Игла - Вольдемар Грилелави

Хочется заметить и уточнить, что данный эпизод совершенно не означает, что их работа состоит сплошь из нарушений. Экипаж, чаще всего, старается придерживаться правил, что регламентируют работу авиации. Но иногда приходится отступать от общих правил, грубо нарушать законы, поддаваясь на такие вот уговоры. Разумеется, это делалось только в полной уверенности в свои возможности, стопроцентно доверяя технике и при отсутствии контроля, зная, что в данный момент о проверяющих и контролирующих даже речи не может быть. И, как всегда, во главе угла общенародный принцип: "со мной ничего и никогда плохого случиться просто не может". И не должно.

Такие незначительные отступления от законов сверху не очень поощряются. А даже наоборот: строжайше пресекаются, а нарушители жесточайше высекаются. Но сама жизнь часто просит не быть всегда пунктуальным и законопослушным к буквам параграфов. Хотя нарушать их иногда бывает страшновато.

— ПВО известил? — спросил Гриша у Адхама.

— Да, договорился. Связь на всем пути поддерживаете с ними. Со мной выходить лишь по моему вызову. Они вас будут вести весь полет. Только опознавательные не забудьте включать.

— Саша, запишешь коды и с Мишей бегом на вертолет. Я заскочу на вышку.

Больше не думали и не говорили. Лишь готовились к срочному вылету в неизвестность. До Сакарчаги долетели без задержек и приключений. Ветер в том направлении хорошо облегчил полет, подталкивая и подгоняя вертолет. Только один раз их отвлекли два симпатичных и стройных джейрана, выскочившие из-под капота. Запрыгали, засуетились в панике, выбирая направление для бегства. Затем остановились на бархане и со страхом следили за источником беспокойства. Гриша выполнил глубокий вираж над ними и с восхищением воскликнул:

— Красота!

— А вкуснотище-то, какая! — мечтательно пропел по СПУ Саша, потирая район желудка.

— Чудесный шашлык по пескам бесхозно бегает. Обидно, что спешим, а то с собой прихватили бы, — с сожалением произнес Миша, проглатывая слюну в совершенно пустой желудок.

Гриша вывел вертолет на курс и с осуждением произнес:

— И как только у вас рука поднимается на такую красотищу? Глазами любоваться надо, а не желудком.

— А он сегодня шашлык ногами кушать будет, — иронически заметил Саша, подмигивая бортмеханику.

— Эквилибрист-эксцентрик выискался, — поддержал осуждения второго пилота Миша.

— Друг фауны и брат флоры, — никак не мог успокоиться Саша. — А на ужин технику жаркое заказал. Я не думаю, что оно будет из макарон или иных не мясных продуктов.

— Гринпис самоучка, — продолжал распыляться Миша. — Давно ли у самого ружье отобрали?

Действительно, приблизительно два месяца назад инспектор Садовский отнял у Гриши хорошее двуствольное охотничье ружье, обвинив весь экипаж в браконьерстве. Хотя Гриша пытался доказать, что без ружья летать в песках небезопасно. Оно просто обязано присутствовать на борту, как один из обязательных предметов первой необходимости в случаях непредвиденных и аварийных.

Если говорить правду, то оно всегда и присутствовало, независимо от указаний и распоряжений руководства. Но теперь более надежно и недоступно от них припрятано. Мясо в магазинах не продается, а макароны быстро приедаются. Поэтому экипаж в начале командировки один день посвящал заготовке мясных и рыбных продуктов. Холодильник плотно забивался рыбой, мясом и прочей дичью. А без ружья и в самом деле никак не обойтись. Того же сома из канала не вытащить, пока пару дырок в голове ему не сделаешь.

Но Гриша гордо промолчал и ничего не ответил на высказанные замечания. Просто продолжил полет с намеченным курсом. А Саша и Миша страстно продолжали обсуждать меню на ужин. Обед прошел давно, а ужин оттянулся в связи с незапланированным полетом на неопределенное время. Так что, Гришины восхищения красотами обитателей пустыни просто оказались не к месту. У них перед глазами маячило лишь тушеное и жареное мясо. Что уж говорить о других, если даже у Миши прорезалось аппетитное чувство, и он успел проголодаться.

— Товарищи, а нельзя ли заткнуться? — не выдержал Гриша описаний предстоящего ужина и матерно выругался. — Слюной подавиться можно. Устал заглатывать.

Они приняли замечание к сведению и примолкли. Ворчание и нытье не приносило сытости, и Саша с Мишей мирно заткнулись, переключив внимание на пунктуальное выполнение своих функциональных обязанностей. Миша, прислонившись к спинке сиденья второго пилота, сладко задремал под гул и грохот четырнадцати поршней, а Саша забрал управление у командира и повел вертолет самостоятельно, позволив и Грише беззаботно вздремнуть несколько минут.

Стоянка у чабанов оказалась в пятнадцати километрах от поселка. И пока ее искали, солнце склонилось к самому горизонту. Стало ясно, что теперь и сам взлет придется выполнять в ночных условиях с необорудованной площадки.

Мальчик лет тринадцати, неумело перевязанный окровавленными тряпками, был без сознания. Крови много потерял. Пока сообразили, что к чему, пока взрослых позвали, вот и упустили много времени, так необходимого в такой критической ситуации. Хорошо, что вообще от страха не разбежались, и хватило смелости обратиться за помощью к пастухам, которые в такое важное время оказались так неудачно далеко от места развлечения детей. Но, слава богу, ребенок жив. Мертвенно-бледное лицо, посиневшие губы, кровавые пятна — все напоминало о свершившейся недавно трагедии, о несчастье, свалившемся по чьей-то злой воле или шутке на этих, заброшенных далеко от цивилизации, людей.

— Что там у них взорвалось? — спросил Гриша у чабана. — Какое это взрывное устройство, кроме бараньего гороха, можно в этих голых песках отыскать?

— Говорят, что не знают. А скорее всего, говорить не хотят. Сейчас остается лишь гадать. Правду от них не добьешься. Мне кажется, что мальчишка сам чего-нибудь подбросил, да отскочить не успел. Вот и принял весь взрыв на себя, — ответил за чабана врач. — Но безосколочное, так что это его и спасло от большей беды.

Перевязку доктор заканчивал уже с последними лучами солнца. Если раньше теплилась хоть маленькая надежда справиться до наступления темноты, захватив лишь сумерки, то теперь даже сам взлет придется выполнять в ночных условиях. Однако и сумерки по правилам считаются для авиации ночью, так что говорить о каких-то параграфах с суровыми и строгими законами в данный период абсолютно нельзя. Состояние ребенка требовало неотлагательных действий, невзирая на эти буквы, что написаны в авиационных учебниках. А объяснять чабанам о запретах сейчас настолько рискованно и опасно для жизни и здоровья экипажа, что лучше уж об инспекторах не вспоминать. Число пострадавших моментально возрастет в геометрической прогрессии.