Стоунхендж - Леон Стоувер

– Спустить парус, – приказал кормчий.

Матросы привычно заторопились. Они отвязывали канаты, которыми огромный квадратный парус был прикреплен за нижние углы и борта. Другие тянули за сплетенный из пеньки с конским волосом трос, служивший оттяжкой для мачты. Он проходил через отверстие на ее верхушке, смазанное жиром. Когда трос отпустили, парус пополз вниз, складываясь крупными складками. Потом, когда парус намотали на рею и уложили вдоль корабля, кормчий велел спустить и мачту.

– Зачем это? – поинтересовался Интеб: ему еще не приходилось видеть, как опускают мачту.

– Это там – на острове, господин, сам увидишь, – отвечал кормчий, слишком занятый, чтобы пускаться в объяснения. Умерив любопытство, Интеб не стал отвлекать его от дела.

Мачту в гнезде удерживали прочные дубовые клинья, их пришлось выбивать тяжелыми кувалдами. Криков было много, ругани тоже – на самых разных языках… Наконец мачту опустили и прикрепили рядом с парусом. Тем временем корабль неуклюже качался на волнах, возбуждая неприятные ощущения в чреве Интеба, так что он поспешно принес Гору благодарственную молитву, как только гребцы взялись за весла. Корабль вновь тронулся в путь, и едва он обогнул скалистый мыс, как перед глазами плывущих предстала расщелина в береге. Словно некий бог рассек почву и скалы огромным боевым топором. Склоны вздымались высоко над головой, уходили в глубь побережья. Встав у руля, кормчий сам направлял корабль мимо мыса – прямо в расщелину.

Тонко пропел рог, едва различимый за шумом волн, бивших в скалистые берега.

Прикрыв глаза ладонью, Интеб сумел различить на вершине утеса воинов в шлемах. Стража – в обязанности ее входит извещать царя о появлении каждого корабля. И не только. Не трудно было заметить ряды огромных камней, приготовленных, чтобы их можно было сбросить на незваных гостей. Наверняка припасена и горячая смола. Атлантида умела защищать себя.

Еще один поворот – и высокие утесы вдруг разошлись, пролив впереди сузился, превратившись в прямой канал. По бокам его тянулись возделанные поля, крестьяне ненадолго оставляли работу и, опершись на мотыги, провожали взглядом корабль.

– Это канал? – спросил Интеб.

Кормчий кивнул, он глядел вперед и не отнимал руки от кормила.

– Так мне говорили. Атланты любят приврать, но в этом, возможно, не лгут. Той расщелины в скалах человек не в силах пробить, а вот канал выкопать можно, если есть время и люди.

Прямой словно стрела лежал перед ними канал, протянувшийся к поднимавшимся в глубине острова холмам. Города не было видно, однако впереди в канале появился другой корабль. Заметив его, кормчий велел убрать весла и взял ближе к берегу. Корабль быстро приближался, наконец стали заметны укрепленные на носу рога и яростно горящие глаза под ними. Ряды белых весел крыльями взлетали у бортов атлантской триремы длиной в целых сорок шагов. Словно сердце бил барабан, весла следовали за его ритмом. С каждого борта их было не менее пятнадцати, трудно было даже сосчитать, пока корабль скользил мимо. Только впередсмотрящий с любопытством оглядел гостей, в остальном египетское судно словно оставалось невидимым. Военачальники, облаченные в великолепные бронзовые доспехи, украшенные самоцветами и эмалью, с высокими султанами на шлемах, не сочли необходимым обратить внимание на гостей, так же поступили и жирные купцы: пересмеиваясь на корме под навесом, они держали золотые чарки в пухлых пальцах, унизанных перстнями. Богатство и сила… Высокая корма и могучее кормовое весло удалялись, и лишь пенный след еще отмечал на воде путь корабля атлантов. Он ушел к морю, а судно египтян закачалось на поднятой им волне.

– Оттолкнитесь от берега, – завопил кормчий, и корабль вновь тронулся в путь. – А теперь господин поймет, зачем нам нужно было спускать мачту.

Впереди в склоне холма зияла черная дыра. Канал исчезал в ней. Дыру заметили и гребцы: оглядываясь через плечо и перекрикиваясь, они сбились с ритма.

Потрясая над головой сжатыми кулаками, капитан завопил так, что и в шторм было бы слышно по всему кораблю:

– Эй вы, ублюдки, порождения безносых шлюх, блохи, прыгающие в зловонной шкуре протухшей на солнце падали! Следите за веслами, или я велю содрать с вас ваши гнилые вонючие шкуры и сшить парус для моего корабля. Перед нами ход, пробитый в скале. Я плавал через него, он прямой и узкий. Следите за веслами, иначе вы их переломаете или натворите чего похуже. Не бойтесь темноты, мы скоро выплывем на свет.

Черная пасть поглотила корабль. Гребцам было страшно – уменьшаясь на их глазах, вход в туннель отползал назад, унося с собой свет. Рокот барабана громом отдавался от скальных стен.

Однако с кормы стоявшим там яркий круг выхода впереди был виден. Кормчий направлял корабль, криками подбадривая команду, однако и он умолк, когда эхо превратило его голос в безумный хохот.

Подземное странствие скоро окончилось, египтяне выплыли к свету, удивляясь собственным страхам – теперь, когда туннель остался позади. Интеб моргал, ослепленный солнечным светом, но сцена, открывшаяся его глазам, потрясла его, как и остальных.

Они оказались в круглой, со всех сторон окруженной берегами лагуне. Тут Интеб впервые понял, как непросто устроена Фера: она оказалась полой внутри горой, огромным древним вулканом, извергнувшим из сердцевины лаву, так что океан мог заполнить образовавшуюся полость. В кратере осталась кольцевая гряда – через нее-то и был пробит туннель. Ну а в самой сердцевине острова лежала лагуна, невысокие берега полого опускались к воде. В укрытой от ветров чаше благоденствовал виноград, вверх тянулись зеленые всходы. За высокими деревьями прятались богатые виллы с портиками и дома победнее. Посреди лагуны располагался остров, от него во все стороны расходились мосты; остров едва не заполнял всю лагуну, превращая ее в кольцевой канал. А возле острова ряд за рядом стояли корабли Атлантиды… Их было слишком много, не пересчитать. Триремы. Клювастые военные корабли, пузатые купцы, быстрые галеры. А за кораблями – исполненные суеты доки, склады… а над ними склон с цитаделью, которую Интеб лишь мельком сумел заметить с моря.

Перед ним была метрополия, город царей Атлантиды. Гребцы опустили весла и охали, движение корабля замедлилось; Интеб ощущал тот же трепет и изумление, что и эти простолюдины. Вверх по склонам конического холма разноцветными волнами поднимались трехэтажные кубические дома. Фасады их были украшены синими, белыми, красными изразцами: даже голова кружилась от пестроты – их перемежали горизонтальные полосы драгоценных металлов, искрились белые купола. Но все они только составляли подножие дворца, царившего на вершине; огромное сооружение сияло на солнце богатым убранством. Ослепительно красные колонны, сужавшиеся книзу в стиле атлантов, ряд за рядом прикрывали таящиеся за ними лоджии. Крыша и величественный портик входа украшены были громадными эмблемами в виде бычьих рогов, сверкавших кровавым металлическим блеском. Их покрывал орихалк – благородный сплав меди и золота.

– Кто вы и что нужно вам здесь? – на скверном египетском обратился к ним хриплый голос. – Отвечайте!

Интеб поглядел через борт на лодку с портовой стражей, незаметно подобравшуюся, пока они разглядывали город. Над веслами гнулась дюжина гребцов. На высокой корме стояли воины в броне и наколенниках, а с ними чиновник в белом запачканном плаще. Бронзовый обруч на шее служил знаком его должности, однако металл едва не полностью прятался за густой седой бородою. Лысое темя его побагровело от солнца, чиновник прищуривал единственный глаз, на месте второго была едва зажившая рана. Он открыл было рот, но Интеб заговорил первым, приблизившись к борту так, чтобы видны были золотые браслеты и драгоценные камни. Он слыхал в Микенах речь рабов-атлантов, да и говор их напоминал микенский, поэтому Интеб заговорил на этом языке.

– Я – Интеб из дома Тутмоса III, фараона Верхнего и Нижнего Египта. Я пришел сюда по его велению, чтобы передать слова фараона вашему господину. А теперь ты говори.

В последней фразе ощущался уже легкий гнев, и он возымел нужное действие. Человек на палубе униженно пригнулся, насколько это позволяли ему размеры суденышка, стараясь при этом глядеть вверх.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, господин, в наши воды к священным пределам, ко дворцу Атласа, царя Атлантиды, властителя Феры и Крита, Милоса, Коса и Астипалеи, и всех островов в пределах дня пути под парусом, и всех кораблей в этой гавани. Если соблаговолишь последовать за мной, я отведу твой корабль к пристани.

Он что-то пробормотал гребцам, лодка рванулась вперед, египетский корабль медленно следовал за нею. Они обогнули остров и направились, как показалось, к другому туннелю. И только оказавшись внутри, поняли, что канал этот прорублен в земле и перекрыт сверху тяжелыми бревнами. Сквозь квадратные люки над головой низвергались столбы света. Кормчий показал вверх.