Наследники для наследия - Эсфирь Серебрянская

– Какие "но"? – возмутился я, – Ты можешь сделать эту элементарную вещь или нет?

– Ну, могу....

– Ну, так сделай!

Насупившийся Макс попытался укоризненным взглядом воззвать к моей совестливой справедливости. Дохлый номер. Мы оба знаем, что я способен заморочить ему мозги, поэтому уже довольно давно, по негласному соглашению, останавливаемся на полдороге, после чего он делает чего я хочу, тем самым сохраняя себе более-менее ясное понимание того, что происходит.

Только не надо думать, что он тормознутый. Я многим способен запудрить мозги. Талант, так сказать. Отчасти из-за этого Макс меня Эльфом и прозвал. Даже не прозвал, а по его словам, просто констатировал непреложный факт. Мол, я настоящее воплощение мелкого веселого духа проказника, и все тут. Не говоря уж ничего о моей рыжей шевелюре.

Правда, ситуация в виде окровавленной неподвижной Леты к веселью как-то не располагала. Зато мрачных сценариев в голове крутилось вагон и тележка. Однако вдаваться в объяснения я не собирался. Поэтому надел маску "Запудрю мозги, сам рад не будешь".

Вздохнув, Макс стянул с плеча полотенце, обмакнул его в воду, поднял руку и… ничего не стал делать.

– Неудобно, – заявил он, – надо бы поближе сесть.

Куда ближе, мне было не понятно, но вслух сказал другое:

– Ну, так сядь. В чем проблема?

– Да ни в чем, – огрызнулся друг и подвинулся ближе к Лете. Потом ему еще что-то помешало. Потом еще что-то… Потом еще.

В конце концов, он буквально завис над Летой. Прям принц, собирающийся поцелуем разбудить спящую красавицу. Просто картинка из сказки. Правда, вместо поцелуя мокрая тряпка, но это не важно. Важно, что Макс сделал это: провел полотенцем по Летиной щеке и слега прошелся ей по губам, смывая засохшую кровь.

Послышалось невнятное бормотание, и принцесса открыла глаза.

– А-а-а! – заорала Лета и попыталась отмахнуться от того чудовища, что зависло над ней.

– A-a-a! – зычно подхватил Макс, почувствовав, как его физиономию бороздят женские коготки.

– А-а-а! – от неожиданности вскрикнул я и опрокинул на них миску с водой.

*Как морочить голову.*

Украшенный двумя полосками лейкопластыря Макс ушел к себе. Даже слова на прощание не сказал. Просто злобно хлопнул входной дверью и ушел. И я его прекрасно понимаю. Ведь человек как лучше хотел. Помощь оказывал. А ему за это физиономию расцарапали, да еще обозвали…

Кем же она его назвала? Ах да, маньяком, монстром и, вот уж точно толкиенистский шедевр, грязным шкодливым гоблином! В долгу Максик, естественно, не остался: его мысли вслух об "истеричности драных кошек", на мой взгляд, достойны быть высечены в камне.

А вот на меня он накинулся абсолютно напрасно! Я же не специально вылил на него воду. Просто незачем так орать. У него же глотка, как иерихонская труба! Как гаркнет, то не то, что миску из рук выронишь, тут самому концы отдать не долго.

Но Монстр моим речам не внял. Наверное, из-за того, что я ему говорил чистую правду, а не пытался навешать лапши на уши. Даже выданная сухая футболка Анота не прибавила ему ни грамма понимания. Переоделся, хлопнул дверью и привет.

Лета тут же ему в ответ прокричала что-то грозное из ванной. Будто он мог ее услышать! У нее душ на полную шумит, да дверь (естественно) закрыта! А он, вообще, уже ушел!.. В общем, о рациональном мышлении говорить не приходится. Одни эмоции. Лично мне этого добра хватило с избытком, поэтому, пока сестрица по новой не начала фонтанировать возмущениями, я ушел к себе.

Самое шикарное, что есть в моей комнате – это окно. Большое, просто огромное, с широким подоконником и прямо напротив двери. Входишь и ничего не замечаешь, так как перед тобой вспыхивает золото осенней листвы. У нас еще дом так стоит, что в лучах солнца все деревья кажутся облитыми огнем. В общем, обалденно красиво, пока, конечно, листья не облетят.

А до той поры, лови момент, любуйся. Подходи к окну и… Как там у классика: "Так взмахнул бы руками и полетел…"

Главное, вниз не смотреть. Потому что куцый замызганный палисадник, упирающийся в гаражи, плюс помойка с впечатанным в грязь мусором, моментом вернут к прозе жизни.

Ну, а меня, как "аборигена", к этому самому окну вообще не тянет. Мой первый взгляд всегда падает на кучку учебников на столе. Это вот у взрослых восьмичасовой рабочий день и законное домашнее время отдыха. У нас же "счастливое детство", поэтому мы вынуждены шесть часов отсидеть в школе, а потом еще два-три часа (в лучшем случае) за домашними заданиями проторчать. И это включая субботы! А воскресения, убитые домашками к понедельникам?! Форменное издевательство, по-моему. Причем узаконенное. Так что хочешь, не хочешь, а приходится усаживаться за стол.

Но прежде чем я решил, с чего начать, раздался требовательный крик:

– Анжи, ты где?

– Здесь, – автоматически ответил я и тут же добавил, – Занят!

Впрочем, мог бы и не добавлять, поскольку дверь уже распахнулась, и моя старшАя, как обычно, без стука, решительно вошла в комнату.

– Ты занят? Чем?

– Знаешь, в школе порой задают уроки, и их иногда приходится делать, – для убедительности, я даже потряс первым попавшимся под руку учебником.

– Остряк, – обойдя меня, сестрица подошла к окну и присела на краешек стола, – значит, твой монстр ушел…

– Это твой монстр, – поправил я ее, – а мой друг.

Лета улыбнулась, но, к моему удивлению, не раздраженно-ядовито, а довольно нежно.

– Что, ку-узен, с чудовищами дружишь?

– Ну, не всем дано хороводы с эльфами водить.

– Хм… – сестрица как бы рассеяно посмотрела в окно. Помнится, в прошлом году я застал ее с подружками, отрабатывающими такой взгляд. Хотя надо сказать, вид из моего окна ей действительно симпатичен. Она даже подумывала поменяться со мной комнатами. Вот только здесь места для ее двух шкафов со шмотками недостаточно. Любовалась сестрица заоконным пейзажем недолго, даже минуты не прошло, как она повернулась ко мне.

– Ты, между прочим, мне не объяснил, зачем понадобилось его звать?

– Никто его не звал, – протянул я скучающим тоном, – Макс частенько заходит ко мне просто так. Ты ведь обычно шатаешься по своим толкиенутым сборищам, поэтому с ним не пересекалась.

– Не менять же мне свою жизнь из-за твоих друзей! – тоном оскорбленной невинности возмутилась Лета.

Озвученная мысль отозвалась во мне растерянным непониманием:

– Ну, и не меняй свою жизнь. Это ж мои друзья, а не твои. Да если б не пара странных обстоятельств, то вы б вообще не встретились.

– Действительно, – сестрица бегло глянула в окно, – Кстати, ты давно его