Мир на ладони - Ульяна Гринь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ты… А ты… – задохнулся Дима от обиды и ярости. – Ты тефтеля!
– Что-о-о? – возмутилась Таня. – Какая я тебе тефтеля?!
– Пресная! Вот какая! – муж снова проглотил остаток коньяка в бокале и с победным видом уставился на Таню. – Пресная, без соли и перца! Вечно ноешь, что у меня ничего не выходит, а сама сидишь уже десять лет за своей кассой, в своём продовольственном и бурчишь, бурчишь, бурчишь…
Звввищь! Слепленная тефтеля просвистела над ухом мужа и повисла на кафеле с чавкающим звуком. Дима обалдел:
– Ты чё, Тань?
– Тефтеля! Пресная! Которая между прочим тебя, гада, кормит и коньяком поит!
– Тань, ну жалко мяса ж!
Второй снаряд, запущенный меткой рукой, попал бы Диме прямо в нос, не уклонись он вовремя. А так – почти рядом с первым комком, который начал уже медленно сползать по кафелю.
– Жалко! А меня тебе не жалко?!
– Хочешь коньячку, Тань? – заискивающе дёрнулся к буфету Дима. – Всё получится, ведь мировая ж идея!
Он плеснул в чистый бокал янтарного коньяка и протянул ей:
– Очертим круг… Допишем план… И феникс возродится!
Всё ещё сердитая Таня приняла бокал и буркнула:
– А пресная тефтеля?
– Люблю пресные тефтели, – совсем близко к её уху мурлыкнул разогретый коньяком Дима. – М-м-м, только бы не пригорели…
«Галактика»
«Галактика»… Да, она оказалась огромной, сине-чёрно-звёздной и пустой. Шаги гулко отдавались эхом в пугающей тишине залов и коридоров, мусор и всякая ерунда, превратившаяся в липкую тёмную труху, противно скрипели под подошвами.
А когда-то здесь кипела жизнь. Гремела музыка, звучал смех, звенели, чокаясь друг об дружку, бокалы… Всё поглотил огонь. Всё.
Чусов покачал головой, оглядывая голые стены, в свете дня и без привычных драпировок показавшиеся ему декором для съёмок фильма о тюремной жизни. Тишина убивала.
Внезапно откуда-то снизу послышались мерные приглушённые удары, словно в стену вбивали гвоздь. Чусов вздрогнул от неожиданности и обрадовался – кто-то не покинул «Галактику»! И он даже догадывался, кто именно…
Преодолев десяток поразительно чистых ступенек, Чусов спустился в подвал. Потянув носом, уловил приятный по сравнению с вонью застаревшей гари запах хлорки, а потом – ещё лучший, самый лучший в мире – аромат дешёвого табака, смешанный с нежностью французских духов. Широко улыбаясь, Чусов громко позвал:
– Сёма! Лола!
Стук прекратился, и в глубине подвального коридора появилась сгорбленная фигура в кирзачах и ватнике.
– Хто тута? – грозно окликнул старик, и Чусов махнул рукой, ускоряя шаг:
– Сёма, слепой глухарь, это же я!
– Я бывает разное! – логично ответил Сёма. – Вот таперича вижу, што ты. Чуть из берданки не пальнул… Мало ли…
– А где Лола?
– Где ж ей быть, родимой? Вон, кашеварит тама… Говорил ей, не реви, дура, вернётся, што с им станется… Вот и вернулся.
Чусов хлопнул старика по плечу и поспешил в угловое помещение, откуда слышалось бульканье варящегося супа и тихая неразборчивая песенка.
Лола стояла у плитки, помешивая варево в кастрюльке, всё такая же стройная, с пышной золотистой шевелюрой, а главное – живая и невредимая. Она обернулась, широко распахнув и без того огромные голубые глаза, а Чусов придирчиво оглядел её, ища следы перенесённой драмы. И облегчённо вздохнул – Лола осталась такой же красивой и нежной, как до пожара, как в его воспоминаниях.
Она бросилась ему на шею, плача и размазывая макияж по его белой рубашке, и Чусов стиснул её в объятиях, слушая жалобные причитания:
– Господи, да как же тебя так… Твоё лицо… Думала, умер… Ты же… И он… Ой мамочки!
– Успокойся, Лола! – он погладил её по волосам. – Всё будет хорошо!
– Да как же? – всхлипнула она. – Куда нам идти? Уже пять раз выселяли с милицией…
– Никто никуда не выселяется! «Галактика» теперь наша!
– Что ты говоришь… Это тебя так шибануло? Мамочки, как вспомню, как ты хозяина из кабинета тащил, оба в огне…
– Хозяин завещание составил. На нас троих: тебя, меня и Сёму. Мы здесь теперь хозяева!
– Почему на нас?
– А потому! Кто его из огня тащил? А кто девчонок по пожарной лестнице толкал из здания? А кто бегал с ведром воды тушить занавески, потому что огнетушители были неисправны?
– Что же мы сделаем со сгоревшим кабаре?
– «Галактика» наша. Нам и решать! Будем восстанавливать, ремонтировать… Или продадим нафиг и улетим в тёплые края…
– Восстанавливать! – с энтузиазмом ответила Лола, поднимая на него сияющие глаза. – Подвалы под офисы сдадим, и на эти деньги всё отремонтируем! Как раньше!
– Лучше, чем раньше! – Чусов прижался обезображенной шрамами щекой к её волосам. – Гораздо лучше.
Выход из лабиринта
Пал Палыч раздражённо крякнул, упершись в тупик. Опять тупик! Ну надо же так было запутать! Чёртов лабиринт! Без малого два часа он блуждает в поисках выхода и через каждые тридцать шагов тыкается носом. Злость заставила Пал Палыча пнуть ногой мягко спружинившую серую стену, испещрённую розоватыми трещинами извилин, и он повернул назад.
Желудок поджимало и ужасно хотелось пить. Сушняк скручивал внутренности. Ещё бы, столько водки выжрали вчера! А главное – без повода. Ну неписец у хозяина, бывает! Но разве ж можно так мучить и себя, и других?! Поёжившись от воспоминания, Пал Палыч ещё раз свернул и чуть не налетел на Серёгу. Тот двигался задом наперёд, и Пал Палыч восхитился этой находчивости. Есть чему поучиться у молодого, но перспективного специалиста по нестандартным решениям!
– Здрасьте, Пал Палыч, – рассеянно буркнул Серёга, и Пал Палыч уважительно кивнул в ответ, провожая его тёплым взглядом. Молодёжь наше будущее!
Через пару поворотов он наткнулся на весёлую компанию, которая играла в карты, допивая остатки вчерашней, уже тёплой водки. Миха, разбитной юнец со щербатой улыбкой, лихо опрокинул очередной стакан и крикнул:
– Пал Палыч, с нами? Третьим будешь, ядрёна вошь!
Он только качнул головой, отказываясь. Пить водку больше не хотелось. Даже с ответственным по матерным и ругательным словам. Хотя Миха – парень что надо. Сидевший рядом Гоги усмехнулся, разгладив пышные усы:
– Дарагой, выход ищешь? Не парься, да? Садись водка пить, карта играть!
– В другой раз, генацвале, – вежливо отказался Пал Палыч. Вот уж руководителя отдела акцентов он не переносил на дух! Дальше надо идти, дальше!
Ещё в одном закоулке обнаружились Верочка, Наденька и Любаша. Две спали, одна яростно грызла ногти. Пал Палыч неодобрительно покачал головой, гаркнул строго:
– Не спать! Эй, красавицы! А ну подъём!
Люба оторвалась от увлекательного занятия и буркнула:
– Пусти ты их! Устали девочки от такой жизни!
– Давайте, давайте! Пошли искать выход! Без вас ничего не выйдет!
Любаша пихнула ногой храпящую Надю:
– Безнадёжно! И с другой тоже – не верю!
Пал Палыч всплеснул руками. Ну вот что делать с этими женщинами! И без них никак! Вернуться за ними потом, что ли? Так надо знаки оставлять, иначе он рискует их найти через пару лет уже мёртвыми. Пал Палыч пошевелил усами и решился. Будет обламывать кончик уса на каждые десять шагов. Жалко, а что поделать? Хозяина надо спасать. А кто это сделает лучше таракана Пал Палыча, руководителя отдела по поиску выхода из кризисной ситуации?!
Старый Новый год
Ясинка дунула на пенку и отпила глоток обжигающего кофе. Как там сказал Звездочёт? Кофе делают из перемолотых и поджаренных зёрен растения, которое называется кофейное дерево. Делали… Сейчас его изготовляют в колбах на химической фабрике. Ясинка сама видела. В прошлом году их водили на экскурсию, по обязательной программе «Внутреннее устройство и взаимосвязь органов жизнедеятельности Икара». Скучно, но познавательно. Сам Генерал присутствовал, чисто случайно, конечно, но они его видели!
Ясинка мечтательно вздохнула. Какой он красивый! Представительный седовласый мужчина, не старый, в самом расцвете сил…
Ладонь резко шлёпнула по плечу, и Ясинка подскочила от неожиданности, пролив ещё горячий кофе на белый комбинезон.
– Ох, прости! – сокрушённо выдохнул шутник.
– Велька! – негодующе откликнулась Ясинка, пытаясь стряхнуть коричневые пятна с колен. – Ты же знаешь, что у меня исчерпан лимит чистки на эту неделю!
– Ну я же не знал, что ты опять витаешь в облаках! – буркнул Веломир, поднимая опрокинутый стаканчик.
– Я задумалась, – нахмурившись, Ясинка оставила комбинезон в покое и встала. – Теперь придётся переодеваться, и я опоздаю на занятия! Из-за тебя!
– Давай через внутреннюю лестницу, – оглянувшись, предложил Веломир. – Так не опоздаем.
– Когда ты вырастешь, Вель? Мы не дети, чтобы карабкаться по внутренним лестницам, запрещённым! – она особо выделила последнее слово.
