламенея,

Огнь любви спеши со мной вдохнуть,

Чтоб с тебя он сжег клеймо Помпея,

Чтоб к клинку мне подготовил грудь!

1920

ГЕРО И ЛЕАНДР

Геро, слушай! слышишь, Геро!

Рядом в лад стучат сердца.

Милый, нет! у башни серой

Ярость волн бьет без конца.

Геро, лик твой жутко нежен,

Весь плывущий в лунном дне!

Милый, ах! луной взмятежен

Понт, взносящий вал во сне.

Геро! грудью грудь согрета,

Руки слиты, дрожь в устах…

Милый! стужей млеет Лета,

Мчит в зыбях холодный прах.

Геро! встанем! в свет победный

Бросим тело, бросим страсть!

Милый! грозно ветр бесследный

В море вскрыл пред смелым пасть.

Геро! помни! веруй, Геро!

Прочны связи влажных губ!

Милый, ах! у башни серой —

Вижу твой взмятенный труд.

1920

БОТТИЧЕЛЛИ

Что затеял ты, Рок? не игрой ли

На арене веков занят ты?

Толпы бросил ты к Савонароле,

Руки, в знаке креста, подняты.

И от воли ль твоей, от речей ли

Исступленца, что длань распростер,

Возложил Сандро Боттичелли

Картины свои на костер?

Ты ль решил, чтоб слезой черно-палевой

Оплывала Венер нагота,

А народ, продолжая опаливать

Соблазн сатаны, хохотал?

Ты ли дым, над Флоренцией вскинутый,

Отвердил в извечный гранит,

Обратил в бесконечную скинию,

Где примеры вселенной хранить,

Чтобы помнили, видели, ведали,

Что нельзя Красоте перестать,

Калидасой встающей над ведами

И Рембрандтом над трупом Христа?

30 сентября 1921

ВСЕ ЛЮДИ

Все люди, люди и люди,

Всех осанок, величин и мастей,

Розетка мировых иллюзий,

За работой, на пир и в постель.

Все люди, теперь и прежде,

И в грядущем, взглянув за забор,

Повтор все тех же арпеджий,

Аккордов старых набор!

Ахилл ли, Терсит ли, Елена ль,

Поэт, чиновник, король,—

Весь сверток земной вселенной —

Под печатью одна бандероль!

А, быть может, на синих планетах —

Чудовища, владыки стихий,

О чем не молчали в сонеты,

Чего не блистало в стихи!

А, быть может, в огне иль в незримом,

Демоны, дьяволы — вы,

Кто пылаете мимо, мимо,

Презирая кивком головы!

8 июня 1921

ПРИВЕТСТВИЯ

А. В. ЛУНАЧАРСКОМУ

В дни победы, где в вихре жестоком

Все былое могло потонуть,

Усмотрел ты провидящим оком

Над развалом зиждительный путь.

Пусть пьянил победителей смелых

Разрушений божественный хмель,

Ты провидел, в далеких пределах,

За смятеньем, конечную цель.

Стоя первым в ряду озаренном

Молодых созидателей, ты

Указал им в былом, осужденном,

Дорогие навеки черты.

В ослеплении поднятый молот

Ты любовной рукой удержал,

И кумир Бельведерский, расколот,

Не повергнут на свой пьедестал.

Ты широко вскрываешь ворота

Всем, в ком трепет надежд не погиб,—

Чтоб они для великой работы

С сонмом радостным слиться могли б,

Чтоб под черными громами, в самой

Буре мира — века охранить,

И вселенского ясного храма

Адамантовый цоколь сложить.

1920

К. Д. БАЛЬМОНТУ

Чахлые сосны дорогу к лазури найдут.

Ты нашел свой путь к лазури,

Небом радостно вздохнул,—

Ведал громы, видел бури,

В вихрях взвеянных тонул;

Славой солнца опьянялся,

Лунной магией дышал,

Всех пленял и всем пленялся,

С мировой мечтой дрожал;

И дождем с высот небесных,

Алым облаком горев,

В строфах жгучих и чудесных

Ты спадал на новый сев!

Влагу огненную жадно

Пили тысячи семян,

Чтоб весной в парче нарядной

Ликовала даль полян.

Пусть погасло пламя в небе,—

Под землей огонь твой жив:

Светел Рок, завиден Жребий

Тех, кто умер, жизнь разлив!

Беглый блеск прощальных вспышек

Тайно манит, как магнит:

То — твоих лучей излишек

В глубине зарниц горит!

22— 23 февраля 1919

ПАМЯТИ ОДНОЙ

Помню, помню: вечер нежный;

За окном простор безмолвный;

Белой яблони цветы;

Взор твой, милый, неизбежный,

Миги катятся, как волны,

В целом мире— я и ты.

Помню, помню! это было,—

Словно в пропасти глубокой,

Да, пятнадцать лет назад!

Время птицей легкокрылой

Унесло меня далеко—

В новый рай и в новый ад.

Розы, лавры, олеандры,

Лица с черными глазами,

Плеск побед, падений стыд…

Как в видении Кассандры,

Тень Стигийская меж нами,

Окровавлена, стоит.

Нет к прошедшему возврата,

Все в пространстве по орбитам

Мы должны вперед скользить.

Стать чужими — вот расплата

За блаженство: в теле слитом

Сердце с сердцем съединить!

28 мая. 1930

ПАМЯТИ ДРУГОЙ

Ты здесь, на ложе ласк неверных,

Обманывающих приближений,

В правдиво-лицемерный миг,

Во мгле, как в пропастях безмерных,

Астральной властью отражений,

Твой облик надо мной возник.

И ты, от близостей отъята,

Уже не здесь впиваешь светы,

Где я еще влачусь за тьмой,

Но помнишь, странные когда-то,

Нас обручившие обеты

И горько слышишь ропот мой.

Твое обиженное тело

Землей и травами прикрыто,

Но здесь, со мной, твоя любовь;

Смотри ж из темного предела

На все, что в смерти не забыто,

Что, жив, я изживаю вновь.

В блаженной неге униженья

Я оцет пью из груди милой,

Отвесть клинок стыда без сил,—

Прими мой бред — как искупленье:

Им ныне над твоей могилой

Венок из строф я возложил.

1920

МАДРИГАЛ

Имя твое — из золота,

Маленький, сверкающий слиток,

Под ударом кирки и молота

В ледяном Клондайке открытый.

Имя твое под любовными

Ласками солнца светится,

Но лучи его робки, словно им

Опасно соперничество месяца.

Но я знаю, верю, и ночью оно,

Под лунным поцелуем бесплодным,

Необледнено, неопорочено,—

Пламя во тьме холодной.

Пусть ветер взлетает с полюса,

Пусть пустыня снежная стелется,

Иль иглами жгучими колется,

Смеясь над прохожим, метелица,—

В стране молчанья и холопа,

Над белым, над мертвым простором,

Имя твое из золота,

Милое имя— Дора!

16 февраля 1921

К АДАЛИС

Твой детски женственный анализ

Любви, «пронзившей метко» грудь,

Мечте стиха дает, Адалис,

Забытым ветром вновь вздохнуть.

День обмирал, сжигая сосны;

Кричали чайки вдоль воды;

Над лодкой реял сумрак росный;