Величайший рыцарь - Элизабет Чедвик

– Поскольку его никогда не надевали и это хорошая вещь, я дам вам восемнадцать, – смилостивился купец.

Вильгельм смотрел на него стальным взглядом.

– Не меньше двадцати пяти, – заявил он.

– Ну, тогда ищите другого покупателя. Двадцать два, и это моя последняя цена. Я сам себя обкрадываю!

Торговец скрестил руки на груди, и Вильгельм понял, что больше он не даст. Он чуть не ушел, но конь ему на самом деле требовался, поэтому молодой человек проглотил гордость, хотя вкус и оказался горьким, и согласился на предложенные условия.

Он покинул лавку с кошелем, полным серебра. Двадцати двух анжуйских шиллингов было недостаточно для покупки боевого коня. Их хватит для оплаты путешествия домой по проливам, отделяющим Англию от континента, вместе с легкой верховой и вьючной лошадьми. Но прибыть домой в таком плачевном состоянии все равно что протянуть чашу для сбора милостыни. Если бы отец все еще оставался жив, это тоже было бы трудно, но все-таки возможно. Теперь же земли Маршалов унаследовал старший брат Вильгельма Иоанн, и Вильгельм предпочитал голодать, но не пользоваться его неохотно раздаваемой милостью.

Ему пришлось принять трудное решение, и он потратил деньги на покупку крепкой верховой лошади у вдовы одного из стражников, которого убили во время сражения за Дринкурт. Это оказалось неплохое животное, хорошо обученное, правда, со слишком длинными зубами. Оно вполне могло выдерживать долгие переходы, но это не был боевой конь.

Он поставил лошадь в конюшню, заглянул в кухню, поел хлеба с сыром, запил сидром, надеясь, что тот смоет горький привкус утраты. Плащ ушел первым. Следующей станет шелковая накидка, надеваемая поверх доспехов, потом позолоченный пояс, к которому крепился меч. Он представил, как продает одну вещь за другой и в конце концов оказывается в кожаных доспехах простого пехотинца или становится рыцарем, состоящим при доме брата, выполняет мелкие поручения, живет в скуке и тоске, у него отрастает живот, и он тупеет.

Повар бросил горсть нарезанных трав в кипящий котел, яростно помешал и взглянул на Вильгельма.

– Я думал, что ты в зале, – заметил повар.

– Почему? – Вильгельм сделал глоток крепкого сидра, от которого сильно пахло яблоками.

– A-а, значит, ты не слышал про турнир.

У повара загорелись глаза: он знал то, чего не знал рыцарь. Вильгельм насторожился и внимательно посмотрел на повара.

– Что за турнир?

– Он будет проходить через две недели на поле между Сен-Жаммом и Валенном. Новость сообщил герольд, который приезжал час назад. Лорда Гийома пригласили принять участие. – Повар показал на Вильгельма ложкой, с которой капало. – Это прекрасная возможность продемонстрировать отвагу и мастерство.

Глаза Вильгельма засияли, но тут же потухли.

– У меня нет боевого коня, – печально произнес он. – Я не могу участвовать в турнире на простой верховой лошади.

– А-а, – повар почесал голову. – Очень жаль, но я уверен, что господин Танкарвиль обеспечит тебя боевым конем, но крайней мере на это мероприятие. Он берет с собой столько рыцарей, сколько сможет собрать. Почему бы тебе не спросить его самого?

Искорки снова загорелись в глазах, но Вильгельм одновременно почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Если он спросит и получит отказ, то ему ничего не останется, как вернуться в Англию поджав хвост. Вообще просить о чем-то унизительно, но у него не оставалось выбора. Кроме того, ему уже пришлось забыть о гордости, дальше опускаться было просто некуда. Быстро допив сидр и оставив недоеденный хлеб, Вильгельм поспешил в зал.

Новость о турнире создала праздничную атмосферу. Вильгельм стоял в дальней части зала, и его чувства метались между надеждой и отчаянием. Он отправился к своему спальному месту и стал проверять оснащение. Починенная кольчуга, тщательно заштопанный стеганый гамбизон, щит, копье и меч. Вокруг него в разные стороны пробегали оруженосцы, выполняя поручения рыцарей. Бегали они так быстро, словно у них горели ноги.

К Вильгельму подходили люди, хлопали по спине и возбужденно обсуждали предстоящий турнир. Вильгельм смеялся, кивал и прилагал усилия, чтобы скрыть беспокойство. Полируя шлем мягкой тканью, он думал, не стоило ли ему потратить деньги, полученные от продажи плаща, на путешествие домой. Мать обрадуется, как, возможно, и сестры, но насчет брата он сомневался. Иоанн в свое время пришел в ярость оттого, что не его, а Вильгельма выбрали для отправки на обучение в Нормандии. Вместо этого Иоанн остался в Хамстеде. Вероятнее всего, ему предстояло служить двум старшим братьям, Вальтеру и Гилберту, сыновьям от первого брака отца. Однако так получилось, что и Вальтер, и Гилберт умерли, и Иоанн унаследовал земли Маршалов, но это не означало, что Иоанн забудет старую ревность и негодование.

Их младшего брата Генриха в Хамстеде не окажется. Он учится на священника, и считается, что он, как и Вильгельм, навсегда покинул родовое гнездо. Анселю, самому младшему, который во время их последней встречи был худым веснушчатым мальчишкой девяти лет, теперь уже пора стать оруженосцем. Вероятно, ему придется проходить обучение под руководством Иоанна, и путь ему тогда поможет Бог.

Вильгельм полировал шлем, пока тот не заблестел, как женское карманное зеркальце. Он не хотел возвращаться к родственникам бедняком, но очень хотел их увидеть, даже Иоанна.

И он считал себя обязанным отдать долг отцу, на похоронах которого не смог присутствовать, поскольку находился далеко от родных мест.

– Ты выглядишь обеспокоенным, Вильгельм.

Он поднял голову и увидел, что над ним стоит Гийом де Танкарвиль, упершись руками в бока. Судя по морщинкам в уголках глаз, он забавлялся. Гийом де Танкарвиль болезненно относился к уменьшающейся шевелюре и пытался это скрыть при помощи яркого головного убора, низко надвинутого на лоб и украшенного небольшими драгоценными камнями.

Вильгельм поднялся на ноги.

– Нет, господин, я просто глубоко задумался.

– А о чем может глубоко задуматься парень твоего возраста?

Вильгельм взглянул на свое отражение в полированном стальном шлеме.

– Я думал, не вернуться ли мне в Англию, к своей семье, – ответил он.

– Человек всегда должен думать о своей семье и вспоминать ее в молитвах, – заявил де Танкарвиль. – Но я ожидал, что ты думаешь о турнире. Все остальные думают только о нем.

Он улыбнулся и обвел рукой заполненный людьми зал. Все они как-то беспорядочно перемещались.

– Да, господин, но у них есть оснащение, необходимое для участия, а у меня нет.

Он заставил себя взглянуть в глаза наместнику.

– А-а, – де Танкарвиль погладил подбородок.

Вильгельм молчал. Он не собирался рассказывать господину, что был вынужден продать плащ, полученный при посвящении в рыцари, чтобы купить простую верховую лошадь.

Пауза затянулась, и Вильгельм почувствовал себя не в своей тарелке, затем де Танкарвиль улыбнулся.

– Ты проявил большую смелость и мастерство во время сражения за Дринкурт, хотя и действовал, как горячий молодой дурак. Ты станешь прекрасным дополнением к моей команде, которая собирается участвовать в турнире. Я договорился с торговцем лошадьми, чтобы завтра привел нескольких боевых коней на поле, где будет проходить турнир. Ты не единственный рыцарь, который лишился коня во время сражения. Поскольку ты выучил урок, я заменю твоего жеребца на этот раз. Все остальное ложится на твои плечи. Если тебе удастся победить других рыцарей и взять выкуп, то ты сможешь поправить свои дела. Если нет… – де Танкарвиль пожал плечами и так не закончил фразу. Ему не требовалось облекать в слова то, что он имел в виду.

– Благодарю вас, господин! – глаза Вильгельма засияли так же, как и его шлем. – Я докажу, что этого достоин! Клянусь, что докажу!

Де Танкарвиль улыбнулся.

– Ты хороший парень, Вильгельм, – сказал он и похлопал его по плечу. – Давай надеяться, что когда-нибудь из тебя вырастет еще лучший мужчина.

Вильгельму удалось не сморщиться. Рана все еще продолжала болеть. Но эта боль была слишком малой ценой за то, что он получал. Все внезапно стало казаться малой ценой. Он покажет де Танкарвилю, что он мужчина, а не мальчик и способен крепко стоять на ногах.

Вильгельм смотрел на жеребца, стоявшего в ряду, отведенном для лошадей де Танкарвиля. Его держали два конюха. Шкура у животного была цвета только что надоенного молока, грива и хвост серебристого цвета. Судя по профилю, маленьким аккуратным ушам, сильной шее, развитой грудной клетке и мощному крупу можно было сказать, что животное испанских кровей. Его следовало бы выбрать первым, а он остался единственным в ряду. Вильгельм занимался установкой шатра, и никто не сказал ему, что приехал торговец лошадьми с боевыми конями, которых передавали новым владельцам. Он не знал, почему так произошло – из-за враждебности и неприязни к нему, из-за простой забывчивости, или это была чья-то шутка.