На грани фола (Крутые аргументы) - Анатолий Манаков

- Душа? Она сама о себе позаботится, - рассмеялась Джулия.

Устроившись в кабинетном кожаном кресле у камина, Джордж снова раскурил свою трубку. Алекс расположился на диване, откинувшись на спинку и вытянув перед собой ноги. За окном уже стемнело, все громче стрекотали цикады, нагретую за день комнату заполняла долгожданная прохлада. Джулия принесла всем по чашечке кофе с бокалом "мартеля" и села по-турецки на диване рядом с Алексом.

- Божественный напиток. После него ко мне лично приходят думы о вечном, - сказал Джордж, рассматривая коньяк при свете торшерной лампы. Как ты думаешь, Джулия, почему именно прародительница рода человеческого взяла на свою душу первородный грех?

- Разреши тогда уточнить несколько фактов или якобы фактов, как угодно, - охотно приняла игру итальянка. - Первым искушать Еву начал змий, существо мужского рода. Не он ли заставил её сорвать запретный плод и дать его отведать мужу? В своей детской наивности супруги просто не ведали, что творили. Да и как могли они воспринимать запрет Бога, если вообще не имели никакого представления о добре и зле. Ими владело простое любопытство. Какой уж тут грех!

- Мне даже в голову такое не приходило, - признался Алекс. - Мой атеизм не уходил дальше примитивных вопросов. Типа откуда сотворенный Всевышним змий знал точно, что после вкушения запретного плода люди не умрут, вопреки угрозам? И зачем было позволено искусителю исказить содержание запрета Создателя? Почему всевидящий и строгий Судья узнал о нарушении своего запрета лишь во время его прогулки по саду Эдема и только из откровенных ответов самого Адама?

- Вот и подошли к границе познания, - подытожил Джордж, вздернув вверх подбородок с тщательно ухоженной бородкой. - Из-за давности лет первородный грех теряется в вымысле.

- Не надо расстраиваться. В таком случае не послушать ли нам ораторию Гайдна "Сотворение мира", - предложила хозяйка дома. - Быть может, каждый для себя найдет там свои ответы.

Звуки магической музыки явно повлияли на доселе сидевшего в настороженной позе Круса. Насупленные брови его разгладились, он поднялся, по очереди подошел к мужчинам, лизнул им руки и не спеша побрел из комнаты куда-то к себе.

- О, это уже многое значит, - обрадовалась Джулия, посмотрев на гостей с тем выражением, какое появляется у человека при долгожданной встрече с очень близкими людьми. - Владычицей мне не суждено быть, посему изгонять из своего парадиза я никого не собираюсь, ни грешных, ни праведных.

Воцарилось молчание. Красноречивее слов оно свидетельствовало о решении каждого не спешить покидать этот земной рай, наполненный божественной музыкой, целительным ароматом цветов, нежной вечерней прохладой. Рай, где есть все и не хватает только ангелов, как у Джотто на церковном своде в Падуе, бережно охраняющих у простых смертных ощущение, от которого оттаивают даже самые ледяные сердца...

Кажется, наступило время подумать, надо ли мне вторгаться и дальше в частную жизнь благонамеренных граждан. Бесцеремонное, незаметное и совершенно безнаказанное вторжение может стать даже неприличным. И упаси меня грешного помыслить нечто о тех людях предосудительное, обмануть себя изобретением тонких предлогов из области психологии внезапно нахлынувших чувств.

Сказать, что глубина отношений межличностных зависит от родства душ, темперамента и общего личного интереса, который проявляется в делах, игре или охоте, - это банально и ни о чем не говорит. Дабы формула раскрылась поконкретнее в случае с Джулией, Алексом и Джорджем, ничего не остается как приводить дополнительные данные о них самих и делах их.

Начнем хотя бы со странной слежки. По данному поводу можно прикидывать самые различные версии. "Хвост" прицепляется за Джулией или до неё за Карлосом случайно и неслучайно? Парочка сомнительных типов с чисто криминальными намерениями или просто с целью "разыграть" женщину в автомашине? Инсценировка, дабы сбить с толку объекта наблюдения или дать ему что-то понять? Зачем они демонстрировали Алексу свои переговоры по телефону? Надеялись, он этого не заметит? Или специально показывали ведем, мол, наблюдение за вами? "Для разгадки ребуса многого ещё не хватает," - скажете вы и будете совершенно правы.

Помните приятеля Эдгара По, сыщика-любителя Огюста Дюпена? По его мнению, криминолог-аналитик должен уметь выходить за жесткие рамки правил игры, чтобы повысить надежность своих выводов и качество наблюдения. Мне думается, любому, кто взял в руки и начал читать сей опус, воображения не занимать. Раз так, для разбега не стоит торопиться признавать лишь простым совпадением совмещение весьма необычных обстоятельств и лучше всего вооружиться прославленным "методом Дюпена". То есть поскольку в поисках истины ориентиром для размышлений часто служат отступления от общепринятого, озадачить себя вопросом: "Что произошло такого, что ни разу не случалось до этого?"

Проще говоря, правильным было бы принять во внимание совсем не предусматриваемое, случайное, побочное и выделить наименее сомнительное, которое дало бы главное направление поиску. Разумеется, нужно подготовиться к тому, что причины со следствиями могут меняться местами. И, конечно, я сам в первую очередь должен не затягивать с заполнением пробелов, побыстрее находить для ставших моим достоянием сведений надлежащее место и время в этом повествовании.

"Здесь-то уж вы привираете, милостивый. Прекрасно знаете даже, чем вся история закончится", - отметит про себя проницательный читатель.

Ни в чем и ни в ком я пока не уверен. А если и уверен, это ещё не значит, что нет нужды в перепроверке.

ЗНАК ВТОРОЙ

ИЗ ЭКСПРЕСС - ДОСЬЕ "ПЕРСОНАЛИИ"

*

Чертами лица Джулия Розетти напоминала римскую богиню с картины Рубенса "Возвращение Дианы с охоты". Только, в отличие от властительницы леса, у неё были черные волосы.

Определяя её возраст, многие терялись - в затруднение вводили открытый и чуть насмешливый взгляд карих глаз в окружении едва заметных морщинок, гладкая нежная кожа рук и безупречно сложенная фигурка. Всем своим видом и манерами она как бы бросала вызов владыке времени. Да и занятия её совершенно не укладывались в рамки самодовольного мещанства и процветающего высокомерия с жалкими потугами на высокую духовность.

Унаследованные гены и католическое воспитание с детства привили итальянке повышенную чувствительность к безнравственности. В результате она стала даже побаиваться появившегося в ней строгого надзирателя, который всякий раз подсказывал, как нужно доверяться судьбе своей, не кривить при этом душой и сохранять чувство собственного достоинства. Ко всему прочему, предки из аристократического рода передали ей тонкое интуитивное понимание того, что личное достоинство требует изрядной силы воли и ума, не говоря уже о надежном материальном достатке. Сильнейшим же мотивом, способным заставить человека воздерживаться от гнусных поступков, учили они, являются личный интерес и безотказный инстинкт выживания. Без учета такого мотива нельзя познавать или предугадывать возможные действия людей, но стоит только принять их во внимание, начинаешь осознавать порок и добродетель не столько чувством, сколько разумом. Для этого, правда, каждый должен сначала разобраться в себе самом.

По мере приобретения опыта в подобном разбирательстве Джулия все больше убеждалась в том, что для большинства женщин потребность быть любимой сильнее потребности любить, а замужество может стать устойчивым, если супруге удается ненавязчиво выполнять материнские обязанности и по отношению к мужу - с помощью системы заслуженных поощрений и наказаний наподобие избранной Природой для управления людьми. Вот почему в отчаянии найти нужного им мужа-сына многие хотят иметь при себе сразу двух или больше мужей-братьев, что кажется им беспроигрышным, ибо, собрав всех воедино, как раз и получаешь надежного друга, добродушного отца, страстного любовника, забавного собеседника и выгодного делового партнера.

Лично для себя она твердо выбрала свой тип мужчины. Прежде всего мужественный, здравомыслящий, совсем не обязательно сексуально активный, но непременно знающий подлинную цену искренней женской нежности, увлеченный серьезным, интересным делом. И еще, у него должен быть твердый моральный "стержень" вместе с пониманием того, что жизнь слишком быстротечна и глупо расходовать её на мелочи. Отвечая взаимностью, Джулия требовала и от себя здравомыслия, смелости, понимания юмора, опоры на свой собственный "стержень". Только на такой "улице с двухсторонним движением" каждый может увидеть в другом самого себя, лишь тогда любому из супругов будет легче взваливать на себя часть тяжелой ноши обид и разочарований, находить баланс между желаниями брать и отдавать.

Женщин чрезмерно сладострастных, послушных преимущественно голосу плотских влечений с претензией на обладание сверхчувствительной интуицией Джулия никогда не осуждала публично. Такие вызывали у неё понимание вперемежку с жалостью. Помимо сути, полагала она, есть и множество форм поведения, которые предоставляют женщине безграничные возможности красиво и достойно дать знать даже самому толстокожему мужчине о его неотразимой сексуальности. Плотское вожделение, выраженное примитивно и бесцеремонно, в её глазах выглядело неразумно что ли, хотя бы потому как чаще всего достигало обратного эффекта с горьким осадком после мгновенного удовлетворения. Половых гангстеров, не скрывающих своей взбушевавшейся плоти, Джулия считала созданиями одноклеточными, скучными. Хотя и не по нутру ей была слишком затянутая игра "Кто не первый отдастся?", разумно сдерживаемую сексуальность она признавала первостепенным отличительным признаком цивилизованного человека.