Из ниоткуда в никуда - Виктор Ермолин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это ваши люди ходят здесь с брошюрами и ко всем пристают?
– Я и говорю – у нас не лучшие времена. И в дождь и в холод стоим с листовками. Был бы еще толк от этого.
Лиля вмиг погрустнела. Жене стало как-то неловко продолжать сопротивляться, когда девушка так старается.
– Я только на десять-пятнадцать минут зайду.
– Как скажете, задерживать на дольше вас не стану.
Женя нехотя встала со скамьи и последовала за Лилей. Несмотря на бешено колотящееся сердце в груди, она подсознательно себя успокаивала, что сможет в любую минуту уйти.
– А ваша мастерская далеко отсюда?
– Сейчас мы собираемся в квартире в «Городке чекистов».
– И вы все влазите в обычную квартиру?
– А нас не так уж и много – постоянных всего семь человек. Есть приходяще-уходящие, но они не в счет.
– И вас при этом знают во всех крупных уральских городах?
– Я же говорю – «раньше». Когда-то нас было человек двадцать, но старенькие поуходили, а новенькие не готовы посвящать нашему делу много свободного времени. Да и к тому же мы придирчивы к новым лицам.
– А вы, случайно, не секта?
– Секта? Ну, если за «сектой» понимать закрытую общину, которая открыта только для избранных, тогда – да, – непосредственно, словно в шутку сказала Лиля.
Дико реагирующая на окружающий мир Женина фантазия заиграла новыми красками. Она представила, как в каком-то облезлом сыром подвале ее приковывают цепями к батарее и заставляют брать кредиты под гигантские проценты. Машинально ее рука потянулась в сумку за паспортом, но сакральный для приезжей девушки документ оказался дома, за что оставалось благодарить только судьбу.
– Вы здесь квартиру купили? – вдруг последовал неожиданный вопрос от Лили.
«Почему все так неравнодушны к моему жилью?» – негодуя, спросила себя Женя. – Снимаю комнату у одного омоновца. Строгий дядька. Если я до десяти домой не возвращаюсь, то сразу начинает меня искать. На телефон названивает. Профессиональная болезнь у него такая – паранойя.
– Вот как? А как же личная жизнь?
Мысли вновь унесли Женю в альтернативную вселенную ее фантазии. Только теперь она стала жертвой какой-то неистовой и аморальной оргии.
– Евгения, вы со мной?
– Да… Просто задумалась о своем молодом человеке. Что-то давно он мне не звонил. Ревнивый жутко. Постоянно проверяет, где я и с кем.
– Везет вам с неравнодушными мужчинами.
– И я о том же.
– А мы уже почти пришли.
Лиля показала пальцем на старый пятиэтажный дом недалеко от Окружного дома офицеров. Каменная постройка внешне ничем не отличалась от Жениного дома, разве что внешней отделкой. Ее хрущевка была скрыта от людских глаз, потому стояла вся облупленная и исписанная граффити; эта же выходила прямо на улицу Первомайскую, оттого поддерживалась местными властями в хорошем состоянии для приезжающих в город гостей.
Внутри же дом был такой же, как везде. Одна половина всех стен в зеленой краске, другая – в белой известке. Там же написанные черным маркером матерные слова и бессмысленные фразы, среди которых интересным был только чей-то крик души: «В. В. Маяковский – жив». А на потолке огарки запущенных неведомым образом спичек.
– Нам на третий.
Вход в «мастерскую» преграждала сожженная хулиганами железная дверь. Сама Лиля описала это, как вполне естественное для центра явление. Но Женя чувствовала, что подобное совершают не просто так. Заранее настроив себя, что увидит внутри какое-то безумие, она нехотя переступила порог за Лилей и тут же была поражена. Небольшая толпа молодых людей стояла в плотном кольце лицом друг ко другу и издавала дикие животные звуки. Сначала все оскалили зубы и протянули громко «Ы-ыы», затем вытянули губы и прогудели дружно «У-уу» и «О-оо», и в завершении раскрыли рты и прокричали «А-аа».
«Надо уходить», – решила Женя, обливаясь холодным потом, но было уже поздно. Лиля заперла дверь на ключ.
– Чего вы так испугались? – увидев широко раскрытые глаза гостьи, спросила Лиля.
– Вы чем-то странным тут занимаетесь.
– Странным? Это же обычная разминка артикуляции.
– Зачем?
– Сейчас будет репетиция спектакля.
– Какого еще спектакля?
– «Еще»? Мы в принципе ставим только спектакли.
– Но вы же религиозная община?
– Кто вам такое сказал?
– Вы.
– Я же сказала, что мы – «Э.С.Т.».
– Но вы не объяснили, что такое «Э.С.Т.».
Лиля умиленно рассмеялась, точно бы маленький ребенок сказал ей какую-то глупость.
– Серьезно? Неужели я забыла расшифровать? Простите, «Э.С.Т.» – это «Экспериментальный студенческий театр».
Женя покраснела. В ее голове наконец-то сложился пазл всего разговора с незнакомкой, в котором элемент «секта» вдруг заменился на «театр». От осознания этого ей стало стыдно.
– Выходит, вы кочевой театр?
– Ага. Бродяжный, – ответила с долей сарказма Лиля.
– И никак не связаны с религией?
– Нет, конечно.
– Фуф, это многое меняет.
– Теперь меня тревожит вопрос – куда вы сами шли?
– Я? Один только Бог знает.
– Судя по всему, вы отчаянная авантюристка, – заключила Лиля, и предложила Жене пройти и познакомиться с труппой.
Крайне редко случается, когда человек запоминает все новые имена при первом знакомстве с большой компанией людей. Все эти Маши, Сони и Павлы смешиваются в голове и начинают звучать, как китайские имена из известной скороговорки: «Як, Ципа, Ципа-Дрипа, Як-Цин-Драк». Закончив с официальной частью, одна Ципа-Дрипа повела Женю в гостиную и усадила на диван. Появился какой-то Як-Цин-Драк и предложил гостье чай. Тут же возник некий Лимпомпони и стал допытывать ее вопросами, пока не вернулась Лиля и всех не разогнала.
– Простите их за назойливость. Они подумали, что вы новая актриса, – извинилась Лиля, присаживаясь рядом.
– Ничего страшного. Мне нравится быть в центре внимания, – в шутку призналась Женя.
– Сейчас будет прогон сценки. Мы редко кому-нибудь показываем еще сырой материал, но для вас сделаем исключение.
Двое молодых людей принесли пластиковые стаканчики и выделили ими на полу гостиной пределы импровизированной сцены.
– В зависимости от площадки мы отмечаем еще зоны микрофонов.
– А где вы играете, если у вас нет своего здания?
– На улице, – пошутила Лиля. – На самом деле – в музее Эрнста Неизвестного.
– Не слышала о таком.
– Меня это почему-то уже не удивляет.
Лиля произнесла название пьесы и ее автора, но в ушах Жени все вновь прозвучало, как китайский язык.
– Ребята уже готовы, сейчас начнем.
Свет в комнате гасить не стали. Лиля включила на телефоне музыку и двое актеров вышли на середину импровизированной сцены. Простые, в повседневной одежде, они ничем не отличались от обыкновенных студентов. Когда к ним присоединилась еще одна девушка, репетиция превратилось в какой-то кавардак: все стали путать и забывать слова, а вскоре так вообще кривляться и шутить.
– Эй, давайте чуть серьезней. Не позорьтесь перед гостьей, – не выдержав всеобщей расслабленности, возмутилась Лиля.
– Да ладно тебе. Как должно быть – она на премьере увидит, – вступился один из актеров.
– Пусть лучше посмотрит на то, как мы на самом деле готовимся, – поддержал другой.
– Вот так и репетируем, – сказала Лиля, пожав плечами.
– Я правильно поняла, что в
