Маленькие истории - Светлана Рогачёва

права была моя необразованная мама, видимо, она чувствовала своим материнским сердцем беду, которая поджидала меня. С Машей мы вместе и будем вместе всегда, и это уже не любовь, это мука. И я знаю, за что… Многое мне понятно теперь, но ничего уже не вернешь: к отцу не прижаться и маму не обнять! Живу тихо, умею терпеть, только порой на какой-нибудь пронзительной ноте полоснет сердце воспоминание острым ножом, и обливается оно кровью. В такие минуты мне кажется, музыка льется живая, как святая вода, и тогда я молюсь о тех, кто ее слышит: «Пусть у вас всех все будет хорошо, и пусть ваши родители будут счастливы…»

У женщины, слушавшей рассказ, текли слезы, и она не знала, что сказать профессору. До этого момента она считала, что знает и понимает все, что нужно для жизни.

Саша Бибик

Весна – не только время года, но и призывной период. И те, кому положено служить в армии, даже если они этого делать не собираются по состоянию здоровья или благодаря «натурально» липовым справкам, воинскую службу в разговорах упоминают и разные байки передают из уст в уста. Вот и жена с мужем подняли эту тему по причине достижения призывного возраста их сыном.

– Вась, не представляю, как наш Мишка служить пойдет, он же у нас домашний. А дедовщина с этими неуставными отношениями?

– Тяжело ему будет.

– Почему?

– Сама говоришь – «домашний». Он, Светик, полгода домашними пирожками еще ходить в туалет будет, я извиняюсь, а там уж и дембель не за горами. А вот про дедовщину я так скажу: как себя поставишь, так и будешь служить. Только это сразу нужно делать. Служить я попал под Читу: от мамки далеко, и дома не видать. А «дембеля» гнуть «молодых» начинают сразу. Сначала словами: подай, принеси. Ну а если не выполнил – «воспитывают».

– Как воспитывают?

– Коллективно и часто кулаками. Я с месяц дрался. Потом отстали. Не зря все-таки боксом занимался в школьные годы. Мишка наш тоже неслабый парень. Вот, помню, где-то через полгода после меня пришел к нам служить парень: ростом около двух метров и весом более ста килограммов. Лицо у него было очень добродушное, вот оно, наверное, и подвело «дембеля» Джанибекова. В армии свободного времени почти нет. После всех дневных трудов нас, солдат, политически образовывали просмотром программы «Время». А в оставшиеся до вечерней проверки минуты нужно было подшить подворотнички, начистить сапоги и, если успеешь, написать письмо домой. Вот и молодой солдат сел у подоконника писать письмо. Джанибеков походкой «дембеля» двинулся к молодому, неся в руках гимнастерку:

– Эй, сальдата, варатнички пришей?

– Не буду.

– Сальдата, ты как дембилю отвичала? Встань!

Саша Бибик поднялся во весь свой богатырский рост и, спокойно глядя Джанибекову в глаза, повторил:

– Не буду.

Старослужащий Джанибеков оценив рост салаги, с угрозой процедил:

– А ну, наклонись!

Саша, не желая втягиваться в конфликт и демонстрируя свою дружелюбность, слегка наклонился и тут же получил удар в грудь.

Не задумываясь и не меняясь в лице, Саша легко шлепнул своей лапой Джанибекова, отчего маленький киргиз ласточкой перелетел три кровати и тихо устроился на полу перед четвертой. В казарме наступила тишина, а Саша направился к «дембелю». Тот не подавал никаких признаков жизни. Саша бережно поднял «деда» на руки и сказал:

– Не волнуйтесь, ребята, он живой и к утру оклемается. Где его кровать?

Казарма после этих слов оживилась:

– Ты каким спортом занимаешься?

Бибик пожал огромными плечами:

– Никаким.

– А что на гражданке делал?

– Папе помогал. Он лесник.

– И как помогал ты папе?

– Ну, браконьеров из леса гоняли и охотились.

– На кого охотились?

– На медведя. Идем в лес, находим берлогу. Папа просовывает палку в отверстие в крыше берлоги, оно у мишки для воздуха, и тревожит медведя, мишка выходит из берлоги – я его в охапку и держу, а папа его ножиком…

– Вот, Светик, – продолжал Василий, – скажи, как малюсенькому киргизу, даже будучи целым «дембелем», справиться с Сашей, если он медведя удержать мог, у которого удар лапы килограммов двести будет? Этот Саша потом еще отъелся – он за шестерых шрапнель ел, или перловку в переводе на гражданский язык. А на турнике, я лично видел, с привязанными к каждой ноге гирями по тридцать два кило подтягивался девятнадцать раз! Под конец службы он в санчасти работал: все витамины поедал, оставляя всех бойцов без этих пилюлей.

– Мишенька, наш ведь не Саша Бибик, как он в армии будет?

– Так же, как и в жизни.

Толян и Федян

Друзья с детских лет, хулиганы и безобразники в прошлом, а в настоящем верные друзья, отцы своих детей, мужья любимых жен, собираясь на вахту в Нижневартовск, запаслись всем, на их взгляд, необходимым: выпивкой, закуской и сигаретами. С большими баулами теплых вещей и прочего, что могло пригодиться на Севере, они вошли в плацкартный вагон скорого поезда. Купе оказалось уже занятым мирно расположившейся веселой компанией из восьми мужчин.

– Здорово, мужики! – приветствовал Толян собравшихся за столом.

– И вам не хворать, – ответил рыжий косматый парень. – Далеко с нами ехать будете?

– Так далеко и так долго, что получится, это вы с нами едете. Но это не главное. Главное у нас с собой. – Толян колыхнул сумкой с продуктами, откуда послышалось звяканье полных бутылок.

Компания с одобрением рассмеялась:

– Ну доставайте, что там у вас припасено!

Федян мигом выставил на стол две бутылки и кружки себе и другу.

За знакомством и выяснением, кто куда едет, выпили по одной и налили по второй. Шутили, смеялись, весело отвечали на замечания пассажиров, общались с проводником, и когда появился очередной повод «вздрогнуть», с трудом разделили остатки выпивки. Компания, видя, что «боеприпасов» больше нет, стала расходиться по своим купе. Федян, провожая всех взглядом, подмигнул другу со словами:

– Ну а мы продолжим, чтобы наши бабы не плакали и чтоб счастье нас не чуралось!

– Ага, «не чуралось» чтоб нас счастье… У нас осталась одна бутылка, а ехать еще два дня!

– Фигня, что там у нас по расписанию, пойду посмотрю.

Тем временем поезд подходил к большой станции. Из окна открывался вид на огромное поле маленьких электрических огоньков, они мерцали и вспыхивали, затем промелькнул яркий фонарь и ослепил Толяна на короткое время. В межполочном пространстве появился Федян в трениках, майке и тапочках:

– Самара сейчас будет. Стоянка тридцать минут. Я магазинчик знаю недалеко, денег возьму и сбегаю. Стереги наше добро, пошел я… – Мужчина выглядел решительно, спорить с ним не стоило – за долгие годы дружбы они знали о друг друге все.

Поезд еще только медленно останавливался, когда Толян увидел друга, уже шустро пробиравшегося между людьми на перроне. Состав немного продвинулся и остановился. На вокзале было светло как днем. В отведенные на стоянку полчаса пассажиры совершали посадку и