Что-то со мной не так (сборник) - Лидия Дэвис

Уходя, я один раз оглянулся, дверь все еще была открыта, я увидел, что она стоит в глубине комнаты, в темноте, я мог различить только ее белое лицо, все еще повернутое мне вслед, и ее белые руки.

Думаю, ты дошел до того состояния, когда смотришь на эту боль так, будто она в трех футах от тебя лежит в коробке, в открытой коробке, где-нибудь на подоконнике. Она твердая и холодная, как металлический брусок. Ты просто смотришь на нее и говоришь: ладно, возьму ее, так и быть. Вот что она собой представляет. Ты знал о ней все даже прежде, чем все это затеял. Ты знаешь, что боль – неотъемлемая часть всего этого. И ты не сможешь потом сказать, что удовольствие было бо́льшим, чем боль, и поэтому готов все повторить. Это не имеет никакого отношения ни к чему. Ты не можешь ее измерить, потому что боль приходит потом и остается дольше всего другого. Так что вопрос на самом деле состоит в том, почему боль не заставляет тебя сказать: я никогда больше этого не сделаю. Даже когда боль так сильна, что ты должен был бы это сказать, ты не говоришь.

Вот почему я просто трезво думаю об этом – о том, как можно было заплатить 600$, а скорее 1000$ и остаться с одной старой рубашкой в руках.

Визит мистера Бердоффа в Германию

Мероприятие

Мистер Бердофф приехал в Кельн на год и остановился в семье симпатичного служащего, чтобы изучать немецкий язык. Мероприятие было плохо продумано и обречено на неудачу, потому что, как станет ясно впоследствии, бо́льшую часть времени он потратит впустую и мало преуспеет в немецком.

Ситуация

Он с большим энтузиазмом пишет старому школьному другу в Америку о Германии, Кельне, доме, в котором живет, и своей помпезной комнате с великолепным видом на горы, возвышающиеся за строительной площадкой. Но, хоть нынешняя ситуация и кажется ему совершенно новой, на самом деле он уже много раз оказывался в такой и прежде – без впечатляющих результатов. Для его школьного друга все это звучит слишком знакомо: дом, набитый безделушками, шумная хозяйка, ее неуклюжие дочери и одиночество собственной спальни, исполненный лучших намерений преподаватель языка, усталые студенты и чужие городские улицы.

Апатия

Не успевает мистер Бердофф установить распорядок, который считает продуктивным, как впадает в апатию. Он не может сосредоточиться. Он слишком нервничает, чтобы отказаться от сигарет, а от сигарет болит голова. Он не в состоянии прочесть ни слова в учебнике грамматики и почти не испытывает удовлетворения, когда ценой невероятных усилий ему удается постичь какую-нибудь лингвистическую конструкцию.

Печеночные клецки

Мистер Бердофф ловит себя на том, что начинает думать о ленче задолго до того, как настает время спуститься в столовую. Он сидит у окна и курит. Он уже улавливает запах супа. Стол в столовой уже застелен кружевной скатертью, но еще не накрыт к ленчу.

Мистер Бердофф вглядывается в строительную площадку позади пансиона. В котловане три крана кланяются, распрямляются и поворачиваются из стороны в сторону. Крохотные фигурки рабочих далеко внизу неподвижно стоят группами, сдвинув руки в карманы.

Суп будет жидким и прозрачным, с плавающими в нем под кольцами поднимающегося пара печеночными клецками, кружочками растительного масла на поверхности и крапинками петрушки. Скорее всего после супа подадут тощую говяжью котлету, а после котлеты – ломтик сладкой выпечки. Она уже в духовке, и мистер Бердофф чувствует ее запах. Доносящиеся со стройплощадки звуки – скрежет мощных кранов и бульдозеров – заглушает звук пылесоса, работающего в коридоре за дверью. Потом пылесос перемещается в другую часть дома. В полдень механизмы внизу замирают, а минуту спустя в наступившей вмиг тишине мистер Бердофф слышит голос хозяйки, скрип половиц в нижнем зале, а потом веселое позвякивание столовых приборов. Именно этих звуков он и ждал, поэтому выходит из комнаты и отправляется вниз на ленч.

В классе

Его преподаватель немецкого – приятный и жизнерадостный человек, и на уроке все хорошо проводят время. Мистер Бердофф с облегчением замечает, что, хоть его знания весьма слабы, он – не самый плохой ученик в классе. Во время занятий многие устные упражнения произносятся хором, и он с удовольствием к нему присоединяется. Ему нравятся маленькие рассказики, понимание которых дается классу с таким трудом: например, о том, как Карл и Хельга отправляются осматривать достопримечательности и как в конце их ждет небольшой сюрприз. Осилив рассказ, ученики выражают радость раскатами смеха.

Запинание

Мистер Бердофф сидит рядом с маленькой гавайской женщиной и не отрывает взгляда от ее ярко-красных губ, пока она мучительно старается описать свою поездку во Францию. То, как запинаются ученики, пытаясь говорить по-немецки, выглядит очень мило; такая неприкрытая беспомощность придает им вид неподдельного простодушия.

Мистер Бердофф влюбляется

Мистер Бердофф испытывает растущее влечение к гавайке, которая пересела на стул, стоящий прямо перед ним. На каждом уроке он неотрывно смотрит на ее блестящие черные волосы, стянутые в хвост на затылке, на ее узкие плечи и нижнюю часть ягодиц, слегка выпирающую между спинкой и сиденьем стула в нескольких дюймах от его колен. Он с жадностью ловит взглядом ее аккуратно скрещенные ноги, ее балетку, нервно подергивающуюся вверх-вниз, когда она с трудом отвечает на вопрос преподавателя, а когда она пишет – на ее изящную руку, которая ровно движется поперек страницы, а потом исчезает, возвращаясь в исходную точку.

Он очарован расцветками ее одежды и ее аксессуарами. Каждую ночь он лежит без сна и представляет себе, как вызволяет ее из серьезной неприятности. Все его мечты похожи одна на другую и заканчиваются в полушаге от первого поцелуя.

Любовь его, однако, оказывается гораздо более хрупкой, чем он думает, и вмиг умирает в тот день, когда в классе появляется высокая роскошная норвежка.

Пришествие Хелен

Она входит в класс и, покачивая бедрами, идет между онемевшими учениками, представляясь мистеру Бердоффу великолепной и немного неловкой. В тот момент, когда она бедром сдвигает полочку для письма на подлокотнике кресла с одной стороны, ее низко опустившаяся грудь с другой задевает шиньон женщины из Экса, и та сердится. Учащиеся стараются отодвинуться от нее подальше, но их стулья скреплены по три, поэтому они не могут скоординировать свои усилия. Краска медленно ползет по шее Хелен к щекам.

К восторгу мистера Бердоффа, она протискивается мимо его колен и занимает свободное сиденье рядом с ним. Она виновато улыбается ему и всему классу. От ее подмышек, шеи и волос исходит смесь теплых запахов, и мистер Бердофф моментально забывает все согласования, флексии и наклонения и, глядя на преподавателя, видит только белые ресницы Хелен.

Мистер Бердофф овладевает Хелен за памятником

Хелен уступает мистеру Бердоффу уже на первом свидании, после долгой возни на мокрой траве позади памятника Леопольду Моцарту. Мистеру Бердоффу не составляет труда увлечь Хелен в парк, труднее оказывается, после того как со стонами и бормотаниями покончено, обхватить ее за намокшую талию и убедить, что никто из начальства или близких друзей ее не увидит. Когда ее тревоги на этот счет стихают, она задает мистеру Бердоффу последний вопрос: не перестанет ли он ее уважать после этого.

Мистер Бердофф слушает «Тангейзера»

В общем-то против своей воли, лишь из любви к Хелен мистер Бердофф соглашается пойти в кельнский оперный театр на оперу Вагнера. Во время первого акта он, привыкший к ясности восемнадцатого века, задыхается и боится потерять сознание в своем жестком кресле в верхнем ярусе. Воспитанный на строгих прогрессиях Скарлатти, мистер Бердофф не в состоянии уловить никакого развития в этой музыке. То, что он принимает за проходной эпизод, оказывается финалом акта.

Когда зажигается свет, мистер Бердофф всматривается в лицо Хелен. Улыбка витает на ее лице, лоб и щеки повлажнели, в глазах – насыщение, словно она только что плотно поела. Мистер Бердофф, напротив, преисполнен меланхолии.

На протяжении остальной части представления мысли мистера Бердоффа блуждают. Он пытается прикинуть вместимость зала, потом изучает тусклые фрески на куполе потолка. Время от времени бросает взгляд на сильную руку Хелен, покоящуюся на подлокотнике кресла, но не решается коснуться ее, чтобы не потревожить свою спутницу.

Мистер Бердофф и девятнадцатый век

На более поздней стадии их романа, когда мистер Бердофф уже высидел весь цикл опер «Кольца Нибелунгов» и «Летучего голландца», а также симфоническую поэму Штрауса и бесконечное, как ему казалось, количество скрипичных концертов Бруха, он чувствует, что Хелен глубоко погрузила его в девятнадцатый век, век, которого он всегда тщательно избегал. Мистер Бердофф удивлен его пышностью, блеском и женственной чувственностью, а еще позднее, когда уезжает из Германии на поезде, он думает о той ночи – важной для развития их отношений, – когда они с Хелен предавались любви во время ее менструации. По радио транслировали «Манфреда» Шумана. Когда мистер Бердофф достиг кульминации, липкий от крови Хелен, он был обескуражен осознанием того, что существовало глубокое тождество между кровью Хелен, самой Хелен и девятнадцатым веком.