Подлость союзников. Как Запад предавал Сталина - Ральф Паркер

С приездом нового проконсула штат вице-консульства в Скопле увеличился до трех человек. А английское население, интересы коего полагалось охранять консульству, по всей провинции состояло всего-навсего из… одного состоятельного натурализовавшегося англичанина, владельца концессионных хромовых рудников, который, вероятно, отлично мог и сам, без помощи консула, защищать свои интересы.

Немцы немедленно реагировали на такое увеличение числа английских агентов в Македонии (на которое, кстати, даже не было получено официальное согласие югославского правительства) и в свою очередь послали туда опытного дипломата. Этот немецкий дипломат прибыл в Скопле в один день с моим знакомым — проконсулом, и оба они впоследствии не раз встречались в самолете, который еженедельно отправлялся из Скопле в Белград. Кроме них, других пассажиров на этом самолете не бывало. Так жили в Скопле эти два противника, постоянно играя в прятки друг с другом. Англичанин скоро разузнал, что его немецкие и итальянские противники действуют врозь и наперекор друг другу.

Однажды на заброшенном мусульманском кладбище за городом проконсул встретился с одним из своих агентов, передавшим ему сведения, которые привез из Албании какой-то контрабандист, торговец кукурузой. В донесении были указаны подробности конструкции мостов и состояния дорог в центральной Албании и была приложена целая коллекция итальянских пропагандистских листовок. Среди них имелась географическая карта, тайно распространяемая среди албанского населения итальянскими агентами. На ней намечены были новые, расширенные границы будущей Албании, которая якобы будет создана под эгидой Италии после победы. Границы на карте совершенно не соответствовали тому, что немцы обещали Болгарии.

Через несколько дней были приняты меры, чтобы эта карта появилась на первой странице одной американской газеты. Такое разоблачение противоречий в пропаганде «держав оси» вызвало великое смятение в Берлине и Риме. Последовал немедленный демарш Италии Белграду по поводу действий английских агентов в Македонии. Югославский министр иностранных дел сам приехал в Скопле, чтобы провести расследование, и на другой день «проконсула» пригласили в главное полицейское управление. Там, как он мне рассказывал позже, его предупредили, что если он в двадцать четыре часа не уедет из Македонии, то ему, мягко говоря, не гарантируют безопасности.

Как немецкая, так и английская тайная дипломатия на Балканах имели свои далеко идущие планы. Немцы действовали методически, подтачивая изнутри всю структуру югославского государства для того, чтобы оно при первой атаке на него рассыпалось как карточный домик. Английская тайная дипломатия, учитывая возможность войны Германии против Советского Союза и победы СССР в этой войне, главную свою ставку делала на приобретение агентуры из числа потенциальных ренегатов, которые во время войны прикрывались личиной «антифашистов» и «национальных героев».

Те из нас, кто оставался вне круга тайной дипломатии, полагали, что ее возглавляет маленький сутулый человечек с кисло-сладкой усмешкой, застывшей на широкой и круглой физиономии, хорошо знакомый всем лакеям в белградских кафе. Он славился своей коллекцией икон, которые он скупал в течение многих лет у русских эмигрантов, а также азартной игрой на бегах. Своих сотрудников он называл «мои парни» и относился к ним почти по-отечески. Он давал им понять, что долгое время играл видную закулисную роль в бурной истории югославского государства. На обедах, которые он давал на своей вилле для тесного круга друзей, он любил рассказывать анекдоты о распущенности, грубости и жестокости различных диктаторов, которые на его глазах сменяли друг друга в Белграде. За его столом, на котором при свете свечей сверкало русское серебро, собирались разведчики и представители английских фирм, рудников и страховых обществ со всей Югославии. И он терпеливо и методически ткал сеть разведки, простиравшуюся от австрийской границы до границ Болгарии.

Но началась война, и его авторитет стала оспаривать группа людей помоложе, жаждавших более бурной деятельности и считавших его методы слишком медлительными.

Одним из претендентов на место «сутулого человечка» был англичанин Лайл, известный под кличкой «Слизняк». Это был грубо скроенный, очень толстый мужчина; на его нездоровом, бледном лице нелепо торчали пышные ярко-рыжие усы. «Слизняк» щеголял своей эксцентричностью. Он был человек осторожный; большой любитель боя быков, резко изменивший свое отношение к испанским республиканцам, когда они запретили его любимый спорт.

Он был основательно знаком со всякими течениями в английской литературе XVIII века и с искренним восхищением и остроумием разглагольствовал об утонченности аристократического общества этой эпохи, презрительно указывая своей тростью с янтарным набалдашником на любителей праздных развлечений — белградских обывателей, которые сидели за столиками в кафе «Русский царь». Под внешним лоском и «культурой» «Слизняка» скрывалась натура очень грубая.

Другой кандидат, Хэкетт, был во многих отношениях самый любопытный субъект во всей этой компании. Хэкетт был не столько конспиратор, сколько актер, способный перевоплощаться и великолепно играть самые различные роли. Невысокая, тщедушная и нескладная фигура, лицо с напряженно-сосредоточенным выражением человека, играющего роль и всегда ожидающего взрыва аплодисментов, — вот каков был Хэкетт. Ему претили осторожность и скрытность, которых требовала его профессия, ему хотелось завоевать себе репутацию великого ловкача, мастера интриг и военных хитростей. Это был актер по призванию, имитатор, который хотел бы сам играть все роли своих кукол и испытывал огромное удовольствие, наблюдая собственную игру в каком-либо сложном фарсе.

Многим англичанам, жившим тогда в Белграде, было известно, что английская секретная служба, в сущности, больше стремилась найти надежных политических союзников, которые создали бы плацдарм в случае английского десанта на берегах Балканского полуострова, и мало занималась порчей вагонов, увозивших хромовую руду в Германию, или подсовыванием бомб в трюмы пароходов, направлявшихся в Дубровник с грузом боксита. Для югославов не был секретом истинный характер деятельности всей этой армии разных атташе, пресс-атташе и их помощников — английских учителей, местных консулов и представителей Британского совета.

Англичане могли вести себя в Югославии с такой беспардонной бесцеремонностью только потому, что Югославией правила клика продажных людей, предавших независимость страны. Если они делали уступки англичанам, то можно было с уверенностью предполагать, что немцам они угождали не меньше. 6 тайной полиции Югославии и других соответствующих органах дело, как об этом говорили в среде журналистов, было поставлено очень хорошо, и там не могли не знать о существовании секретной английской организации, действовавшей у них под носом. Но режим уже прогнил, в стране царили коррупция и интриги, страна катилась в пропасть. Югославия стала ареной, где подвизались иностранные шпионы и агенты.

Такова участь всякой страны, какими бы ни были ее древние традиции независимости, если во главе ее стоят предатели.

Вспоминая все пережитое на Балканах, я говорил себе, что война, которую вели народы против Германии, — это борьба за существование. Нельзя допустить, чтобы Германия победила, — это мне было ясно. Но эта война должна закончиться не только разгромом гитлеризма, но и полным уничтожением фашизма. Народы всех стран должны получить то, что им было обещано в тяжелые дни войны.

Если война не закончится этим, то не будет, не может быть полной победы над фашизмом. Никто не может считать себя свободным и наслаждаться своими правами, пока все люди не будут свободны, в том числе и те, за которыми английские правители колониальных владений не признают права считать себя людьми…

Я был в Англии в то время, когда пришла весть о нападении Германии на Советский Союз. Мне было предложено ехать в Москву корреспондентом «Таймс». И в одно серенькое осеннее утро я покинул Англию и пустился в путь навстречу неизвестному будущему, в надежде найти страну, где, наконец, фашисты встретят настоящий отпор.

В Советском Союзе в годы войны

В туманной дали исчезли последние неясные очертания портовых сооружений Глазго. Над флотилией царила глубокая тишина. Мы, не торопясь, заняли свое место, как раз позади плавучего бона, и на рассвете обогнули мыс. Двумя днями позже мы вошли под парами в Скапа Флоу — последняя стоянка перед Советским Союзом. Сильный западный ветер волновал море. Временами, после налетевшего шквала, солнце заливало просторную гавань прозрачным сиянием. Мы стали на якорь среди островов, поросших ярко-зеленой травой, но совершенно безлесных. Мягкая волнистая линия холмов спускалась к самому морю. Была какая-то удивительная простота в этой спокойной заводи, где стояло столько больших судов.