В то давно минувшее лето... - Сандра Мартон

«Вздор, вздор, вздор», – радовалась Уитни, делая вид, что огорчена.

Впервые черствость отца не принесла ей боли. Вместо этого она радовалась, как будто вырвалась из клетки.

За считанные секунды она сбросила сшитый по моде костюм и натянула вылинявшие джинсы и майку. Потом заторопилась в конюшню, чтобы почистить маленькую чалую кобылку, которую ей подарили к десятому дню рождения. Она не была здесь все лето.

– Твое дело – ездить на ней, – сказал Дж. Т. – Я плачу рабочим, чтобы они ухаживали за лошадьми.

Если работники и удивились, увидев ее, то не показали виду. Ее приветствовали, как и раньше, добрыми улыбками, и через несколько минут она почувствовала себя как дома.

Ей придется стать «мисс Уитни», когда через несколько недель вернется отец. Но сейчас с грязью на носу и соломой в волосах она была такой же молоденькой барышней, как и всегда.

Так она и выглядела в тот день, когда познакомилась с Алексом Бароном. Правда, тогда он не называл себя этим именем. Его звали Энди – именно так он представился.

Она была одна в конюшне, убирала навоз из стойла кобылки, стоя по колено в сене, когда дверь распахнулась настежь. Уитни повернулась, щурясь от ослепительно яркого света. В проеме дверей стояла фигура – мужчины или мальчика, она не могла разглядеть.

– Эй, есть кто? – спросил он. – Где хозяин? Уитни выпрямилась, все еще держа вилы в руке.

– Старший конюх? Его контора – позади конюшни.

– Я туда заходил, – ответил он, сделав несколько шагов вперед. – Там никого нет.

Теперь, когда он заслонил собою свет, она увидела молодого человека в выцветших джинсах и хлопковой майке со словом «Тернер», такой же, как и у нее. Но рукава майки были оторваны, обнажая сильные загорелые руки.

– Где еще он может быть? – спросил он. – Ты не знаешь?

– Нет, – сказала она. – Я… я…

Слова замерли на губах, когда ее взгляд упал на него. Раньше она никогда не встречала никого с такой внешностью. Он был… он был очень мужественный, несмотря на то что его выгоревшие на солнце волосы доставали почти до плеч. Ее отец нахмурился бы и сказал, что он выглядит бездельником, но… но это было бы неправдой. Он выглядел как… он был похож…

Уитни почувствовала, как по коже пробежали странные мурашки. И тут же с ужасом вспомнила, что щеки у нее грязные, а в волосах застряли клочки соломы.

Это ощущение было новым для девочки, которая никогда раньше не заботилась о своей внешности, если только не появлялась по приказу Дж. Т. за обеденным столом. Она почему-то смутилась. Их глаза встретились, и ей показалось, что в его взгляде она уловила искорки смеха.

Уитни ужасно разволновалась, но впервые в жизни она сумела скрыть свое волнение, спрятавшись за высокомерной манерой поведения одного из Тернеров.

– Возможно, я смогу вам помочь, – произнесла она, выпрямляясь и одаривая его холодной полуулыбкой.

Он усмехнулся.

– Сомневаюсь.

Она почувствовала, что краснеет.

– Я полагаю, что вам лучше рассказать мне, что вы хотите.

Ее саму покоробило от этих слов. Что с ней происходит? Это ее отец так разговаривает с людьми, а не она. Уитни сделала шаг вперед, но, прежде чем она успела извиниться, паренек снял с головы воображаемую шляпу и отвесил ей низкий поклон.

– Конечно, миледи. Не будет ли миледи так добра сказать, где разгрузить грузовик с кулями корма?

Он смеялся над ней, это было совершенно очевидно. Уитни вспыхнула, воткнула вилы в сено и уперла руки в бока.

– У тебя есть представление о том, кто я такая? – нарочито надменно спросила она.

– Угу. – Его лицо приняло бесстрастное выражение, и он окинул ее взглядом с головы до ног. – Вы – леди, испачканная в навозе от макушки до пяток.

Уитни насупилась и взглянула на него исподлобья. Но он улыбался, и его улыбка была такой заразительной, что через несколько секунд она и сама рассмеялась.

В конце концов, он – просто мальчишка, заставший ее врасплох, поэтому она и вела себя так странно. Ужасно глупо.

– Значит, так, – сказали она, вытирая руки о свои плотно обтянутые джинсовкой ягодицы, – подожди минутку, я закончу тут и найду место, где разгрузить твои мешки.

– Заметано, – сказал он. – Но только ты сначала позволишь помочь тебе?

Уитни пожала плечами.

– Почему бы нет?

Они работали, понимая друг друга без слов, пока стойло не стало чистым, затем наполнили его свежим сеном, и только тогда Уитни вышла следок за парнем наружу, к груженому автомобилю с надписью «Тернер».

– Ты можешь разгрузить его вон там у стены, – распорядилась она. – Я помогу тебе.

– Мешки тяжелые, – предупредил он, но Уитни замотала головой.

– Ох уж это мне мужское высокомерие, – заметила она. – Я сильнее, чем ты думаешь.

Она почти, зашаталась под тяжестью первого мешка, но не показала виду, хотя, когда они разгрузили машину, у нее ныли спина и руки. Самое главное – ей было хорошо. У незнакомца отличное чувство юмора, он постоянно заставлял ее смеяться, и время пролетело незаметно.

Когда они закончили, он вытер руку о джинсы и протянул ей.

– Большое спасибо. – Он замолчал, и мальчишеская усмешка растянула уголки его губ. – Мы даже не представились друг другу. Я – Энди.

– Уитни, – сказала она, вкладывая свою руку в его.

Несколько месяцев спустя она припоминала, что в этот момент что-то промелькнуло у него в глазах.

– Уитни Тернер?

– Да, – ответила она и, возможно, из-за того, что отец этим летом постоянно внушал ей, кем она была, подняла подбородок почти вызывающе. – Это имеет значение?

– Нет, – ответил он тотчас же, – никакого. Последовало молчание, а потом Энди опустил свою руку.

– Ну, – сказал он, – еще раз спасибо.

Когда он повернулся, чтобы уйти, Уитни неожиданно сделала шаг вперед.

– Ты не хочешь… не хочешь ли ты лимонада? Он улыбнулся ей ослепительной улыбкой.

– Конечно. Очень хочется пить.

С этого началась их дружба. Тот первый день они провели вместе, разговаривая обо всем и ни о чем, пока наконец Энди не сказал, что, если он не вернется к своей работе, он может ее потереть.

Во второй раз в жизни Уитни говорила как один из Тернеров.

– Я не позволю им уволить тебя. Улыбка Энди стала холодной.

– Почему ты думаешь, что я разрешу тебе вмешиваться? Обойдусь без твоей помощи!

Чем больше узнавала она Энди, тем больше он ей нравился. Он был независимым и привык полагаться только на самого себя. Это придавало ему стойкость, выгодно отличающую его от других парней, которых она знала. Сыновья друзей ее отца или братья ее школьных подружек – все они не выдерживали сравнения с Энди.

Он зарабатывал себе на жизнь, скитаясь по Тихому океану, выполнял различную работу, и хотя она понимала, что нет ничего романтического или увлекательного в упаковке бананов или в загрузке фрахтовых судов, в его рассказах все это становилось почти интригующим. Он крепко стоял на своих ногах – во всяком случае, он никогда не вспоминал о своей семье. Ему было только двадцать лет, но он уже увидел и попробовал все. И именно это заставило Уитни соврать ему о своем возрасте. Она сказала, что ей – восемнадцать, боясь, что Энди может счесть ее ребенком, если узнает правду.