Ночь любви или развод - Тара Пэмми

– Мне плевать, что обо мне напишут в прессе.

– И конечно, они снова примутся смаковать детали той роковой ночи, когда погибла Калиста.

Если раньше его глаза горели огнем злости, то теперь там поселилась черная ненависть. Но Ли это не волновало, потому что она чувствовала то же самое по отношению к нему. Хотя ей было ужасно неприятно и стыдно угрожать ему.

– Если Джианис узнает об этом… – На виске Ставроса бешено пульсировала вена, а руки сжались в кулаки. – Этот человек сделал для тебя так много, и, если имя Катракисов изваляют в грязи, его это просто убьет. И мои бабушка и дедушка… Они не перенесут напоминания о смерти Калисты.

– Ну, ты же знаешь, что мне плевать на всех, кроме себя самой, правда? – Ли решилась на блеф.

Угрызения совести разрывали ее на части, но ей не оставалось иного выбора.

– Если ты не хочешь, чтобы семьи Катракисов и Спорадесов стали сенсацией мировых таблоидов, то согласишься на мою просьбу. – Она выдавила из себя улыбку и открыла дверь, бросив на него невозмутимый взгляд. Теперь Ли стало по-настоящему страшно. Ее будущее зависело от того, поверит ли Ставрос в то, что Ли действительно способна пойти на это, хотя на самом деле ничто не заставит ее причинить боль тому, кого она так сильно любила. – Тебе придется открыть мне доступ к трастовому фонду и перестать помыкать мной, как марионеткой. Выбор за тобой.

– Мне казалось, что нельзя быть более эгоистичной, чем ты, но тебе удалось удивить меня.

Ставрос поверил Ли, но это не принесло ей облегчения. Это дало ей четкое представление о том, какая жизнь ее ожидала: постоянные упреки, презрение и ненависть.

– Ничего удивительного в этом нет. Как только я исчезну из этого города, ты еще спасибо мне скажешь.

С этими словами Ли бросилась вон из комнаты и побежала по коридору, едва держась на ногах. Дойдя до главной палубы, она рухнула на колени, задыхаясь.

Ее тело резко напряглось, когда послышались приближающиеся шаги. Нельзя, чтобы Ставрос видел ее в таком состоянии, иначе поймет, что ее угрозы всего лишь фарс.

Сделав глубокий вдох и расправив плечи, Ли подняла голову и обернулась.

– Привет, незнакомка, – вальяжно произнес Дмитрий нараспев и с вызывающей улыбкой протянул ей руку, чтобы помочь встать.

Она схватилась за его руку и поднялась. Насмешливый взгляд Дмитрия и заносчивое поведение ее не задевали, как это происходило со Ставросом.

При виде знакомого лица на нее нахлынуло странное тепло.

– Я вижу, – он окинул ее взглядом с головы до ног, – ты выглядишь просто великолепно, поэтому не буду спрашивать, как ты поживаешь.

По сравнению с холодным презрением и пренебрежением Ставроса легкость в общении с Дмитрием всегда приободряла ее.

– Пошли, я отвезу тебя домой. Твой муж будет бесконечно мне благодарен за то, что я спас тебя от ареста за неприличное поведение.

По телу Ли снова пробежала дрожь, ей становилось дурно при одном упоминании о том, какие узы связывают ее и Ставроса, и Дмитрий прекрасно это знал.

– Тогда ему не стоило бросать меня в твою огромную ванну. – Ее глаза снова потемнели от гнева.

В ответ раздался громкий беззаботный смех. Мужчина притянул ее к себе с самодовольной ухмылкой.

– Я не играю в твои игры, так что отстань.

Взгляд Дмитрия стал еще теплее. В прошлом она общалась с ним всего несколько раз, но каждый раз у него находилась добрая улыбка для нее, настоящая или наигранная. Ей так не хватало дружеского участия после обидных издевательств Ставроса. Но может, Дмитрий хотел втереться в ее доверие, чтобы выудить у нее какую-нибудь информацию и передать ему?

– Я скучал по твоим остротам.

– Жаль, не могу ответить тебе тем же, потому что не обладаю даром лести.

– Давай не будем умалять твоих талантов. Со мной тебе нет смысла притворяться, – ответил он и взял ее под руку, подводя к ступенькам.

Дмитрий всегда отличался проницательностью, и, насколько бы разными они ни были, их дружба со Ставросом прошла испытание временем. Сомневаться в ее нерушимости не приходилось.

Надев маску невинности, Ли возразила:

– Не понимаю, о чем ты. Кстати, я сама могу добраться домой.

– Я слышал ваш разговор.

– О, так, значит, ты настолько невоспитан, что готов подслушивать?

– Я прервал вечеринку через пять минут, но не мог уйти сам. Я боялся, что вы сделаете что-нибудь друг с другом, – протянул он.

– Тебя это не касается.

Схватив Ли за руку, Дмитрий развернул ее к себе лицом.

– Ты не можешь так играть здоровьем Джианиса. Это уже не просто детские шалости, которые ты затевала в прошлом, чтобы позлить Ставроса.

То, что Дмитрию всегда удавалось раскусить ее хитрости, раздражало ее.

– Все, что я хочу, – это свобода, возможность жить своей жизнью. Ты же понимаешь меня, правда? – бросила она ему, вспомнив, что Калиста рассказывала ей о юности Дмитрия до того, как Джианис подобрал его с улицы.

– Попробуй вести себя по-другому и изменить ваши взаимоотношения.

– Как? – Ли перешла на шепот. – Ставрос не оставил мне выбора. Там, – ее рука указала на нижнюю палубу, – это началось с блефа, но теперь… Я уже и не знаю, на что способна.

– Вы так погубите друг друга.

– Власть, как всегда, в руках твоего друга.

Все, что было у нее, – это губительная возможность причинить боль дедушке.

– Если Ставрос действительно тебе друг и если ты по-настоящему заботишься о благополучии Джианиса, тогда убеди его, что я больше не нуждаюсь в его опекунстве.

Два дня спустя Дмитрий и Ставрос устроили спарринг в ультрамодном тренажерном зале в центре Афин. Эта традиция появилась у них очень давно и прекрасно помогала разрешить конфликты и споры, которые частенько возникали между ними, когда Джианис только привез их в Грецию и им с трудом удавалось придерживаться изматывающего рабочего графика.

Но сегодня Ставрос оказался настроен очень агрессивно, потому что до сих пор не отошел от встречи с Ли.

«Ну, ты же знаешь, что мне плевать на всех, кроме себя самой, правда?» – Эти слова прочно засели в его голове. Чувственность ее губ, плавные покачивания бедер, ее темно-каштановые волосы, обрамляющие ангельское лицо… Ему до сих пор не верилось, что это восхитительное создание – Ли.

Ли, которая шипела, как оголенный электрический провод, когда он ненароком к ней прикоснулся, которая уже в шестнадцать умело провоцировала его, которая даже сейчас могла с легкостью разжать его железный кулак самоконтроля…

Нет!

Выставив вперед правую ногу, он нанес левый хук со всей силы. Хруст его костяшек о челюсть Дмитрия разлетелся эхом в тишине.

То, что Ставрос пошел в наступление, хотя обычно только защищался, ясно свидетельствовало о потере привычного самообладания.

– Дин-дон, – ерничал Дмитрий, потирая челюсть. – Очко в пользу Ли Хантингтон Спорадес. За все время, сколько мы друг друга знаем, ты никогда так агрессивно не наступал во время боя. Сегодняшняя победа по праву принадлежит ей.

Зная о проницательности друга и способности понимать истинные мотивы поведения людей, Ставрос не хотел обсуждать с ним ее.

– Приложи лед, – посоветовал он, поглядывая на него исподлобья.

Дмитрий остановил друга за руку, когда тот направился к выходу.

– Ты перегибаешь палку.

– Не стоит об этом говорить. – Тон Ставроса не предполагал продолжения беседы.

– Ты и так сделал намного больше, чем Джианис тебя просил. Пора умыть руки.

Джианис, которому они оба были обязаны всем, что имели сейчас, обратился к Ставросу лишь с одной просьбой, но он не справился с задачей.

– Тебе легко прощать себе свои собственные промахи и неудачи?

Лицо Дмитрия тут же превратилось в бесстрастную равнодушную маску.

– Я, по-твоему, выгляжу так, будто отказываю себе в чем-то в качестве наказания за ошибки прошлого?

– Увидимся на следующей неделе. – Ставросу хотелось скорее закончить этот разговор.

– Джианис просил тебя оберегать ее, не так ли? Но то, что произошло два дня назад… Ему следовало доверить ее мне. Я бы влюбил ее в себя и соблазнил, а затем отверг. Этот жестокий урок быстро бы привел ее в чувства.

– Но ты… – Ставрос неожиданно схватил друга за горло. Признание Дмитрия превратило его в бешеного пса. – Это тебе не какая-то девица легкого поведения, с которыми ты водишься на своих вечеринках. Она…

Дмитрий внимательно наблюдал за ним, даже не пытаясь высвободиться. Они оба знали, какие слова повисли в воздухе: «Она – моя жена».

И с каких это пор он стал считать Ли своей собственностью?

– Надо же… Железное самообладание Спорадеса дало трещину. Но даже мужчина, высеченный из камня, оценил бы эту сногсшибательную фигуру. Теперь у нее появилось новое оружие против тебя, – хмурясь, предупредил Дмитрий.

– Прекрати! Я же не сую нос в твою жизнь и не осуждаю тебя.

– Если ты поступаешь так, потому что тебя теперь влечет к твоей маленькой женушке, то…