Каменное древо - Соня Марей

руку сквозь прутья и коснулась его плеча. – Я освобожу вас и вашу дочь.

– Майла, – поправил он. – Ее зовут Майла.

При упоминании имени малышки лицо его разгладилось, а взгляд осветился тихим внутренним светом. Я глубоко вдохнула – еще одно обещание. Много ты обещаешь, Рамона, но сможешь ли что-то сделать? Хватит ли смелости пойти против всех?

– Обещайте, – напомнила жестко.

Ольд молчал долго, сосредоточенно разглядывая порезы на ладонях. Старые успели затянуться, а свежие еще кровоточили.

– Мои слова больше не имеют силы, дочь Рорана.

– Но я рассчитываю на вашу совесть.

Он усмехнулся.

– Хорошо, если это тебя успокоит. Я обещаю не мстить.

Камень, давящий на грудь, отпустил. Я вздохнула свободно.

– Тогда ждите меня. Ждите и не теряйте веры.

Если можно хоть что-то сделать, чтобы помочь этому человеку, я это сделаю. По решетке скользнула стайка белых искр и осыпалась мне на подол – камень будто соглашался.

– Тогда пообещайте мне кое-что еще. Услуга за услугу, – набравшись смелости, сказала я. – Когда будете свободны, найдите в Лестре одного человека.

Глава 4. Радостная весть

Рамона

Через два дня отец вызвал меня для разговора. Он сидел в своем кабинете на резной каменной скамье, опираясь спиной о бархатную подушечку. Руки в широких браслетах сложены на груди, волосы на висках убраны в косички и перевиты тонкими кожаными жгутами, борода расчесана и разделена на две части, скрепленные серебряными кольцами.

– Присядь, дочь моя, – непривычно мягко произнес он, и я повиновалась – опустилась на маленький табурет. Я старалась дышать ровно и не краснеть, но стоило вспомнить о моих секретах, как сердце начинало колотиться.

Отец окинул меня взглядом, кивнул своим мыслям и продолжил:

– Осенью тебе исполнится двадцать. Это значит, что в своем служении Матери Гор ты перейдешь на новую ступень. Близится твое посвящение, Рамона, и по этому поводу я решил преподнести тебе подарок.

– Подарок? – переспросила тихо.

Наверняка отец подготовил редкий самоцвет или амулет, других подарков мне никогда не дарили. Считалось, что любая из искательниц будет рада новому камню, но порой так хотелось разнообразия!

– Я решил исполнить твою мечту. Ты ведь всегда хотела попасть на равнину?

Что-что?

Я не ослышалась?!

Брови взлетели на лоб. Я уставилась на отца так, будто он сказал что-то совсем уж невозможное, хотя… так оно и было. Неверие, страх, радость – все перемешалось, и я застыла, даже перестала дышать.

Может, слух меня подводит? Или отца подменили?

– Ты решил отпустить меня на равнину?

– Я решил, что тебе не повредит посмотреть мир… напоследок. Это поможет успокоить твой мятежный дух, дочь моя. Твоя мечта исполнится – ты увидишь мир за границами Западных гор и поймешь, что нет места лучше дома, – он повел руками, словно пытался охватить ломаные спины хребтов и каменные колонны, покрытые лесами вершины и холод подземных пещер. – Антрим – наше сердце на веки вечные, и никакая равнина с ним не сравнится. Ха, да что там есть хорошего? – он высокомерно усмехнулся и погладил бороду. – Поля? Степи?

– Их земля плодородна, благодаря ее дарам мы можем жить.

Мой ответ отцу не понравился, хотя мы оба знали, что это правда. Он что-то еще говорил, но я не слышала, в голове крутилась карусель из картинок и образов. Я уже была на равнине. Была! И ни за что не упущу шанс отправиться туда снова.

– Осенью в Лестре проходит крупная ярмарка, мы идем туда всей семьей. В последние недели стоит поработать как следует, – произнес отец с воодушевлением, предвкушая, как монеты лестрийцев падают в его кошель. – Больше самоцветов – на удачу, для отвода глаз, от болей и дурной крови, амулеты проводники и охранные талисманы. Чем ярче камни, тем охотней их берут, особенно если цена невысока.

Простенькие амулеты могли себе позволить даже крестьяне и бедные горожане. Конечно, по силам они во много раз уступали тем, что шли ко дворам сильных мира, но все равно помогали. Конечно, решить всех проблем не могли, не существовало такой силы, которая бы всех защитила или сделала счастливыми. Или подарила каждому взаимную любовь.

Говорили, в старину искатели могли чаровать камни, которые воскрешали умерших. Или создавать амулеты на приворот такой силы, что у объекта чужой страсти не оставалось ни шанса. Но потом такую магию признали нечестивой, а сами чары были забыты.

А еще Орвин по секрету рассказывал, что некоторые считают нас шарлатанами, говорят, что амулеты – пустышки. Двоюродный брат говорил, хмурясь, что они просто завидуют, а сами бы с радостью поменялись с нами местами. Такие люди ходили группками, как падальщики – смелые только в толпе. Они могли закидать лоток искателя гнилыми овощами, выкрикивать обидные вещи, провоцировать драки.

Я передернула плечами – да уж, не хочется столкнуться лицом к лицу с такими невеждами.

– У тебя прибавится работенки, дочь, – заключил отец. – Надо пополнять запасы к зиме.

На заработанные с продажи самоцветов деньги мы закупали в Лестре главное – зерно. Соленья – я обожала ароматные грибы, хрустящие огурчики и квашеную капусту с клюквой. А еще свежие овощи и фрукты – на равнинах они рождались сочней и крупней.

Кроме камней лестрийцы хорошо покупали высокогорный мед, одежду из шерсти наших овец, костяные бусы и гребни. Я почти не знала, как живут животноводы, не касалась их быта, но в детстве любила наблюдать с вершины, как на изумрудно-зеленых лугах пасутся стада.

– И еще кое-что, – вдруг спохватился он. – Этера говорила, что твой амулет помог Тире зачать. Ты ведь сама придумала его?

Я кивнула, смутившись. До последнего надеялась, что он сработает, верила, вложила столько сил, сколько смогла – но как понять, что дело именно в нем? Может, у Тиры со Стьеном и без него бы все получилось.

– Значит, тебе надо будет зачаровать еще сотню таких амулетов. А лучше две или три.

Глаза полезли на лоб – что? Какие сотни? Я же всех сил лишусь, буду валяться месяц, не смогу даже с постели встать. А вдруг не выйдет? Можно попытаться, но только не сразу…

А вдохновленный родитель продолжал:

– Если ты сумеешь спасти наш народ от вырождения, тебя будут почитать, как саму Матерь Гор, и никто не посмеет оспорить твое право стать следующей Верховной жрицей. Наша семья станет самой известной в Антриме.

Внезапно я разозлилась. Отец просто бредит этой идеей! Все его речи, так или иначе, сводились к ней.

– Но пока нас ждет подготовка к ярмарке, так что не заставляй меня разыскивать тебя по всему Антриму,